Эти меры были приняты Волком, когда он еще только «поднимался», на случай поспешного отхода. Все то ему не пригодилось, тем не менее, машины всегда была готова сорваться с места, унося хозяина от неожиданной опасности.
Марсик не спешил выходить из машины. Даже в самой безопасной ситуации он всегда был осторожен.
Немало его знакомых жестоко поплатилось за свою беспечность. Марсик же предпочел бы, чтобы его сочли трусом, чем умирать по-геройски.
И сейчас он подождал, пока из машины вывалились трое быков, убедившись что их никто не изрешетил и не забросал гранатами из-за вековых сосен.
— Жди здесь, — бросил он водителю и двинулся к дверям дома.
Непривычные лесные запахи и звуки казались зловещими, в темнеющем вечернем воздухе повисла какая-то напряженность.
Марсик тряхнул головой и взялся за ручку двери. За ней он попал как будто в другой мир.
Волк сидел, утонув в глубоком кресле. Лицо его было скрыто в тени, но Марсику показалось, что он увидел его глаза — какие-то другие, как-будто отсвечивающие тусклым голубоватым светом. Наверное это отражался экран телевизора — единственного источника света в комнате.
Один боец, который и должен был быть с Волком, сидел, уткнувшись в телевизор. А вот за спиной шефа маячила еще одна фигура.
Марсик не любил таких сюрпризов и попятился к своим мощным спутникам. Он уже готовился к самому худшему, но Волк заговорил довольно дружелюбно:
— Ну что встал как неродной? Заходите…
Марсик помялся, но протестовать было глупо.
— Я думал, ты один… — неуверенно буркнул он, но тут же стушевался под недовольным взглядом шефа, который он просто почувствовал на себе.
— Тут все свои. Пацан со мной из Лесогорска, — просипел Волк, кивая в сторону незнакомца, — Саней звать. Я его поставлю над барыгами местными, давно им пора с нами поделиться.
Марсик пожал руку новому знакомому. Она была худой и бледной.
— Наркоман что ли? — мелькнула мысль, которую он тут же отверг: в серьезном деле Волк никогда бы не положился на «макоеда». Несмотря на сильное пожатие Марсика, незнакомец отреагировал спокойно — его большой рот приоткрылся в улыбке, обнажая редкие желтые зубы.
— А как же Папа? — спросил Марсик в ответ на заявление Волка. — Он ведь там кормится?
— А вот об этом и будет разговор. — проворчал Волк, срывая крышку с бутылки "Смирнова".
Через несколько часов Волк, Марсик и Саша сидели перед уже приконченной бутылкой водки и горой окурков. Остальные «пацаны» спали вповалку перед экраном телевизора — мягкой мебели хватило на всех.
Марсик поймал себя на том, что ему начинает нравиться этот парень. Говорил он немного, но всегда в точку. План, изложенный им, был бы понятен самому последнему быку, и к тому же, казался идеальным.
— Ну ладно, — потянулся Волк. — Заночуем здесь…
Марсик проснулся от требовательных позывов мочевого пузыря. Уже приближался рассвет, но в комнате было еще совсем темно. Несколько секунд Марсик размышлял, что удержало его того, чтобы сразу встать. Ответ пришел сам: какая-то возня в углу комнаты. Он прислушался, потом осторожно повернул голову, но разглядеть что-либо ему не удалось. Марсик осторожно просунул руку под подушку и с облегчением нащупал холодную рукоятку своего пистолета. С ним он почувствовал себя как всегда уверенно.
Резко приподнявшись, он достал до выключателя, и зажег свет.
Взгляду его предстала какая-то совершенно безумная картина: один из быков, по кличке Заяц, полученной за сильно выступающие передние зубы, лежал на диване, разбросав руки и откинув голову, а к его шее в страстном засосе присосался этот самый Саня. Глаза Зайца были открыты, но зрачки закатились почти под самые брови, на губах пузырилась слюна, кожа его была белой, как бумага. Но самым жутким была поза, которую занял над ним Саня. Он стоял на голове, опираясь руками о спинку дивана, ноги его были поджаты к животу. Сейчас, при ярком свете, бросалась в глаза непропорциональность его тела — ноги были тонкими и маленьким, тело — длинным, а руки — большими, с огромными кистями.
Мозг Марсика постарался найти самое простое решение в этой ситуации:
— Ах ты педрила, — рявкнул он, но тут же пожалел, о том, что подал голос. Саня оторвался от Зайца, резко кувыркнулся через голову и встал лицом к лицу с Марсиком.
Вид его лица был еще хуже. Голова его раздулась и стала похожа на огромную тыкву, как размером, так и формой. Огромный рот широко открылся, обнажая ряд желтых зубов, среди которых выделялись длинные клыки. От углов рта под кожей проходила густая сеть сосудов, вздувавшихся и пульсировавших. Эта сеть соединялась в две больших жилы, уходивших куда-то за уши. Губы его были в крови, и длинный черный язык сейчас слизывал ее к углам рта. Волосы, откинувшиеся назад, позволили Марсику заглянуть в его глаза.
Именно эти глаза лишали Сашу остатков человеческого облика. Они были огромными, как бильярдные шары, и совершенно черные, как у мышей или крыс. Марсик видел в них свое изогнутое отражение, и самообладание окончательно покинуло его. Мочевой пузырь его полностью опорожнился, но он даже не заметил этого, вперившись взглядом в Сашу и в Зайца, который еще лежал на диване с огромной раной в горле, из которой почему-то не текла кровь, и было отлично видно рваное белое мясо, точащее из его шеи, как вата из порванной плюшевой игрушки. Ноги Зайца совершали какие-то странные движения, задевая стену и издавая тот самый звук, разбудивший Марсика.
Марсику показалось, что он наблюдает все это уже с час, но на самом деле прошло всего несколько секунд. Он сделал шаг назад, заметив сбоку еще одного бойца, лежащего на своем месте, неестественно вывернув голову. Ни Волка, ни остальных не было видно. Впрочем, их судьба мало интересовала сейчас Марсика.
Эта тварь, которую язык не поворачивался назвать человеческим именем, издала резкое, похожее на змеиное шипение, и в один скачок приблизилась к Марсику. Тот уже попрощался с жизнью, но чудовище отпрянуло, увидев что-то у него на груди.
Это была массивная золотая цепь с тяжелым крестом. В голове Марсика как будто что-то щелкнуло, и он вспомнил фильмы ужасов про оборотней, вампиров, святой воде и так далее.
— Так ты этого боишься! — взвизгнул он, срывая крест с шеи, и размахивая им перед мордой монстра. -
Ты этого бо…
Закончить он не успел. Рука твари одним движением перехватила его за запястье, а вторым вырвала руку из локтевого сустава, выбросив ее в угол.
Марсик вскинул правую руку с пистолетом, но и эта его рука повторила судьбу левой, улетев в другой угол. Теперь ему оставалось только заорать от боли и ужаса, что он и сделал, бросаясь к дверям. Эта тварь почему-то не преследовала его, вслед понесся лишь отвратительный хохот — такой он уже слышал когда-то на берегу моря, так хохотали крупные чайки.
Марсик вылетел на двор через закрытые двери. Там он увидел своего шофера, разделанного, как кабана. Над ним, измазанные кровью и чем-то еще, сидели Волк и его боец, лунатичными движениями отправлявшие себе в рот трепещущие куски мяса. Лицо Волка было страшно изуродовано — в глубоких, полуоткрытых порезах. Когда он прятался в тень, они были незаметны.
Животное желание жить овладело Марсиком. Размахивая кровоточащими культяпками, он несся в неизвестном направлении, задыхаясь и отплевываясь. Силы быстро покидали его, но он не понимал, что близится агония. Мутнеющим взглядом он нашел какую-то большую и мягкую на вид кучу и рухнул на нее, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть. Ему даже показалось, что боль в руках утихает — главное не смотреть на раны.
Блаженно закрыв глаза, он повторял:
— Выживу, выживу… — и казалось, новые силы наполняют его. Он ощущал какой-то зуд, распространявшийся по телу и начавший затмевать боль.
Марсик открыл глаза и понял, что совершил самую большую глупость в своей жизни: мягкая куча, на которую он так удобно завалился, оказалась огромным лесным муравейником, и его встревоженные обитатели теперь тысячами облепили пришельца. Особенно много их было на ранах, целыми ручьями они вливались в кровоточащие сосуды, как толпы пассажиров во входы метро. Когда Марсик понял, что ничего не сможет с этим сделать, он заорал так, что его горло наполнилось кровью из разорванной гортани.
