Анализ обстановки продиктовал командованию СОР единственный вывод: если в ближайшее время не поступит пополнение, если не будут доставлены снаряды основных калибров, враг прорвется к городу в течение нескольких дней.
Вечером контр-адмирал Г. В. Жуков и член Военного совета ЧФ дивизионный комиссар Н. М. Кулаков послали донесение:[543]
«Сталину, Кузнецову, Октябрьскому, Рогову. Противник, сосредоточив крупные силы, часть свежих войск, при поддержке танков, авиации в течение трех дней ведет ожесточенные атаки с целью овладения Севастополем. Не считаясь с огромными потерями живой силы, материальной части, противник непрерывно вводит свежие силы в бой. Наши войска, отбивая атаки, упорно отстаивают оборонительные рубежи… Большие потери материальной части, оружия, пулеметов, минометов… Войска отошли на второй рубеж. Резервы и пополнение не получены. Снарядов 107-мм корп. артиллерии, 122-мм гаубиц, 82-мм минометных нет. Остальной боезапас на исходе. На 20 декабря с целью усиления частей, действующих на фронте, вводится личный состав кораблей, береговых и зенитных батарей, аэродромной службы и т. д.
Дальнейшее продолжение атак противника в том же темпе — гарнизон Севастополя продержится не более трех дней.
Крайне необходима поддержка одной стрелковой дивизией, авиацией, пополнения маршевых рот, срочная доставка боезапаса нужных калибров!
19/XII—41 г. Жуков, Кулаков».
Поздно ночью у контр-адмирала Г. В. Жукова состоялось совещание руководящего состава СОР, на котором генерал-майор И. Е. Петров подробно доложил об итогах боев за три дня, понесенных потерях и сложившемся положении, особенно на направлении главного удара противника.
Г. В. Жуков сообщил о посланном донесении о критическом положении в Севастополе и просьбе о немедленной помощи. Он потребовал от командиров выделить личный состав из частей артиллерии, ПВО, береговой обороны, ОВР и других для сухопутной обороны и создания необходимых резервов. После совещания тут же был подписан приказ о выделении личного состава для усиления фронта и создания резерва.[544]
20 — суббота
Реакция Ставки на донесение из Севастополя о тяжелом положении была мгновенной. В 1 ч 35 мин начальник Генерального штаба Красной Армии маршал Б. М. Шапошников передал командующему Закавказским фронтом, командующему Черноморским флотом, ВРИО командующего СОР и в копии наркому ВМФ директиву Ставки за № 005898, которая в 4 ч 20 мин была уже получена в Севастополе.
«Ввиду обострения обстановки в Севастопольском районе, согласно донесению Жукова за № 1528, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Подчинить во всех отношениях СОР командующему Закавказским фронтом с получением настоящей директивы.
2. Тов. Октябрьскому немедленно выехать [в] Севастополь.
3. Командующему Закавказским фронтом тов. Козлову немедленно направить [в] Севастополь крепкого общевойскового командира для руководства сухопутными операциями.
4. Козлову немедленно отправить [в] Севастополь одну стрелковую дивизию или две стрелковые бригады.
5. Оказать помощь Севастопольскому оборонительному району авиацией Закавказского фронта силами не менее пяти авиаполков.
6. Немедленно отправить [в] Севастополь пополнение не менее 3000 человек.
7. Командующему Закавказским фронтом немедленно подать Севастополю снаряды, учтя, что снаряды 107-мм, 120-мм гаубичные, 80-мм мины совершенно израсходованы.
8. Получение подтвердить. Исполнение донести.
По поручению Ставки начальник Генерального штаба Красной Армии
Шапошников».[545]
В 1 ч 30 мин прибыл в Севастополь под охраной тральщика «Искатель» транспорт «Чапаев», который доставил из Новороссийска боеприпасы и продовольствие. Он отшвартовался в Северной бухте и тут же началась его разгрузка. Это позволило подать снаряды на огневые позиции еще до рассвета. Правда, снарядов для 107-мм пушек и для гаубиц на этом транспорте доставлено не было, а мины прибыли только 50-мм. «Но мы радовались и тому, что привезено: с этим можно было уверенно начинать новый боевой день»,[546] — пишет Н. И. Крылов.
Бои под Севастополем продолжались с неослабным напряжением весь день в тех же направлениях, что и в предыдущие дни. Особенно упорными были они на направлениях, где противник наносил главный и вспомогательный удары.[547] На направлении главного удара, в третьем секторе, неприятель стремился развить успех в районе Инкермана и кордона Мекензия № 1. Группе автоматчиков под прикрытием танков удалось просочиться на участках 3-го морского полка, стыке 54-го стрелкового и 2-го Перекопского морского полков, а также на стыке 287-го и 778-го стрелковых полков.[548]
Для восстановления положения на участке 3-го морского полка была выдвинута рота (командир старший лейтенант С. М. Карнаухов) из состава третьего батальона 7-й бригады морской пехоты, усиленная пулеметным и минометным взводами. Совместными усилиями этой роты и резервных подразделений 3-го полка противник был отброшен к исходным позициям. Восстановлено было положение и на стыке 54-го стрелкового и 2-го Перекопского морского полков. Выдвинутые сюда роты местного стрелкового полка под командованием лейтенанта Д. П. Диденко и младшего лейтенанта К. К. Дьяченко совместно с ротой (командир старший лейтенант Д. С. Гусак) 2-го Перекопского полка дружной атакой, доходившей до рукопашных схваток, выбили просочившиеся вражеские подразделения и прочно удерживали свои рубежи. Контратакой наших подразделений было восстановлено положение и на других участках сектора.
Продолжал геройски сражаться небольшой гарнизон моряков дзота № 11. У пулемета Четвертаков и Калюжный по очереди сменяли друг друга и непрерывно вели огонь по врагу. Потапенко и Король с ручными пулеметами снаружи дзота прикрывали его с тыла. Остальные использовали гранаты. Внезапно огонь из пулемета прекратился. Снарядом был убит Четвертаков и вторично, на этот раз тяжело, ранен Калюжный. Пулемет был разбит.
Противник усилил артогонь по дзоту, до десяти бомб сбросили самолеты, и их взрывами дзот был наполовину разрушен. Оторвало ногу Константину Королю, но он продолжал вести огонь, истекая кровью, пока не перестало биться сердце.
Тяжело ранены Потапенко и Доля. Оставаясь за командира, Потапенко приказал раненому Доле ночью прорваться на командный пункт, доложить обстановку и просить помощи. Бой продолжался, погиб Петр Корж, а затем Владимир Родченко. До последней возможности сражался Иван Еремко, который числился в списках дзота № 12, а, восстанавливая связь с дзотом № 11, оказался в составе его защитников и был тяжело ранен.
Через некоторое время высота 192,0 была отбита. Наши бойцы увидели последствия жестокого боя. Вокруг дзота № 11 лежали десятки вражеских трупов, а среди них тела погибших героев, до конца выполнивших свой воинский долг. В развалинах дзота была обнаружена сумка противогаза, в которой лежала записка. Ее пламенные, полные безграничной преданности Родине слова вскоре стали известны всем защитникам Севастополя, всей стране. «Родина моя! Земля русская!.. — писал перед смертью собственной кровью Алексей Калюжный. — Я, сын ленинского комсомола, его воспитанник, дрался так, как подсказывало мне сердце. Я умираю, но знаю, что мы победим. Моряки-черноморцы! Держитесь крепче, уничтожайте фашистских бешеных собак. Клятву воина я сдержал. Калюжный».[549]
Лишь двое из защитников дзота № 11 остались в живых. Это раненый Григорий Доля, посланный с донесением к командиру, и Иван Еремко, подобранный нашими санитарами в бессознательном состоянии.
