В похоронной обрядности печь символизировала дорогу в загробный мир, а иногда и само царство смерти. В этой связи показательно, что, например, в Брестской области при тяжелой смерти колдуна держали открытой печную трубу. Данный обычай сопоставим с широко распространенным повсеместно у русских открыванием печной заслонки во время трудных родов: согласно мифологическим представлениям, дети появляются на этот свет из иного мира. Роль печи как границы между мирами прослеживается в магических действиях, направленных на избавление от страха перед покойником и тоски по нему: для этого после похорон заглядывали в печь — то есть как бы заглядывали в иной мир, что обеспечивало переживание и затем уход нежелательных эмоций.

У русских, как и у многих народов мира, огонь как животворная стихия, а соответственно, и очаг, печь воспринимались как местопребывание душ предков. Отсюда особое почитание домашнего очага, печи и огня, выражавшееся в строгом соблюдении запретов и правил поведения около них. Так, разжигание огня сопровождали крестным знамением, направленным на устье печи, и молитвой или заговором: «Встань царь-огонь! Царю-огню не иметь воли в моем доме, а иметь волю в одной вольной печи». Для выметания золы из печи существовало специальное помело, поскольку пользоваться при этом веником, которым мели пол, как предметом, связанным с сором и грязью, было запрещено. Широко был известен запрет ругаться около огня. Вот как о наказании тех, кто не почитает огонь, сообщается в одном мифологическом рассказе:

Как и в воду, в огонь запрещалось плевать и мочиться. По поверьям, огонь может иссушить человека, если тот нарушит запрет. Из уважения к стихии огня его никогда не гасили, затаптывая ногами. Существовали запреты зажигать огонь для освещения избы в определенные дни и периоды, что связано с мифологическими представлениями об изменениях в природе, приходящихся на некоторые календарные даты, а также с количественными изменениями дневного света в течение года. Так, например, ни в коем случае не зажигали огонь в доме и даже не готовили еду в печи в Благовещенье — день, когда «просыпалась» и «открывалась» земля. Это также один из дней в году, когда, по народным поверьям, на восходе «играет» солнце, то есть переливается разными цветами. Чтобы не обидеть праздник, в который к тому же было запрещено работать, избы оставляли без освещения. Зато в Благовещенье зажигали на улице костры, считавшиеся защитой от болезней, нечистой силы, сглаза. Широко распространенным в крестьянской среде еще в XIX веке оставался запрет освещать огнем избу в летнее время, когда было достаточно дневного света. Этот период длился от момента окончания весной женских домашних работ по тканью холстов до Семенова дня. В этот день, который вплоть до 1699 года являлся праздником встречи новолетия и с которого начинался цикл женских работ по обработке льна, совершали зажигание «нового» огня в доме. Для этого во всех избах накануне Семенова дня гасили весь огонь, кроме лампадного, а на утренней заре зажигали огонь, добытый с помощью трения дерева об дерево в присутствии всей крестьянской общины. От этого общего огня каждая семья брала «новый» огонь домой.

Домашний огонь непрерывно поддерживали в печи и сохраняли ночью в виде горячих углей. Их старались не давать в другой дом, особенно накануне больших праздников, так как вместе с домашним огнем семью могли покинуть достаток и благополучие. При переходе на новое место жительства переносили с собой угли из старого жилища.

В народной традиции различали несколько видов огня. Это, прежде всего, природный, или небесный, огонь, возникший от удара молнии и, по поверьям, поражающий нечистую силу. Этот огонь с глубоких времен внушал человеку страх, и поэтому его традиционно никогда не вносили в жилище. Второй вид огня — домашний, культурный, то есть добытый самим человеком. Связь и противостояние природного и культурного огня нашли отражение в некоторых запретах и обычаях, которые соблюдались еще в XIX — начале XX века. Так, нарушение запрета зажигать в избе огонь в Благовещенье грозило бедой, происходящей от удара молнией: пожаром, смертью самого нарушителя или кого-либо из его родственников. В некоторых местностях, например в Тамбовской губернии, бытовало убеждение, что вечером накануне Благовещенья не следует тушить огня в избе, так как от этого лучше уродится лен, а если не соблюсти этого, то посевы сожжет молния. Вместе с тем домашний огонь иногда использовали, чтобы противостоять стихии небесного огня: так, чтобы устрашить грозу, в Вологодской губернии специально затапливали печь. Защитная функция домашнего огня обусловливается, вероятно, его связью с предками, наделяемыми в народном сознании могущественной силой.

Культурный огонь различался по способу его добывания. Особым считался «живой» огонь, добываемый, как и «новый» огонь Семенова дня, с помощью трения дерева об дерево. Это самый древний способ добывания огня, а само выражение «живой огонь» известно всем славянским и многим другим индоевропейским народам. Живой огонь использовали в своей практике коновалы при лечении больных животных. Для этого у них был специальный переносной станок небольшого размера. Живой огонь признавался самым действенным средством для прекращения эпизоотий — повальных болезней и мора скота. В таких ситуациях в каждом доме гасили весь огонь, и мужчины селения совместными усилиями вытирали живой огонь. От него разводили костер, через который прогоняли стадо, а также перешагивали сами жители, чтобы предохранить себя и скот от болезни. После очистительного действа от этого же пламени зажигали огонь в доме. Подобным образом лечили людей при эпидемиях: через живой огонь перешагивали все, кто мог, а больных через него переносили.

Непростым почитали и огонь, который высекали с помощью огнива. Об этом свидетельствует, например, белорусский обычай специально высекать огонь для приготовления свадебных блюд. Такой огонь, как наделенный магической силой, использовали колдуны. В русских сказках огниво выступает в роли особого предмета, который герой использует для того, чтобы появились его волшебные помощники.

Самым обыкновенным считался огонь, зажженный спичками. Он добывался легче всего, но и не наделялся какими-либо магическими свойствами, в отличие от огня, добытого другими способами. Поэтому не считалось опасным отдать чужому человеку спички. Верили также, что огонь от спички был бессилен при использовании его в колдовстве.

Подобно воде, огонь воспринимался как очистительная стихия. Вероятно, что отчасти именно с очистительной силой огня были связаны архаичные погребальные обряды, совершаемые посредством сожжения покойных, которые не могли вступить в иной мир неочищенными. С принципиальным изменением погребальной обрядности, исключающим трупосожжение, очищение покойного осуществлялось с помощью воды: перед положением в гроб умершего обязательно обмывали. Однако с принятием христианства представления об очищающей силе огня продолжали существовать: сожжению подвергались люди, подозреваемые в колдовстве и ереси разного толка, как требующие нравственного очищения. Эта же идея, вероятно, лежит в основе представления об аде, где души грешников, совершивших смертный грех, вечно горят в огне.

Сила огня, которой приписывали очистительное, а также целебное и продуцирующее значение, использовалась в обрядах, приуроченных к дням, имеющим значение временного рубежа и связанным с культом солнца и природного огня. Так, на Рождество, Ивана Купалу, Масленицу, в Благовещенье, Великий четверг, Ильинскую пятницу было принято возжигать костры и прыгать через них для обретения здоровья. В некоторых местностях сохранялся также обычай прыганья через огонь в рамках свадебной обрядности.