…Сейчас, глядя на Сталина и дожидаясь, когда он обернется ко мне, я думал, что теперь вряд ли его можно ошеломить, застать врасплох; однако случилось что-то весьма неприятное, неожиданное, и он, видимо, размышляет о том, как выйти из этого положения.
— Вот что, — наконец произнес он, обращаясь ко мне. — Связь с Малиновским[82] (в то время командующим Южным фронтом. — А. Г.) у нас потеряна. Немец повернул на юг. Я думаю, не получив успеха под Воронежем, он пойдет сейчас на Сталинград. Кавказ ему ничего не даст, он там не решит исхода войны. Ключи от Москвы он хочет найти в Сталинграде. Я думаю, там, на том направлении, будет решаться сейчас судьба войны…
Так вот о чем думал Верховный! Дело в том, что в ходе боевых действий на воронежском направлении противник, не сумев прорваться оттуда в тыл Москвы, как уже отмечалось выше, перенес направление главного удара на юго-восток и, сосредоточив здесь много войск, 21 июля почти одновременно переправил свои передовые части на левый берег Дона в районах Цимлянской, Николаевской и, развивая наступление, устремился на Северный Кавказ.
Относительно того, на каком направлении будут развиваться решающие события войны, существовали самые различные мнения. В частности, некоторые предполагали, что противник пойдет на Кавказ с целью отрезать Баку с его нефтеносными районами. Но, как увидим дальше, именно Сталин верно определил направление главного удара верховного командования немецкой армии, и это послужило Ставке отправной точкой для проведения соответствующих мероприятий.
— Я прошу вас направить все имеющиеся сейчас силы на уничтожение переправ противника в районе станицы Константиновской и сообщить мне, когда вылетят самолеты, — приказал Сталин. [213]
Через два часа я доложил Верховному, что самолеты в воздухе и идут на выполнение поставленной задачи.
Ожесточенное сражение, разыгравшееся под Сталинградом, как известно, закончилось окружением, полным разгромом и пленением армии Паулюса, хотя в начале своего наступления противник имел значительный успех. Позволю себе остановиться на этом историческом сражении, вернее, битве, как оно совершенно правильно названо, ибо отдельные бои и сражения действительно переросли в Сталинградскую битву, масштабы которой были поистине грандиозны.
Когда некоторые товарищи называют отдельные боевые действия или операции битвами, мне кажется, они впадают в ошибку. Дело в том, что битва, а не отдельные, пусть даже довольно крупные боевые действия или операции, становится тем поворотным моментом войны, когда решаются судьбы целого государства. Мне представляется, что в нашей Великой Отечественной войне были три такие битвы: битва за Москву, Сталинградская битва и битва на Курской дуге. Именно эти битвы стали решающими, главнейшими этапами войны, именно они предрешили как судьбу нашего государства, так и полный разгром гитлеровской Германии. В то же самое время в ходе войны, как известно, было немало важных по своему значению кровопролитных, проходивших с переменным успехом сражений, которые являлись или преддверием указанных выше битв, или их следствием, как, например, Белорусская или Берлинская операции. Последние, несмотря на грандиозные масштабы, называются операциями. Для немцев же Берлинская операция являлась битвой за Берлин, ибо там была окончательно решена судьба гитлеровского рейха.
Останавливаясь на Сталинградской битве, я не собираюсь подробно ее описывать, ибо в литературе о ней сказано достаточно и еще больше будет написано.
Я считаю своим долгом показать боевую работу АДД, которая решением Ставки была привлечена для обеспечения на сталинградском направлении оборонительных действий войск сперва Юго-Западного, а затем Сталинградского, Юго-Восточного и Донского фронтов. Часть сил АДД была выделена для взаимодействия с войсками Северо-Кавказского фронта против устремившегося сюда противника.
В оборонительной стадии битвы за Сталинград можно выделить четыре периода. Первый период — бои на дальних подступах к Сталинграду. Второй — форсирование противником Дона и выход его к ближним подступам Сталинграда. Третий начинается с отхода наших войск на внутренний обвод Сталинградского укрепленного района. И четвертый — выход войск противника непосредственно к городу и уличные бои. [214]
В первый период, когда оборонительные бои шли на дальних подступах, АДД уничтожала живую силу и технику противника в местах переправ через Дон и его притоки в районах Острогожска, Богучара, Морозовской, Клетской, Цимлянской. Наши подразделения совершали налеты на аэродромные узлы в районах Морозовской, Тацинской, Обливской и одновременно в тесном взаимодействии с войсками Воронежского и Северо-Кавказского фронтов уничтожали переправы через Дон в районах Константиновской, Николаевской, бомбили сосредоточенные здесь для переправы на противоположный берег вражеские войска и технику.
Чтобы воспрепятствовать переброске войск противника с пассивных, не ведущих в данное время наступательных действий, участков фронта в район Сталинграда, с конца июля стали проводиться отдельные наступательные операции. Так, в августе Калининским фронтом была проведена Ржевская операция, а Западным фронтом — уже описанная мною операция в районе Погорелое Городище.
Кстати говоря, довелось мне в районе Погорелое Городище увидеть и такой эпизод войны. Атакующая пехота ушла уже далеко вперед, и подтягивались вторые эшелоны. Вместе с членом Военного совета ААД генералом Г. Г. Гурьяновым ехали мы верхами на конях, данных нам командующим армией генералом Рейтером.[83] Несколько впереди нас «юнкерсы» бомбили переправу, встав в обычный для них круг и по очереди пикируя; с востока подходили несколько наших истребителей, и вскоре, как видно, должен был завязаться воздушный бой. В стороне в небольшом овражке располагалась на отдых какая-то часть, мы решили к ней подъехать. Каково же было наше удивление, когда мы увидели женские лица… Это была примерно рота. В солдатской форме, не по размерам больших сапогах, с винтовками и всем тем, что всегда солдат имеет при себе. Это были девушки-добровольцы, пожелавшие воевать непосредственно на поле боя. Но, конечно, солдатские переходы со всей выкладкой не являлись для них привычным делом. Не слышно было ни смеха, ни разговоров. Девчата очень сильно устали, и мучили их, видимо, больше всего сапоги, которые многие здесь же снимали. Никогда мне не доводилось видеть ни раньше, ни потом таких подразделений. Много, конечно, за войну пришлось нам встречаться с нашими женщинами-героинями, которые несли ратную службу разведчиц и санинструкторов, снайперов и шоферов… Но служба простого рядового солдата, который делает большие переходы, а нередко и броски, который ходит в атаку — под стать только мужчине. Я думаю, что женщины за эти высказывания на меня не обидятся. Достаточно было беглого взгляда, чтобы определить, что с ходу это женское подразделение в бой не бросишь и требует оно основательного отдыха и приведения себя в порядок. [215]
Конечно, бывают и исключения. Невольно вспомнился Ленинградский фронт, где среди группы разведчиков я видел девушку с длинными, черными как вороново крыло косами, в хорошо подогнанной одежде, с автоматом, парой подвешенных к поясу гранат и с каской в руках. Все в группе были в веселом настроении, и по лицам разведчиков было незаметно, что они возвращаются после выполнения ими сложного и опасного задания. Тоже девушка, тоже на войне… Однако условия были разные и результаты тоже другие.
…На северо-западном направлении боевые действия наших войск также активизировались, и, пока шла Сталинградская битва, АДД была непременной участницей всех фронтовых операций. В газетах того времени сводки Совинформбюро скупо сообщали о боевых действиях местного значения на тех или иных фронтах. Между тем этими действиями была скована подавляющая масса войск противника на всем протяжении советско-германского фронта, и он не имел возможности снимать с отдельных участков столько войск, сколько ему нужно было для того, чтобы получить решающий перевес в районе Сталинграда и не оказаться в тяжелом положении на оголенных участках.
