Дом на Лейки-стрит оценили, и я получила от адвоката письмо с описанием деталей развода. Оно заканчивалось так: «Мистер Ллойд просил передать, что он сделал все возможное, чтобы обеспечить вам лучшее существование».

Я изучила этот проклятый договор. Действительно, Натан проявил невиданную щедрость. «Чувство вины, – прокомментировала Ви, – плюс НДС». Но я не могла оценивать его великодушие в таком свете. Мне нравилось думать, что столь внимательная забота свидетельствует о том, что когда-то наш брак процветал.

Сэм опять приехал в Лондон, и мы во второй раз осмотрели квартиру в Клэпхеме. Он настаивал, чтобы я подала заявку.

– Здесь есть сад, – сказал сын, и это было решающим доводом. – Ты ведь жить не можешь без сада.

Я подала заявку, и ее приняли.

Именно Сэм заметил, что близится Пасха, и, поскольку наша семья еще не окончательно развалилась на части, предложил устроить семейный праздник на Лейки-стрит.

Мне его идея не понравилась:

– Это будет нелегко. Ты понимаешь, о чем просишь?

Сэм проявил нехарактерную для него настойчивость. Он опустил ладони на мои плечи и проговорил мягко и серьезно:

– Место в раю тебе гарантируется, мама. Никаких вопросов; все прежние грехи не в счет. – Ты пройдешь как по маслу.

– Тебе надо было выбрать другую профессию. – Я коснулась его щеки. – Надо было стать дипломатом, объединять континенты. Если тебе кажется, что это хорошая идея, тогда я согласна, но при одном условии: Минти не будет.

Сэм-дипломат приступил к переговорам, и было решено собраться на Лейки-стрит в Великий четверг. Он даже договорился заехать за Иантой, а потом убежал по каким-то непонятным делам.

– Потом объясню, – пообещал он. Ианта сомневалась, стоит ли ей приходить.

– Мне трудно общаться с Натаном, – призналась она с глубоко несчастным лицом.

Мне было тяжело видеть ее такой, и Натану бы это тоже не понравилось.

Но мы ее убедили. Весенний день выдался свежим и холодным, она приехала в твидовом пальто, пахнущем шариками от моли, и привезла стратегический запас шоколада и орехов.

Я повесила пальто в комнате для гостей и расстегнула ее чемодан. Ианта села за туалетный столик. Ради особого случая она надела фисташково-зеленое платье и набросила на плечи яркий желто-голубой шарф. В результате получилось нечто похожее на спятившую, но счастливую колибри. Я распаковывала вещи и не сразу заметила, что Ианта сидит в позе ожидания. Я тут же насторожилась.

– Все в порядке, мам?

Она разглядывала свои сложенные ладони.

– Я хотела с тобой поговорить.

Я достала из чемодана ее косметичку.

– Давай.

– Врачи очень хорошие, – проговорила она и подняла глаза, – и я им полностью доверяю. Но мне много лет, Роуз, ты это знаешь. – Мама взяла щетку для волос и раздраженно ударила по выбившейся пряди, а потом подкрасила губы оранжево-розовой помадой. – Роуз, я рассказываю тебе об этом лишь потому, что мне придется лечь в больницу на операцию. Врачи провели дополнительные анализы. Но не говори остальным.

Я рухнула на кровать.

– О боже, мама.

– Все уже решено – доктор все устроил. Не надо опять беспокоить Натана. Мне бы этого не хотелось.

– Понятно.

Она слегка встряхнулась.

– Как здорово праздновать Пасху. – Наши глаза встретились в зеркале. – Люди приходят и уходят, – бесхитростно произнесла она. – Это жизнь.

Я снова оказалась в коттедже «Медларз», снова смотрела, как отец набивает трубку у очага. Ианта разносила рогалики с маслом на бело-голубой тарелке; ее фартук был завязан бантиком на спине. На раскрасневшемся от жара духовки лбу подпрыгивали маленькие пружинки кудряшек. Где-то в комнате из радиоприемника доносились звуки танцевальной музыки.

Хоть у Ианты и были сомнения насчет встречи с Натаном, но она вежливо с ним поздоровалась и поцеловала Поппи и Ричарда. Я расставила по комнате цветы и зажгла камин, и гостиная наполнилась теплом, ароматом и – как мне показалось – очарованием. Обстановка была натянутая, но все же не зловещая. Так как наша семья пережила мощную и неожиданную встряску и обрела новую форму, это было лучшее, что мы могли сделать.

Натан занялся приготовлением напитков. Ричард, как выяснилось, прекрасно умел обращаться с пожилыми дамами и заболтал Ианту. Ко мне подошел Натан.

– Хотел сказать тебе еще в прошлый раз, Роуз, мне нравится твоя прическа. И ты похудела.

– Спасибо. Ты выглядишь… нормально.

Он скорчил гримасу.

– То есть постарел и вымотался. – Я ничего не ответила. Натан протянул руку: на ладони цвела розочка экземы. Мне это было хорошо знакомо: «Роуз, сделай же что-нибудь. Нельзя, чтобы сыпь распространилась». И я мазала его кремом, который хранила специально для таких случаев. «Только не нервничай, дорогой».

– В аптечке до сих пор лежит тюбик, можешь взять, если хочешь, – сказала я и догадалась, что Минти наверняка устроила сцену по поводу нашего семейного сборища.

Он сунул руку в карман.

– Спасибо.

Мне было неуютно находиться так близко к Натану – я схватила блюдо с орешками, вручила его Ианте и сбежала на кухню. Послышался шум колес, ознаменовавший приезд Сэма и, как я надеялась, Элис. Я вошла в маленькую столовую со стенами цвета терракоты, чтобы закончить накрывать на стол, который я украсила прозрачными белыми свечами, блестящей ленточкой, тарелочками с изюмом и бело-розовым засахаренным миндалем, белыми лилиями и белыми льняными салфетками.

Довольно сентиментальная и совершенно неуместная обстановка. Но мне хотелось сделать заявление, поведать о своей вере в то, что наша семья выживет; упрямо и оптимистично сообщить о том, что нас не сломали. К тому же стол выглядел чудесно.

– Мама. – Появился румяный взволнованный Сэм. – У меня для тебя новость. – Я подумала: он собирается сообщить о женитьбе на Элис. Но за спиной Сэма притаилась фигурка в короткой красной юбочке, и это была не Элис – это была Джилли.

– Джилли, – завизжала Поппи, – как ты здесь оказалась?

– Мам… – Сэм взял Джилли за руку и подтолкнул ее вперед. Она выглядела бледной, но тут мигом стала пунцовой.

Я собралась с духом и поцеловала ее.

– Как здорово.

Поппи похитила Джилли:

– Это еще что такое? Я не знала, что ты придешь.

Ианта вспомнила свои лучшие клише, приготовленные как раз для таких ситуаций, когда никто не имел понятия, что на самом деле происходит:

– Чем больше гостей, тем веселее. Джилли, иди сюда и садись рядом со мной.

Явно избегая взгляда Поппи, Джилли заняла свое место – точнее, место Элис. Сэм развернул салфетку и откашлялся:

– Всех с Пасхой.

На сердце полегчало: я поняла, что с Сэмом что-то произошло, и это к лучшему.

Джилли попросила стакан воды и сделала глоток.

– Вам, наверное, интересно…

– Наверняка. – Сэм положил руку на ее плечо – Вам наверняка интересно, почему здесь нет Элис?

Сэм взглянул на Джилли, и она ответила ему нежным, взволнованным взглядом. Сэм откашлялся.

– Мы с Джилли собираемся пожениться.

– О Господи. – Натан поставил стакан.

– Как мило, – отозвалась Ианта.

– Мы с Джилли начали встречаться после свадебной вечеринки Поппи. Там все и началось.

По моему лицу расплылась улыбка, безусловно, идиотская, но счастливая. Я ничего не могла поделать. А Поппи вдруг пришла в ярость.

– Я-то думала, Джилли, мы все друг другу рассказываем. Ты ни слова не сказала!

– Я не могла. Это… личное. – По светлому личику Джилли пронеслась тень: возможно, от чувства вины, но всего лишь тень. Она положила на тарелку кусочек копченого лосося. – Я же не знала, что случится, а потом…

Ричард первым почувствовал, что сейчас последует смертельный удар, и тихо спросил:

– И что потом?

– Мы обнаружили… – Джилли отрезала большой кусок лосося и нанизала его на вилку, – …что я беременна.

У Сэма был идиотски довольный вид, а Поппи ахнула.