— Молодец! — выдохнул седой, устало прикрыв глаза.

— Я думал — не сработает… — срывающимся голосом проговорил студент.

Из травы поднялся Шпагин. Левая рука его повисла, пробитая в трех местах, еще две раны были в плече и боку. Но Волку пришлось еще хуже — отброшенный ударом следователя, он налетел на толстый сук, и теперь его труп, как приколотый к дереву, удивленно таращился на поляну.

— А упырь? — вдруг спросил священник. — Он где?

— Найдешь его теперь… — проворчал следователь.

— Нужно найти, — с трудом выговорил охотник. — Только я вам уже не помогу.

Все трое склонились над ним. Его голос быстро слабел.

— Обещайте, что сделаете это.

— Да! — сказал Шпагин. — Я его не упущу. Уйду на пенсию и буду гонять по всему свету.

— Я тоже. — добавил поп. — Церковь моя мне теперь не нужна. Ее ведь не эти твари осквернили, а ее сам.

Но теперь я стал другим…

— Я… тоже найду его. Клянусь… — присоединился студент.

— Удачи вам… — прохрипел охотник, из последних сил сжимая руку следователя.

Похоронив Охотника, они остались на поляне в полной растерянности, не представляя, где им искать новорожденное чудовище. Шпагина вообще хватило только на то, чтобы упасть в тени и погрузиться в полубессознательное состояние. Его товарищи перевязали его раны, но все равно дело было плохо.

— Скоро рассвет. Он будет где-то прятаться до вечера. Но если мы не отвезем майора в город, то он не протянет. — сказал отец Василий.

— Нужно вернуться на дорогу. Наша машина, кажется, еще на ходу.

Шпагин вдруг открыл глаза.

— Вы слышали?

В кустах вновь послышался треск, и на поляну с ревом вышел громадный медведь. Следователь здоровой рукой вскинул автомат, а Уткин — свое ружье. Зверь быстро приближался, встав на задние лапы и разинув пасть. Он явно желал человеческой крови. Пули решетили его тело, но не могли остановить разъяренного гиганта. Автомат Шпагина смолк, израсходовав все патроны. Уткин отбросил ружье, и пытался спастись бегством, но раненная нога не дала ему далеко уйти. Чудовищная лапа уже замахнулась над головой следователя, но он уклонился, и на когтях остался лишь кусок его скальпа.

Отец Василий подхватил револьвер седого.

— В голову! — вдруг диким голосом вскрикнул Шпагин. — Стреляй в голову!

Эта команда, повторенная столько раз в течение ночи, наверное, уже выработала условный рефлекс у всех их. Медведь повернул голову к священнику, и тот выпустил четыре пули в огромную раззявленную пасть.

С предсмертным хрипом зверь рухнул в траву.

— Почему… в голову? — перевел дыхание батюшка.

Следователь подполз к еще вздрагивающему трупу. На его загривке сидело, крепко вцепившись в шкуру, маленькое существо. Размером оно было с кошку. Бледная голая кожа свисала морщинами, недоразвитые перепончатые крылья были сложены за плечами. Голова его была разнесена одной из пуль, но и без нее вид существа внушал животный ужас и отвращение.

— Маленький, а смышленый. — проговорил следователь. — Чтобы из него выросло?

— Это… Он? — не поверил своим глазам священник.

— Эх ты, а еще Охотником хочешь стать. Учись, пока я жив!