– Отвернись, пожалуйста, – попросил Гюнтер, прежде чем стащить шорты.

– Пожалуйста! – Передернув плечами, Цветанка отошла на несколько шагов и остановилась спиной к спутнику.

Это означало, что время и деньги потрачены даром. Вот что значит метать бисер перед свиньями. Раздражаясь все сильнее, Гюнтер избавился от одежды и направился в море, хотя, по правде говоря, терпеть не мог холодную воду. Не любил ее почти так же сильно, как холодных, неприступных женщин. Однако чем старше становился Гюнтер, тем больше таковых появлялось вокруг. Если так пойдет дальше, то к его шестидесятилетию мир окажется заселенным одними только целомудренными девицами строгих правил. Родители в шутку называли Гюнтера «порождением лета любви и сексуальной революции», но шестидесятые годы давно отгремели, а новый век грозил аукнуться сексуальной контрреволюцией, будь она неладна.

– Не вода, а парное молоко! – крикнул Гюнтер, обернувшись. – Ты уверена, что не хочешь искупаться?

– Какое-какое молоко? – переспросила Цветанка. Все-таки ее словарный запас был скудноват.

– Теплое, – пояснил Гюнтер, с отвращением погружаясь по волосатые плечи.

«Доплыву до буйка – и сразу обратно, – решил он. – Неразумно оставлять вещи под присмотром малознакомой болгарской дикарки. Сегодня она стоит за стойкой отеля, а завтра исчезнет в неизвестном направлении. С кредитными карточками одного из своих постояльцев. Пусть это будет кто угодно, только не я».

Гюнтер обернулся в сторону берега и захлопал глазами, словно это могло рассеять ночной мрак.

– Эй, Цветанка, ты где? – тревожно прокричал он. – Не соскучилась в одиночестве?

В ответ гробовое молчание. Лишь неразборчивый гомон доносится с набережной, да шелестит море, вылизывая песок до стеклянного блеска тысячами волнистых языков. И еще голосит в отдалении неугомонный подражатель Тома Джонса, выводя бесконечное: «Лайла, лай, дилайла». Какого черта?

Разглядев смутное белое пятно на песке, Гюнтер перевел дух, болтая ногами, чтобы держаться на поверхности. Напрасно запаниковал. Никуда Цветанка не делась, сидит на пляже, сторожит одежду. Гюнтер уже намеревался вторично окликнуть ее, чтобы еще раз предложить искупаться, когда внезапное прикосновение к бедру заставило его захлебнуться.

– Гырл! – втянул он в себя воздух вперемешку с водой.

– Сюрприз, сюрприз! – звонко захохотала девушка, выныривая рядом. – Не ожидал? Здорово я тебя напугала?

– Ничуть, – фыркнул Гюнтер, стараясь не подавать виду, как сильно он перетрусил.

– Признайся, ты думал, что я осталась на берегу, – не унималась Цветанка.

– Я видел, как ты раздевалась и входила в воду.

– Этого не может быть!

– Я видел, – упрямо гнул свое Гюнтер, желая отквитаться за розыгрыш.

– Врешь! – с неожиданной яростью прошипела Цветанка.

Еще одно неосторожное слово – и она повернет обратно. Только последний идиот допустит это.

– Ты хорошо плаваешь, – сменил тему Гюнтер. – Лучше всех девушек, которых я знаю.

Цветанке понравилось услышанное.

– Я плаваю, как русалка, – подтвердила она, – а ныряю на тридцать метров в длину и на десять – в глубину. Меня один парень научил. Давно.

Какому сорокалетнему мужчине приятно слушать истории про парней своих молодых подружек?

– Я тоже неплохо плаваю, – заявил Гюнтер. – У меня собственный плавательный бассейн.

– Маленький, наверное, – предположила Цветанка.

Это прозвучало почти оскорбительно. Как будто девушка намекала на особенности анатомического строения своего кавалера.

– Стандартный, – возразил он. – Для разминок вполне достаточно.

– И часто ты разминаешься?

– Регулярно, – заверил ее Гюнтер, самодовольно усмехаясь.

– Давай наперегонки? – предложила Цветанка. Мокрые волосы облепили ее голову, как черный блестящий шлем, из-под которого задорно сверкали белки глаз.

Гюнтер подумал, что рискованно отдаляться от одежды, брошенной на пляже, но возбуждение от близости нагой девушки заставило забыть об осторожности. Он не мог видеть ее во весь рост и все же догадывался, что Цветанка плещется в воде без ничего… совсем без ничего, как она выразилась недавно. Так оно и есть. Не в мокрых же трусиках ей продолжать прогулку. Следовательно, трусики остались на берегу, и теперь только от Гюнтера зависит, как долго пробудут они отдельно от своей хозяйки. Уж он постарается. Вложенные средства должны окупаться, иначе какой смысл тратить деньги и время?

– Вызов принят, давай устроим состязание, – согласился Гюнтер. – Но с одним условием.

– С каким? – поинтересовалась Цветанка.

О святая наивность! И это спрашивает девушка, плещущаяся рядом с мужчиной в чем мать родила?

Гюнтер усмехнулся.

– Проигравший выполняет желание победителя, – заявил он.

Откинув пряди мокрых волос, Цветанка посмотрела ему в глаза:

– Любое?

– Конечно, любое, – подтвердил Гюнтер, давно загадавший желание.

Против ожидания, Цветанка не воспротивилась.

– Плывем вперед, пока один из нас не отстанет на десять метров, – азартно воскликнула она.

– Как же мы станем измерять метры?

Подобно большинству соотечественников, Гюнтер во всем любил точность. Цветанка свободно обходилась приблизительными цифрами.

– Определим на глаз, – сказала она, слегка задыхаясь от необходимости находиться в постоянном движении.

– Как?

– Зрительно. – Два мокрых растопыренных пальца девушки указали на ее сверкающие глаза.

– Но каждый из нас видит и оценивает по-своему, – рассудительно заметил Гюнтер, пыхтя, как морж.

– Это плохо?

– Это нормально, но…

– Как-нибудь разберемся, – беспечно отмахнулась Цветанка.

Гюнтер машинально зажмурился, оберегая глаза от веера брызг, сорвавшихся с руки девушки.

– Условия весьма расплывчаты, – сказал он.

– Других не будет. Готов?

– Готов.

– На счет «три», – скомандовала Цветанка, разворачиваясь лицом к открытому морю. – Айн…

– Лучше бы нам плыть вдоль берега, – заколебался Гюнтер, подавленный величием беспросветной черной дали, в которой смешались небо и море.

Его реплика осталась без ответной реакции.

– Цвай, – продолжала отсчет Цветанка.

– Тут неглубоко, – сказал Гюнтер, – но все же не стоит пренебрегать элементарными правилами безопасности. Я…

– Драй! – крикнула девушка и, не слушая возражений, устремилась вперед, по-лягушачьи рассекая воду руками и ногами.

«Брасс, – определил Гюнтер. – Разве возможно набрать хорошую скорость, плывя брассом?»

Заранее торжествуя победу, он устремился за Цветанкой, демонстрируя вполне профессиональный стиль. Немец плыл размашистым кролем, рассчитывая обойти болгарскую соперницу за несколько мощных гребков. Его руки мелькали, подобно лопастям водяной мельницы, взбивая пену, искрящуюся в свете звезд.

«Для начала возьму ее прямо на мелководье, – размышлял Гюнтер, – там, где ей придется заботиться не о соблюдении приличий, а о том, чтобы не захлебнуться. Проделаю это быстро и решительно – пусть знает свое место. А уж потом можно будет поощрительно потрепать Цветанку по щеке и отвести ее в отель, прихватив по дороге бутылочку доброго болгарского вина. Там будет другой секс: обстоятельный, неторопливый. Добыча никуда не денется. Победитель получает все».

Открыв глаза, Гюнтер с изумлением обнаружил, что Цветанка по-прежнему лидирует, опережая его на полметра. Ее необычный стиль сочетал в себе технику размеренного брасса и неистового баттерфляя. Выпрыгивая из воды по плечи, девушка вновь погружалась с головой, не проявляя ни малейших признаков усталости. Молотящий руками по поверхности Гюнтер пока что не отставал, но и не добивался преимущества, хотя они преодолели добрую стометровку.

Охваченный желанием добиться своего во что бы то ни стало, немец ускорил темп. Он больше не наблюдал за Цветанкой, не смотрел по сторонам и тем более не оглядывался назад, позабыв обо всем на свете. Он не видел, как щуплый цыганский мальчишка аккуратно собрал оставленную на пляже одежду, уложил ее в пакет и помчался хвастаться удачей соплеменникам. Он не замечал, что постепенно обгоняет Цветанку, и не задумывался о том, как опасно выбиваться из сил вдали от берега. Он просто плыл. Его единственным желанием было получить вожделенный приз, а остальное не имело значения.