— Извини, — поднявшись с табурета, начал он, — лицо твое мне знакомо, значит, мы где-то встречались, а вот имя вспомнить не могу.

Я успел забыть, какой у Реджи голос: низкий, бархатный, льющийся, как песня.

— Неудивительно, — покачал головой я. — Мы виделись всего раз. Меня зовут Феликс Кастор. Извини, что прервал твой завтрак!

Танг лишь плечами пожал.

— Яхта открыта для всех изгоняющих нечисть — это одно из условий Штайнера. Кастор… Да, припоминаю. Ты из Ливерпуля, что подтверждает теорию об утечке мозгов с севера на юг! Рад видеть тебя снова! — Рукопожатие Танга было быстрым, но крепким.

На этот раз при тактильном контакте заглянуть в чужую душу не удалось. Впрочем, на успех я и не рассчитывал: этот Восточный дракон из тех, кто держит эмоции за семью замками.

Танг кивнул на диванчик, заваленный старыми газетами, журналами и невскрытыми конвертами:

— Садись… Что, поселиться здесь решил?

Я отодвинул в сторону несколько писем и сел, краем глаза продолжая наблюдать за Локьером. Тот подошел к стойке, взял из пепельницы еще дымящуюся сигарету, поднес было к губам, а потом вдруг передумал и, даже не затянувшись, раздавил.

— Пока нет… Вообще-то я хотел бы попросить бесплатный совет.

— Совет?

— Ну да, подключиться к сплетнепроводу.

Реджи улыбнулся, по достоинству оценив неопределенность фразы.

— Давай проси. Чем сможем, обязательно поможем, правда, Грег?

— Угу, — эхом отозвался Локьер, усаживаясь за стойку, подальше от недоеденного завтрака Реджи.

— Спасибо. Дело в том, что я ищу одного человека.

— Я его знаю?

— Думаю, да. Некоторое время он жил на яхте, хотя, возможно, ты его не застал. Этого парня зовут Деннис Пис.

Реджи задумчиво нахмурился, якобы пропуская имя через внутренний блок памяти.

— Пис… — повторил он. — Нет, никаких ассоциаций не возникает. Грег, а ты не знаешь Денниса Писа?

Локьер обернулся. На лице та же слегка изумленная глубокомысленность, с какой он созерцал меня у ворот. Сразу вспомнился комик Стэн Лорел, хотя, наверное, сходство ограничивалось стоящими дыбом волосами. Грег снова раздавил окурок в пепельнице, несмотря на то, что он уже потух.

— Да, — отозвался он, — я знаю Писа, вернее, знал. В прошлом году он прожил здесь месяцев шесть. Этот ублюдок ни разу даже завтрак приготовить не удосужился! В чем дело? Он что-то натворил?

Вообще-то Локьер обращался к Тангу, но Реджи повернулся ко мне, справедливо считая: на вопрос должен отвечать я.

По мере возможности придется говорить правду. Вообще-то изгнание нечисти как профессия к дружескому участию и симпатии не располагает, но очень не хотелось выкачивать информацию из этих двоих, скармливая им набившую оскомину байку о том, что Пис должен мне деньги. Глупая ложь неизменно превращается в грабли, на которые сам же рано или поздно наступишь.

— Меня наняли разыскать Стивена, точнее, его маленькую спутницу. Эта девочка… м-м-м… ему вовсе не дочь. Ее похитили из родительского дома, где в тот день якобы видели Писа. Отец и мать девочки считают, что забрал ее именно он. Хочу проверить, так это или нет. Если да, мне следует вернуть ребенка.

Реджи промолчал, буравя меня невозмутимым взглядом профессионального картежника.

— Сам я Писа не знаю, — продолжал я, отвечая на скептицизм, неуловимо присутствующий во взгляде Танга. — Это всего лишь заказ, и, вполне возможно, клиенты меня дурят. Чем скорее найду Писа, тем скорее выясню.

— По-моему, с такими проблемами обращаются в полицию, — заметил Реджи. Возвышаясь надо мной, он стоял куда ближе, чем требовала ситуация. Надо же, меня чуть ли не подтолкнул к дивану, а сам так и не сел.

— Да, будь девочка жива, конечно. Но она мертва.

— Тем более следует привлечь…

— В смысле, она погибла еще того, как Пис ее забрал.

Танг сокрушенно покачал головой: мол, ужасная история!

— Риск, конечно, дело благородное, но стоит ли очертя голову ввязываться неизвестно во что?

Несмотря на завуалированность, во фразе слышалось недвусмысленное предупреждение, но я решил пропустить его мимо ушей.

— Когда люди уезжают отсюда, корреспонденция им пересылается? — поинтересовался я, задумчиво щелкнув пальцами по шаткой стопке конвертов.

— Трест пересылает, а мы не из треста.

На этот раз ответ Реджи прозвучал весьма резко. Чувствовалось: еще немного и его хорошие манеры окончательно капитулируют перед желанием послать меня подальше. Но я уже вошел в раж (вероятно, из-за головной боли, которая стала просто невыносимой) и не желал отступать от задуманного. Мой взгляд метнулся к Грегу Локьеру: навалившись на стойку, тот разглядывал Темзу со стороны пристани Галионс-пойнт с таким увлечением, будто в жизни не видел ничего прекраснее. Смутное подозрение медленно переросло в уверенность.

— Грег! — позвал я, отодвигаясь от Реджи, чтобы не загораживал обзор. — После того как Пис отсюда уехал, ты с ним связь не поддерживал?

Тангу не понравилось, что я беспардонно вывел его из игры, а Локьеру (когда он повернул ко мне застывшие, как у кролика перед удавом, глаза) — что втянул его обратно в разговор. Вот как Феликс Кастор заводит друзей и манипулирует людьми!

— Нет! — категорично покачал головой Грег. — Мы с Писом вообще не ладили. Если честно, я рад, что мы от него избавились!

— А где сейчас Деннис, не знаешь? Когда он здесь жил, гости к нему приходили? В смысле такие, кто впоследствии мог его приютить?

Локьер снова взглянул на реку, будто надеясь разглядеть в ней телесуфлера, а потом на меня.

— Нет.

Я вновь повернулся к Тангу:

— Реджи, кто еще живет на яхте? В смысле, кроме вас двоих?

— Никто. — Танг надменно сложил руки на груди.

— А вы перебрались на «Коллектив», когда…

— Слушай, Кастор, думаешь, игра в суперкопа даст какой-нибудь результат?

— Ты же вроде бы обещал, что поможешь… Я лишь полагаюсь на твое слово.

— Ладно, думаю, мы с Грегом тебе помогли достаточно, а мое новое слово — греби отсюда, пока цел!

— Ну, это уже не слово, а законченное предложение, — благоразумно заметил я. — Реджи, я не коп.

— Считаешь меня полным идиотом? Я сказал, ты играешь в копа!

— Ничего подобного! Коп бы разворошил твое неловкое вранье, а потом швырнул тебе в лицо, чтобы проверить, будешь морщиться или нет.

На секунду, может, даже на две, воцарилась мертвая тишина.

— Какое еще вранье? — спросил Танг.

— Сейчас объясню. Ты буддист, но когда я спустился в рубку, сидел перед тарелкой с яичницей, сосисками и беконом. Есть это тебе невмоготу, хотя ты старательно притворялся, что завтрак твой. Мистеру Грегу Немытая Голова пришлось немало помучиться с сигаретой. Мне не остается ничего другого, кроме как предположить, что где-то поблизости скрывается курильщик-мясоед, который по какой-то непонятной причине не желает со мной…

В тот момент Реджи зачем-то посмотрел на потолок. Все это время я как дурак следил за дверью камбуза, но, перехватив красноречивый взгляд Танга, соскользнул с дивана буквально за миг до того, как с верхнего уровня свалился кто-то здоровенный, и два ботинка сорок седьмого размера приземлились на место, где только что покоилась моя филейная часть.

Бросившись на пол, я сгруппировался и шариком покатился под ноги Реджи. Тот поспешно отскочил, доказывая, что сходство с Брюсом Ли — всего лишь фикция, а вот парень в огромных ботинках оказался куда агрессивнее. Соскочив с дивана, он с поразительной легкостью поднял меня за лацканы тренча и швырнул на стену.

— Держите его! — проревел здоровяк.

Реджи с Грегом тут же послушались: один схватил меня за правую руку, другой — за левую. В принципе я мог вырваться, но рисковал напороться на мощные удары, поэтому решил, что испытывать судьбу пока не стоит.

Возвышающийся надо мной громила потер правый кулак ладонью, недвусмысленно показывая: мощные удары для него — дело обычное. Понятно, с такими габаритами ему законы не писаны, скорее он подпадает под действие строительных норм и правил. Волосы золотисто-песочные, кожа грубая, как наждак, под глазами глубокие тени. Думаю, когда-то он отличался этакой обветренной, грубо вытесанной, большеобъемной красотой, но сейчас, судя по виду, чувствовал тяжесть среднего возраста, и если не физически, то психологически ей покорился. На великане была серая камуфляжная куртка, надетая поверх зеленой водолазки, и оливковые брюки, заправленные в устрашающего вида ботинки а-ля «Констебль Диксон из Док-Грина». На широком запястье мелькнуло что-то блестящее: мой новый знакомый носил золотой, совершенно не соответствующий его стилю браслет. Детали рассмотреть не удалось — здоровяк схватил меня за щеки и, притянув к себе, заглянул в глаза.