Она продолжила прерывисто:
- Я надеюсь, что когда-нибудь он захочет узнать о нас, увидеть нас. Но, если он не захочет, у вас не должно быть ощущения, что кто-то стоит у вас за спиной. Мы никогда не будем связываться с вами, кроме как для того, чтобы обновить, если потребуется, необходимые сведения о нас. Его родители - вы. Если вы решите никогда не рассказывать ему о нас, мы примем это. - Это было всё. Больше она не могла бы выдержать. Вскочив на ноги, она протянула руку. - Спасибо вам за то, что любите его.
Ли взял её руку, подбородок его дрожал, и он без слов накрыл её руку второй рукой. Диас тоже встал, потом, наклонившись, закрыл и поднял портфель.
Ронда вскочила. Она всхлипывала так сильно, что едва могла говорить:
- Подождите, вы смотрели на... Хотите его фотографии? Чтобы взять с собой?
_________________________________________
1) Doogie Howser, гениальный подросток-врач, герой одноимённого телесериала.
2) «Amber Alert» - «Янтарная тревога» - объявляется в США, когда пропадает ребёнок.
3) IQ – Intelligency Coefficient, считается показателем умственных способностей.
Глава 27
Собрав остатки самообладания Милла попрощалась с Уинборнами, обменялась с ними рукопожатиями и ушла. Диас нес папку с фотографиями, девушка вытащила одну из них и прикрепила в салоне джипа. И теперь Диас увозил ее из жизни сына, а Милла сидела все это время с бледным, застывшим, как у статуи лицом, ни в силах пошевелиться, уставившись пристальным взглядом прямо перед собой.
Она сделала это. Каким-то непостижимым образом ей удалось сдержаться. Она уезжала прочь от своего мальчика и чувствовала, что в душе образовалась огромная зияющая рана, и теперь капелька за капелькой из нее вытекает жизнь. Нестерпимая боль уже вгрызалась в нее, как свирепый зверь, так же как тогда, когда украли Джастина, только сейчас эта боль стала более острой и более горькой, потому что долгие годы Милла искала своего пропавшего сына, а теперь должна была оставить его навсегда.
Больше не оставалось никакой надежды. Милла не могла вернуть назад прошедшие годы, как не могла вернуть себе Джастина и увешать стены его фотографиями. Он теперь был сыном других людей, а ей нужно будет прожить оставшееся мучительные годы без него. Отстраненным, почти спокойным голосом Диас произнес:
- Не многое может произвести на меня впечатление, но это был самый храбрый поступок, который я видел в своей жизни.
Милла почувствовала, как в ней поднимается гнев, словно пар под крышкой кипящего на огне чайника. Бессильная остановить это, она ощущала, что он разрастается и разрастается, полностью заполняя душу; глаза заволокло красной пеленой, и животный вой вырвался из ее саднящего горла. А когда гнев взорвался ослепительной вспышкой, Милла, не обращая внимания на удерживающий ее ремень безопасности, набросилась на Диаса с кулаками, крича и ударяя везде, куда только могла дотянуться.
- Заткнись! Проклятый ублюдок, ты не хотел, чтобы я нашла его! Я убью тебя, я ненавижу тебя!
Диас резко вывернул руль вправо и, лавируя в плотном потоке машин, съехал к обочине, пытаясь, все это время удержать девушку одной рукой. Глаза Милле застилала пелена ярости, брызнули слезы, но она видела достаточно ясно, чтобы понять, что выражение его проклятого лица не изменилось, и он был все таким же бесстрастным и равнодушным.
Диас заглушил мотор и безмолвно сидел, даже не пытаясь защищаться, а Милла продолжала избивать его. Слова девушки слились в один мучительный крик, плач и стоны невыносимой боли, которая зародилась где-то глубоко внутри и теперь вырвалась наружу. Милле хотелось что-нибудь разбить, разрушить; сделать так, чтобы кто-либо другой почувствовал хотя бы часть той боли, которая раздирала ей душу. Она чувствовала, что ее сердце сейчас не выдержит и разорвется.
Тогда девушка бессильно опустила голову на колени, рыдая так, что перехватывало дыхание. Она и не знала, что может так плакать, она не плакала так даже в те черные, заполненные отчаяньем дни, когда был украден Джастин. Тогда у нее была цель, смыл жизни – отыскать своего мальчика. Теперь у Миллы не осталось ничего. Голос ее охрип, и она стала задыхаться от судорожного кашля. Диас схватил ее за плечи, приподнял и прислонил к двери. Словно издалека Милла услышала его голос:
- Выпей это.
Мужчина поднес к ее губам бутылку с водой, и хотя горло у девушки сильно саднило, она смогла сделать глоток.
Гнев прошел так же внезапно, как и появился, и Милла, закрыв глаза, вновь бессильно склонилась к коленям. Как сквозь туман она слышала, что Диас о чем-то тихо разговаривает по телефону, но не могла и не хотела разбирать смысл его слов. Все, чего ей сейчас хотелось – просто уйти куда-нибудь, лечь и умереть, потому что не было никакой возможности жить дальше с такой болью в груди.
Но она не умерла. Она просто сидела в оцепенении, так эмоционально истощенная, что не осознавала ничего вокруг, смутно понимая только, что они продолжают куда-то ехать в абсолютной тишине. Ей показалось или это было на самом деле, что они даже пару раз останавливались. Время от времени Милла забывалась коротким неспокойным сном, а потом вдруг резко просыпалась и невидящим взглядом подолгу смотрела вдаль через чистое ветровое стекло. Она не знала, где они теперь находятся, куда направляются, не заботилась ни о чем и даже не всегда воспринимала реальность. Наступила ночь, и девушка снова заснула, загипнотизированная светом фар движущихся навстречу машин. Она проснулась, когда Диас остановил джип и вышел на улицу. Отстраненно Милла наблюдала, как из стоящего рядом автомобиля вышел мужчина, и что-то передал Диасу, а затем коротко кивнул на прощание, сел в машину и уехал.
Диас подошел к ней и открыл дверь.
- Выбирайся.
Милла медленно вышла, передвигаясь, как древняя, немощная старуха. Они стояли на подъездной дорожке маленького, обитого вагонкой домика. Холодный ветер бросался к ногам, пронизывая тонкую одежду. Под ногами у них был мелкий желтый песок, а в ушах стоял какой-то неясный шум. Милла понятия не имела, куда они приехали. Она сказала только:
-У меня самолет в шесть часов, - и даже сама удивилась тому, как неприятно и хрипло прозвучал ее голос.
- Никуда ты не полетишь, - коротко ответил Диас, взял ее за руку, и повел к двери. Он открыл сначала наружную дверь, затем внутреннюю деревянную и прошел вперед, пытаясь нащупать на стене выключатель. Наконец он нашел его, щелкнул, и Миллу ослепил яркий свет. Диас провел девушку внутрь и оставил в маленькой кухне. Воздух вокруг был насыщен каким-то знакомым, свежим, своеобразным запахом.
Диас вновь вышел наружу, а Милла осталась стоять, слишком уставшая и разбитая, безучастная ко всему. Она услышала звук хлопнувшей двери и увидела, как Диас вернулся в дом и занес оба своих рюкзака и ее чемодан.
Он прошел через кухню в соседнюю комнату, по пути везде включая свет. Милла закрыла глаза и стала ждать, когда Диас вернется. Ведь он всегда возвращался....
Мужчина подошел к ней, взял за руку и повел вперед.
- Я думаю, сейчас тебе нужно в ванную, - сказал он.
Девушка немного удивилась, когда оказалась в просторной ванной комнате. Пол здесь был выложен серой и зеленой плиткой, а в углу стояла большая душевая кабина. Диас закрыл дверь, оставляя ее в одиночестве, но должно быть, никуда не уходил, потому что как только она вымыла руки, он вновь вошел в ванную.
- Я подогрею нам немного супа, - сказал он и снова повел ее на кухню.
Милла сидела за столом и смотрела перед собой пустым, невидящим взглядом, в то время как Диас открывал и закрывал дверцы и ящики, пытаясь найти все необходимое. Спустя какое-то время девушка спросила хриплым голосом:
- Где мы находимся?
- Внешние Отмели.1
Несколько мгновений она не могла сообразить, где находится это место. Милла нахмурилась, пытаясь заставить свой измученный мозг мыслить связно. Наконец она вспомнила, что это в Северной Каролине, на берегу океана. И в ту же минуту поняла, что шум, который она слышала, был гулом прибоя. Получается, что они на побережье, и специфический запах, который показался ей смутно знакомым, был запахом морской воды.
