Керри стоило немалого труда убедить Мораг, что в беспорядках на Томкинс-сквер виноваты не они, и начало этих беспорядков чисто случайно совпало с тем моментом, когда они запустили в Кэла на сцене пустой бутылкой.

— Что-нибудь все равно должно было случиться, рано или поздно, — заявила Керри, когда они выбрались из толпы. — И то, что мы слишком много выпили, тут не при чем. Полицейские просто ждали повода, чтобы помахать дубинками.

Мимо них толпами шли окровавленные жертвы беспорядков. Мораг не на шутку встревожилась.

— Полицейские тут — страшные дуболомы, — сказала она, содрогаясь от вида искалеченных людей. — Мне будет о чем серьезно потолковать с констеблем Макбейном, когда вернусь в Шотландию.

Едва выйдя из зоны боевых действий, они устремились за пивом в ближайший продуктовый.

— Почему тут пиво продается в бумажных пакетах? — спросила Мораг.

— Как-то связано с законом.

— А-а… Я думала, так вкуснее… В любом случае, закона лучше не нарушать, а то еще схлопочешь дубинкой по башке.

Магента бежала по другой стороне улицы, вырвавшись из жестокой рукопашной схватки с персами. Завидев ее, Мораг пустилась в погоню.

— Так, — пробормотал Джонни Тандерс, покидая Царство Мертвых и мягко опускаясь на землю. — Слышу рев гитар и звуки потасовки. Похоже на Нью-Йорк.

Действительно, это он и был.

— Ну и где же мне искать мой «Гибсон» с тигровой отделкой 58-го года выпуска?

Что есть духу неслась Магента, стремясь укрыться в горах, и так измотали ее конные лучники персов, мотоциклисты нью-йоркской полиции и некая шотландская фея, что ей пришлось расстаться с одним из трофеев, захваченных в ходе военных действий.

Прискорбно. Как и для всех наемников, основным стимулом для Магенты были именно трофеи. Небольшая плата, положенная им, не могла возместить всех трудностей и невзгод, что обрушивались на наемников. И все же они были слишком тяжело нагружены, и что-то нужно было оставить. Магента выкинула трехцветковый валлийский мак и побежала дальше.

Она прикрывала тылы. Впереди же выступал Хирисоф-лакедемонянин. Ксенофонт ни на йоту не верил Хирисофу-лакедемонянину.

— Эта нищенка безумнее всех остальных вместе взятых, — сказала Мораг. — Но она помоложе других, и к тому же в отличной форме. Мне пришлось гнаться за ней четырнадцать кварталов.

— И что произошло?

— Я попросила у нее цветочек. Она заорала каким-то своим воображаемым последователям, чтобы строились в каре, потому что их атакует неприятель. А потом выбросила мак.

— Так ты его добыла?

Мораг покачала головой:

— Откуда ни возьмись появились три пожарных машины. Пока я их огибала, цветок исчез. — Она посмотрела на свою покрасневшую коленку. — А пока пыталась обежать пожарные машины, я упала и содрала кожу на ноге. Наверное, это пиво виновато, иначе я бы не потеряла равновесия.

Керри поплелась домой, посадив Мораг в карман. Этот цветок нужен ей позарез, и пора бы ему уже перестать мотаться по всему городу, но кто же знает, где он теперь?

— У тебя определенно уменьшилась талия, — объявила Хизер. — Ты сегодня делал зарядку?

Динни кивнул. Никогда раньше он не делал зарядки, и теперь все тело ныло.

— Отлично. Скоро ты станешь статным красавцем-Макинтошем, готовым к любым свершениям. А теперь, что тебе нравится больше — «Велвет Андерграунд» или «Соник Юс»[19]?

Динни тупо затряс головой. Эта его привычка была из тех, что особенно бесили феечку.

— «Вельвет Андерграунд»? «Соник Юс»? Ты вообще о чем?

— Я сделала важное открытие.

— Тебе придется меня покинуть?

— Нет, не придется. Ради выполнения нашего договора я готова торчать тут сколько угодно. Важное открытие, которое я сделала во время смелой вылазки на территорию Керри, заключается в том, что она очень любит музыку. Там лежат эти штуки… ну, как они называются… кассеты?.. Да, кассеты! По всей квартире валяются. Она почти такая же неряха, как и ты. Только не такая грязнуля. Понятное дело, я всех этих групп не знаю, поэтому я просто взяла ту кассету, которую она слушает чаще всего…

— И как же ты это определила? — саркастически спросил Динни. — Может, таракана спросила?

— Нет, таракана я не спрашивала. Я спросила кассеты.

Хизер вытащила что-то из споррана.

— Вот она.

Динни горестно поглядел на кассету. Называлась она «Нью-йоркская подборка»: «Соник Юс», «Рэмоунз», «Нью-Йорк Доллз», Лидия Ланч, Ричард Хелл, «Суонз», «Найн Инч Нэйлз», «Телевижн»[20] и еще много других.

— Ну и что?

Хизер раздраженно нахмурилась.

— Динни, прекрати молоть вздор. Если хочешь понравиться Керри, то должен хотя бы делать вид, что любишь ту же музыку. Сам видел, что по вечерам она ходит на концерты. Ясное дело, для нее музыка — вещь важная.

Динни был в смятении.

— Обложили со всех сторон, — мрачно бросил он. Только вчера Хизер отчитала его, что он не подал милостыню какому-то попрошайке, а сразу после этого запретила называть продавщицу в продуктовой лавке мексиканской сучкой, причем даже за глаза:

— Керри бы это не понравилось. И не надо, пожалуйста, бормотать проклятия себе под нос всякий раз, когда по телевизору показывают негров.

Теперь Хизер отмела все его возражения и вставила кассету в магнитофон.

— Слушай и запоминай. Я пойду пропущу пару стаканчиков, а когда вернусь, проверю, что ты усвоил.

Однако Динни не унимался:

— Какой смысл мне любить ту же музыку, если мне, может, и поговорить-то с ней не удастся…

Тут Хизер победоносно хлопнула себя по ноге:

— Хорошо, что спросил! Эту сторону вопроса я тоже уладила. Заключи договор с феей Макинтош и можешь спать спокойно… Керри, как я уже отмечала, очень любит цветы. Похоже, она их собирает, по крайней мере — в засушенном виде. И вот сегодня, порхая над городом, я вдруг заметила на тротуаре очень необычный цветок. — С этими словами она протянула Динни трехцветковый мак. — У меня такое ощущение, что если ты подаришь ей вот это — сильно повысишь свои шансы.

Хизер наступила на кнопку магнитофона.

При звуке голоса Лидии Ланч, разнесшемся по всем комнатам, Динни вздрогнул и поморщился.

— Но я терпеть не могу эту херню.

— И что из этого? Притвориться-то можно. Надеюсь, ты не полагаешь, что сможешь завоевать Керри, если будешь говорить то, что думаешь?

Сильным ударом по партизанской деятельности Элрика в Корнуолле стало то, что он влюбился в королевскую падчерицу.

Элрик сидел в амбаре и размышлял о своем несчастье.

— А ты уверен, что любишь ее? — спросила Элис, его ближайшая соратница.

— Да. Когда я увидел, как она выхватывает меч, чтобы немедленно пуститься в погоню после нашего поджога монетного двора, я сразу понял, что влюблен.

Элис сочувственно кивнула. Она отлично знала, что у фей любовь с первого взгляда ничем не переборешь, однако при этом прекрасно понимала, что связь такая с самого начала обречена. Ведь Марион — падчерица короля, и вряд ли она полюбит мятежника Элрика, поджигающего самые важные строения в королевстве.

Сипухи, жившие в амбаре, пристроились в тени неподалеку от них.

Элрик задумчиво смотрел в потолок.

— Вообще-то, — размышлял он вслух, — она его падчерица, и я не удивлюсь, если она его терпеть не может. Всем известно, что в аристократических фейских семействах падчерицам живется несладко.

Элис согласилась, что это вполне возможно, и пообещала разузнать через знакомую дворцовую служанку, каково истинное положение королевской падчерицы.