Далее события развивались следующим образом. 5 июля из Юхновского лагеря в Грязовецкий отконвоировано 1300 военнопленных. 6 или 7 августа ("полагать налицо с сего дня" – приказ от 7.8.1941) из Козельска в свою часть, которая к тому времени стала именоваться 252-м полком и дислоцировалась в Вязьме, прибыл младший лейтенант Пикалев и с ним 3-я рота в количестве 122 человек.

Так прекратили свое существование Козельский и Юхновский лагеря НКВД.

Работая в архиве, трудно определить сразу ценность выявленных документов. Иных исследователей, возможно, ведет интуиция, а я, например, попросту переписываю, пока не занемеет рука, все тексты подряд. Так оказались в моем досье списки поляков, попавших в категорию особо опасных государственных преступников и отконвоированных 136-м батальоном по запросам следователей во второй половине 1940-го – начале 1941 года. Не знаю, что побудило меня сверить их со списком катынских жертв, составленным Адамом Мощиньским (Lista Katynska. GRYF, London, 1989), да это уже и неважно – факт тот, что в результате обнаружилось ошеломляющее обстоятельство: люди числятся расстрелянными весной 1940 года, а между тем спустя месяцы после катынских расстрелов их перевозят из лагеря в лагерь, в Москву, Минск, Смоленск… Впрочем – в хронологическом порядке.

Сентябрь 1940-го. Конвой по маршруту Юхнов – Козельск (начальник конвоя – техник-интендант I ранга Архипов). Подконвойных 12 человек, из них один – Антоний Михалек – в списке Мощиньского.

Октябрь 1940-го. Маршрут тот же. Подконвойных шестеро. Среди них – сержант Александр Розмысл, которого уже не должно быть в живых.

Дальше – больше.

Октябрь 1940-го. Смоленск – Минск (начальник конвоя – политрук Пермяков). Все семеро подконвойных числятся расстрелянными. Это майор полиции Гуго Землер, капитан Леон Ящуковский, сержант полиции Петр Маевский, комендант полиции Витольд Скретовский, майор Юзеф Оледзкий, майор полиции Константин Вороно, капитан пехоты Эугениуш Войцеховский.

Октябрь 1940-го. Козельск – Минск (начальник конвоя – политрук Зуб). Подконвойных семеро, из них четверо – капитан Владислав Пико, капитан Леон Лютостанский, капитан Эугениуш Плоцинский и капитан Стефан Маньковский – числятся среди жертв Катыни.

Ноябрь 1940-го. Козельск – Москва, Бутырская тюрьма (начальник конвоя – политрук Зуб). Из шести трое: подпоручик Юзеф Ковнацкий, капитан Юзеф Пилярский, поручик Влодзимеж Прокопович.

Декабрь 1940-го. Содержащегося в Козельском лагере полицейского Сгефанца Эмиля Стефановича предписано доставить в распоряжение начальника райотдела НКВД города Свенцяны. Старший сержант полиции Эмиль Стефанец фигурирует в мартирологе Мощиньского.

Декабрь 1940-го. Козельск – Смоленская тюрьма (начальник конвоя – командир отделения Васильев). Доставлены Урбанович Хилярий Рафаилович и Витковский Антон Станиславович. Сержант полиции Хилярий Урбанович числится убитым в Катыни. Витковских в польском списке двое – оба без инициалов.

23 декабря 1940-го. Козельск – в распоряжение начальника УНКВД по Вилейской области, изолированно друг от друга. 16 человек, из них капитан санитарной службы Мариан Зембинский, сержант полиции Август Мильчевский, старший постовой полиции Станислав Саваля, старший сержант полиции Станислав Кленовский и старший постовой Юзеф Огоновский – в списке Мощиньского и еще двое под вопросом (предполагаю ошибки в транслитерации).

30 декабря 1940-го. Юхнов – Смоленск, внутренняя тюрьма УНКВД (сквозной конвой Смоленск – Козельск – Юхнов – Козельск – Вилейка – Козельск – Вилейка – Смоленск, начальник конвоя лейтенант Столяров). Из пяти подконвойных двое внесены в число расстрелянных – это подпоручик Вацлав Новак и вахмистр Влодзимеж Луковский.

Наконец, 5 февраля 1941 года из Козельска в распоряжение начальника 2-го отдела УГБ НКВД БССР, то есть в Минск (начальник конвоя – младший лейтенант Таньков), отконвоирован сержант полиции Юлиан Хмелевский – он тоже внесен Мощиньским в список катынских жертв.

Итого 26 человек, и это только Козельск.

Совпадают не только имена и фамилии, но и воинские звания в тех случаях, когда они указаны. Отдельные ошибки или совпадения в этом перечне, разумеется, возможны, но не в таком же количестве. Возможны и неувязки: скажем, пришел запрос на человека, которого уже нет или никогда не было в лагере, – в такой ситуации, естественно, никого никуда и не конвоировали, а на предписании делали соответствующую пометку. Но перечисленные конвои имеют полный комплект документации, вплоть до расписки адресата и телеграммы о выполнении задания. Факт, что эти люди были живы в означенные сроки, не подлежит сомнению.

Однако среди живых их не оказалось. Единственная гипотеза: они погибли позже. После Катыни. Выяснение их судьбы должно составить предмет специального исследования. Во всяком случае, эти имена необходимо выделить в особый список и заниматься ими отдельно.

И еще один эпизод начала войны.

10 июля, то есть за считанные дни до вступления в город немцев, по маршруту Смоленск – Катынь отправляется конвой младшего лейтенанта Сергеева в составе 43 человек. Тут уж никаких сомнений: дело идет о ликвидации тюрьмы. Подобная разгрузка тюрем производилась в первые месяцы войны во многих прифронтовых городах. Подконвойных было. судя по числу конвоиров, не менее 600 человек. Кто они? Где они? Ничего не известно… [52]

На тот случай, если у кого-то повернется язык возразить мне – дескать, не факт, что они расстреляны, – имеется у меня еше один документ.

Докладная записка начальника 3-го отделения НКВД 42-й бригады [53] KB младшего лейтенанта ГБ Компанийца начальнику 3-го отделения НКВД СССР старшему майору ГБ Белянову от 11.7.1941:

"26 июня силами снайперской роты из Минской тюрьмы было эвакуировано около 2000 заключенных, но ввиду систематических нападений на колонну с заключенными под местечком Червень при согласовании с руководством тюрьмы 209 политических заключенных были расстреляны, а заключенные, содержащиеся под стражей за бытовые преступления, освобождены" .

Кто поручится, что среди расстрелянных не было поляков, а если и не было, разве наш нравственный долг не велит нам выяснить обстоятельства и этих преступлений?

Об Осташковском лагере известно значительно меньше, чем о Козельском. По данным Мадайчика, в нем содержалось около 6570 человек [55]. Это были главным образом полицейские, чины жандармерии, пограничники, а также члены военных судов, священники, группа гражданских лиц и около 400 армейских офицеров. Лебедева дает значительно меньшую цифру, а в справке за подписью Сопруненко читаем, что на 1.3.1940 в лагерях НКВД содержится 6168 полицейских и жандармов [56].

В любом варианте, однако, из трех лагерей Осташковский был самым крупным.

Размещался лагерь в бывшем монастыре Нилова Пустынь.