— Можно перетащить, — сказал он, выгребая оттуда содержимое: десяток книг и стеклянное блюдо. — Помогите-ка.

— Это не наша работа. — Ингвар достал мобильник.

— Помогите мне, — повторил Уоррен. — Я только посмотрю. Трогать не буду.

— Нет. Я вызову сотрудников.

— Ингвар! — воскликнул Уоррен и безнадежно развел руками. — Вы же сами сказали. Апартаменты обыскали сверху донизу, все следы зафиксировали. Тем не менее… кто-то проглядел крохотную деталь. Мы же с вами опытные полицейские. И ничего не повредим. Я только посмотрю. Ладно? А после пусть приходят ваши люди и делают свое дело.

— Это не мои люди, — буркнул Ингвар.

Уоррен улыбнулся и налег на стеллаж. Секунду помедлив, Ингвар нехотя взялся за другой конец. Вдвоем они перенесли стеллаж в гостиную, поставили под люком вентиляции.

— Держите?

Ингвар кивнул, и Уоррен осторожно попробовал ступить на вторую снизу полку Она даже не прогнулась, и, опершись одной рукой на плечо Ингвара, он взобрался наверх. Чтобы разглядеть пятнышки, ему пришлось наклонить голову.

— И здесь клей, — пробормотал он, не трогая пятнышек. — Вроде бы точно такой же, как на решетке. — Он сунул голову в канал. — Место хорошее. — Голос звучал гулко, эхом отдаваясь от металлического короба. — Вполне возможно, что…

Конец фразы Ингвар не расслышал.

— Что вы сказали?

Уоррен вытащил голову из люка.

— Так я и думал. Места вполне достаточно для взрослого мужчины. А эти ваши друзья… — Он присел на корточки и слез на пол. — Надеюсь, они зафиксировали следы в вентиляционном канале, прежде чем полезли проверять внутреннюю решетку.

— Наверняка.

— Но это они проглядели. — Уоррен опять склонился над снятой крышкой.

— Вообще-то мы не знаем.

— Разве эти пятна остались бы здесь, если б они их обнаружили? Наверняка бы всю крышку на экспертизу забрали, а?

Ингвар промолчал.

— А вот здесь… Видите? — Уоррен ножиком указал на середину крышки. — Царапинки.

Прищурясь, Ингвар всмотрелся в едва заметную полоску на белой эмали — чем-то острым царапнули, но не насквозь.

— Гениально и просто, — негромко заметил он.

— Да, — согласился Уоррен.

— Кто-то снял крышку, пропустил через отверстие в центре проволоку или шнурок с распоркой, приклеил по углам решетки двусторонний скотч…

— …и залез в канал, — закончил Уоррен. — А потом притянул решетку на место. И стал ждать. Вот почему он нес в руках лесенку. — Большим пальцем американец показал наверх. — Нужно было только спуститься и…

— Но как, черт побери, он вообще сумел проникнуть в номер? — перебил Ингвар. — Вы можете мне объяснить, как этот человек смог пройти в апартаменты президента США, все подготовить, — он показал на потолок и снятую решетку, — устроиться в канале, вылезти оттуда, забрать президента и спокойно смыться! — Он кашлянул и тихо, с отчаянием продолжил: — Причем все это в гостиничных апартаментах, тщательно осмотренных и норвежской полицией, и американской Secret Service за несколько часов до того, как президент легла отдыхать. Как это понимать? Как такое вообще возможно?

— Здесь есть упущения, — сказал Уоррен, положив руку на плечо норвежцу.

Ингвар едва заметно шевельнулся, и Уоррен тотчас убрал руку.

— Нам надо выяснить, когда включили камеры наблюдения, — быстро сказал он. — И не выключали ли их. Надо установить, когда помещение осматривали последний раз перед возвращением госпожи президента с ужина. Нам надо…

— Не нам, — сказал Ингвар и снова достал мобильник. — Мне давно пора вызвать сотрудников. Это задача следствия. Не ваша. И не моя.

Ожидая ответа по телефону, он пристально смотрел на Сиффорда. Американец опять выглядел совершенно бесстрастным, как полчаса назад, когда они вошли в номер. Затем Ингвар отвернулся, медленно отошел к окну, глядящему на фьорд, и заговорил со своим коллегой.

Уоррен Сиффорд сел в кресло, устремил взгляд в пол. Руки безвольно повисли, будто он толком не знал, что с ними делать. Костюм утратил элегантность, сидел косо, узел галстука ослаб.

— Что-то не так? — спросил Ингвар, закончив разговор и поспешно обернувшись к американцу.

Уоррен быстро поправил галстук и встал. Замешательства как не бывало, Ингвару даже показалось, что глаза обманули его.

— Все, — с коротким смешком сказал Уоррен, — все сейчас не так. Идем?

— Нет. Я дождусь коллег. Они скоро приедут.

— Что ж… — Уоррен провел рукой по рукаву. — В таком случае надеюсь, вы не против, если я уйду.

— Да нет. Звоните, когда я понадоблюсь.

Ингвар хотел спросить, куда Уоррен собирается, но что-то остановило его. Раз американцу охота секретничать, пусть его.

У Ингвара другие заботы.

— Мне нужно заняться другими делами, — сказал он, переложив телефон в левую руку и усаживаясь на пассажирское место служебного автомобиля ословской полиции. — Я сегодня с полвосьмого утра на работе, пора домой.

— Ты же лучший, Ингвар, — сказал голос на другом конце линии. — Лучший! Потому мы и предложили тебя.

— Нет. — Ингвар Стубё был совершенно спокоен, когда на секунду прикрыл ладонью нижнюю часть телефона и шепнул шоферу: — Хёугес-вей, четыре, пожалуйста. Прямо перед Нюдаленом сверни с Маридалсвейен.

— Алло! — окликнул голос в трубке.

— Я слушаю. В общем, еду домой. Вы назначили меня связником, и я стараюсь выполнять эту задачу как можно лучше. И попросту… непрофессионально вдруг втягивать меня в…

— Наоборот, вполне профессионально, — возразил начальник полиции Бастесен. — Характер этого дела обязывает нас использовать лучшие силы страны в любое время. Независимо от должностей, распорядка дежурств и сверхурочных.

— Но…

— С твоим руководством, разумеется, все согласовано. Можешь считать это приказом. Приезжай.

Ингвар зажмурился и медленно выдохнул. Он открыл глаза, когда шофер резко тормознул на круговой развязке возле Осло-Сити. Какой-то сопляк на раздолбанном «фольксвагене-гольфе» промчался мимо, изрядно превысив скорость.

— Изменение в планах, — уныло сказал Ингвар и закончил разговор. — Езжай в полицейское управление. Кое-кто считает, что нынешний день еще не завершен.

По салону прокатилось громкое урчание. Ингвар хлопнул себя по животу и виновато улыбнулся.

— Остановись где-нибудь на автозаправке. Надо перехватить сосиску-другую.

Абдалла ар-Рахман проголодался, но перед ужином надо было закончить кой-какие дела. Во-первых, заглянуть к младшему сынишке.

Рашид крепко спал, зажав под мышкой мягкую игрушечную лошадку. Мальчик все-таки посмотрел фильм, которого так домогался, и лежал сейчас на спине, всем своим видом выражая полное удовлетворение. Одеяло он сбросил. Угольно-черные кудри чересчур отросли и разметались на белой шелковой подушке, словно маслянистые нефтяные ручейки.

Абдалла присел на корточки и бережно укрыл мальчика одеялом. Поцеловал в лоб, положил лошадку поудобнее.

Смотрели они «Крепкий орешек-1» с Брюсом Уиллисом.

Рашид обожал этот старый, чуть не двадцатилетней давности, американский боевик. Старшие братья не понимали почему. Для них «Крепкий орешек» давным-давно устарел — спецэффекты беспомощные, героя даже крутым не назовешь. Но для шестилетнего Рашида сцены драк и перестрелок были шедевром, похожие на комикс, нереальные, а потому совсем не страшные. Вдобавок террористы в 1988-м были из Восточной Европы, не успели еще стать арабами.

Абдалла взглянул на большую афишу над кроватью. Ночник, который по-прежнему горел до утра, поскольку Рашид боялся темноты, бросал тусклый красноватый свет на избитую физиономию Брюса Уиллиса. Отчасти ее заслонял небоскреб «Накатоми-Плаза», верхушка которого охвачена пожаром. Рот у актера открыт, прямо-таки разинут, взгляд устремлен на немыслимую картину: террористы атаковали небоскреб.

Абдалла выпрямился, шагнул к выходу. На миг задержался в дверях. В полумраке рот Брюса Уиллиса казался большой черной дырой. В его глазах Абдалле чудились оранжевые отблески мощного взрыва, зарождающаяся ярость.