Эллен брела по изрытой колеями дороге. На деревьях трепетали осенние листья. Весь пейзаж был серо-коричневым, трава от заморозков пожухла, и тусклые оттенки природы как нельзя лучше подходили к ее настроению. Вообще-то у нее было все, что только можно пожелать: красивый дом, денег больше, чем она могла потратить, умелые слуги, прекрасная одежда, еда. И все же Эллен была так несчастлива!

Столько долгих часов, которые нужно чем-то заполнить. Столько тихих вечеров, которые нужно как-то прожить. Тикали мучительные минуты, и часы напоминали Эллен, что у нее нет никаких важных дел, ей не за кем ухаживать, ей нечем заняться. У нее масса свободного времени, но свобода сводит ее с ума.

Лондон казался таким далеким, а происшедшие события – и вовсе безумным сном. Да полно, выходила ли она замуж за Алекса? Воссоединилась ли с братом, чтобы тотчас же его потерять? Пытался ли Николас Маршалл убить ее?

Во всем этом Эллен не находила никакого смысла, и ей так хотелось, чтобы рядом был кто-нибудь, с кем можно было бы обсудить все ее суровые испытания. Обратиться к соседям она не могла. Да, она отчаянно нуждалась в сочувствии и утешении, но здесь ее считали чудачкой, странной незнакомкой, укутанной, как саваном, слухами и туманными намеками.

Эллен сошла с тропинки и направилась к дому. Перед ним стояло несколько экипажей, принадлежавших исключительно настойчивым в своих ухаживаниях джентльменам. Вскоре ей предстояло стать свободной и богатой, и мужчины относились к ней, как отнеслись бы к любой разведенной даме, распутной и ищущей любовных приключений. Эллен всегда вела себя с ними вежливо, но ее уже утомили их жалкие попытки добиться ее благосклонности.

Ища уединения, Эллен повернула к черному ходу в надежде проскользнуть в дом, ни с кем не встретившись. Она терзалась из-за своего дурацкого положения, и раздражение на Алекса вспыхнуло с новой силой.

Она согласилась на все его требования, на холодное настойчивое распоряжение уехать в деревню, на треклятое аннулирование брака. И с тех пор не получила от него ни единой строчки, и это абсолютное равнодушие бесило ее сверх всякой меры.

Алекс хоть когда-нибудь вспоминает о ней? Как он мог ее отвергнуть? Неужели брачные обеты вообще ничего для него не значат?

Эллен представляла себе Алекса в городе, окруженного гаремом обожающих его женщин. Она несчастна из-за его решения, а сам он, наверное, крайне им доволен. Он почти избавился от нее, и скоро вновь будет вести жизнь любвеобильного холостяка, каким был, пока Эллен не ворвалась в его судьбу.

Она просто обязана смириться с его решением и жить дальше, но как же это трудно! Задета ее гордость, а самооценка упала так низко, как еще не падала никогда прежде.

Если даже собственный муж не выносит ее, кто сможет вынести? Счастливчик Алекс! Он сумел вычеркнуть ее из своей жизни, а вот Эллен не в состоянии избавиться от мыслей о нем.

Она завернула за угол и уже готова была войти в дом, как оттуда во двор вышел ее брат. Эллен в замешательстве застыла на месте, не в силах поверить своим глазам. Она-то думала, что его арестовали, пытали, казнили, а он здесь! Такой цветущий, такой красивый. И такой довольный.

Боже мой! Да что произошло?

– О, Джеймс, – пробормотала Эллен.

– Здравствуй, сестренка! – поздоровался Джеймс, пристально рассматривая ее. – Отвратительно выглядишь.

– Спасибо.

– Нет, я серьезно. Похудела и бледная, как привидение. Ты не болела?

– У меня была ужасная инфлюэнца.

– Правда?

– Правда, – солгала Эллен, – а вот ты, надо признать, выглядишь просто замечательно.

– Я чувствую себя лучше, чем когда-либо раньше. – Джеймс усмехнулся. – Ты скучала по мне?

– Да, презренный ты исчезнувший крысеныш! Где ты пропадал?

Они кинулись друг к другу и обнялись. Джеймс приподнял сестру и покружил. Когда он отпустил ее, Эллен ударила его кулачком в грудь.

– Как ты посмел исчезнуть, не сказав ни слова! – воскликнула она. – Как ты посмел допустить, чтобы я так ужасно тревожилась!

– Прости.

– Ты вообще представляешь себе, как я за тебя боялась?

– Ну а сама-то? Я возвращаюсь в Лондон после недолгого отдыха, а ты исчезла! Я был просто в панике.

– А как ты меня нашел?

Джеймс сурово нахмурился.

– Справился у твоего мужа.

Эллен представила себе страшную драку – или даже убийство – и задохнулась от ужаса.

– Ты разговаривал с… с… лордом Стэнтоном?

– Ты называешь его лорд? Это чья выдумка – твоя или его?

– Могу называть его и Алексом, если захочу, да только не хочу. Это будет неправильно.

– Боже, да твой законный супруг такой осел, что ты можешь называть его как угодно. Хоть свиньей. Хоть жестоким, коварным ублюдком.

– Но ты его не ранил, нет?

– Нет, хотя и следовало. Почему ты вообще вышла замуж за эту скотину? Только, пожалуйста, скажи, что по любви, потому что, если причина глупая – репутация или честь, – не знаю, что я тогда сделаю.

– Конечно, я выходила за него не по… не по любви. Я с ним едва знакома.

– Мне рассказывали не так. По правде говоря, я слышал, что ты была знакома с ним весьма близко.

– Это неправда.

– Тогда почему ты согласилась?

– Потому что… потому что…

Глаза Эллен наполнились слезами. Она не могла этого объяснить. Алекс стал для нее целым миром, и в глубине души она любила его сверх всякой меры, потому и убедила себя, что выйти за него замуж будет правильным шагом. Он тоже притворялся, что она ему не безразлична, но теперь-то она понимала, что все его уверения были неискренней болтовней. При первых же признаках неприятностей Алекс ее оттолкнул, небрежно избавился от нее, словно она – просто грязь на полу, которую его подручные с легкостью выметут.

– Потому что? – подтолкнул ее Джеймс, увидев, что она не в силах продолжать. – Если ты хочешь, чтобы он стал для тебя настоящим мужем, Эллен, только скажи. Уж я прослежу, чтобы он поступил с тобой как положено.

– Не имеет значения, чего хочу я.

– Почему это?

– Он… он… питает ко мне отвращение, как к жене. – Эллен судорожно втягивала в себя воздух, словно его не хватало. Прячась тут, в деревне, она могла никому не признаваться в своем позоре, и необходимость заговорить об этом вслух оказалась унизительной.

– Откуда ты это знаешь?

– Он отослал меня сюда, даже не спросив, чего хочется мне. Он просто дождаться не мог, когда сможет умыть руки.

– Это не так, – заявил Джеймс.

– Так.

– Его жизнь превратилась в настоящую муку, как и твоя. – Джеймс схватил сестру за плечи и сильно встряхнул. – Если ты любишь его, Эллен, борись за него. Я тебе помогу. Ты знаешь, что помогу.

– Не буду я ему навязываться. Раз он меня не хочет, так тому и быть. – Она посмотрела на аккуратно подстриженные деревья в саду. – И я счастлива. Мне здесь хорошо.

Джеймс насмешливо фыркнул:

– Я тут наткнулся в гостиной на нескольких твоих предполагаемых поклонников и выгнал их прочь. Так что не нужно рассказывать мне, что тебе нравится такая жизнь. Нельзя тебе оставаться одной. Это все его идиотская гордость – и твоя тоже, вот вы и живете раздельно. Ваши отношения не должны завершиться вот так. Позволь мне помочь тебе.

– Я ужасно вела себя с ним, Джеймс. У него есть все основания ненавидеть меня.

– Он скотина, поэтому, что бы ты ни сделала, я уверен, что он этого заслуживал.

– Нет. Я была гадкой. Не уговаривай меня изменить решение. У тебя ничего не получится.

Наступила долгая, напряженная тишина. Джеймс пристально всматривался в сестру, потом, сдаваясь, вздохнул:

– Будь по-твоему. Но если ты решишь, что хочешь…

– Исключено, – перебила его Эллен.

Она была слишком расстроена, чтобы выслушивать его предложения, потому что не могла позволить ему пробудить в себе ложные надежды. Алекс Маршалл был тем, кем был, – убежденным холостяком и необузданным распутником, и как бы ей ни хотелось, чтобы он стал другим человеком, от ее желаний ничего не зависело. Эллен могла и сама вернуться к Алексу – для этого ей не требовался Джеймс – и умолять его принять ее обратно, но она этого не сделает. Если она придет к нему, если откроет перед ним свою душу, а он откажется смягчиться, Эллен погибнет от унижения. Один раз она пережила то, что он ее отверг, но это было крайне унизительно. Никогда больше Эллен не поставит их обоих в такое ужасное положение.