– Пару раз звонила Джилли. Она вернулась из Новой Зеландии и ищет работу, прекрасно провела время и непременно хотела увидеться, как только ты вернешься. Она не знала про изменения в твоей жизни, и я не стала ничего говорить.

Раньше Джилли всегда была первой, кто узнавал новости о Поппи, обычно задолго до того, как они сообщались нам с Натаном.

– Конечно. Может, я ей и позвоню. Завтра, наверное. – Дочка сняла очки и протерла стекла. – А как ты, мама?

– Отлично.

– Ага, как же. Мой отец бросает мою мать после двадцати пяти лет совместной жизни, а она еще говорит, что у нее все отлично?

– Но это правда. Не то чтобы превосходно, но все в порядке.

– О. – Похоже, Поппи расстроило, мое спокойствие. Может, мне надо было сотрясаться в истерике и плакать, чтобы утешить новобрачную? Но все это я уже делала.

– Дорогая, я прихожу в себя. Теперь прошу, расскажи мне о вас с Ричардом, о свадьбе…

Поппи начала рассказ о своих путешествиях, кульминацией которого была тропическая свадебная церемония с угощением на банановых листьях: гости танцевали на песке и обнаженными ныряли в море. Но о Ричарде она говорила мало.

– Папа не рассчитывал на голых гостей, – заметила я, подумав о планах Натана на свадьбу Поппи. Алый ротик Поппи тут же сжался – тревожный знак, и я сменила тему. – Ты же всегда говорила, что не хочешь связывать себя и доходить до отчаяния. Как я. Дорогая, ты полностью, на сто процентов уверена, что Ричард – именно тот человек, с которым ты хочешь быть рядом до гробовой доски?

– Тебе не кажется, что «до гробовой доски» звучит несколько самонадеянно? После того… после того, что произошло у вас с папой, я не рассуждаю такими категориями.

Я почувствовала, что краснею.

– Но нам почти удалось. – Я взяла ее за руку. – Почти.

Поппи выдернула руку.

– Ты сердишься на меня. Ричард предупреждал, что будет скандал.

Я догадалась, что Ричард ничего подобного не говорил. Это Поппи хотелось скандала.

– Мне все равно, как ты вышла замуж, – мастерски соврала я, – лишь бы ты была счастлива. Шляпку я могу надеть и на другую свадьбу.

Она не поняла, поддразниваю я ее или иронизирую, смеюсь или плачу; да я и сама не знала.

Поппи встала позади меня и обняла меня за шею.

– Это было так просто, мам. Таиланд – это волшебство и лунный свет. Мне казалось правильным делать то, что подсказывают чувства. – Она замолкла. – Я увлеклась.

– Главное, чтобы вы оба были счастливы.

Поппи крепче прижалась ко мне.

– Где Петрушка?

Я рассказала, и дочка разразилась рыданиями, которые, как я подозревала, лишь частично были адресованы Петрушке. Наконец она успокоилась и села на диван; милое юное личико снова стало беззащитным.

– Тебе понравится Ричард, правда, – проговорила она. – Просто ты его пока не знаешь. – Это точно. – Он такой непредсказуемый, просто папа сразу испортил с ним отношения, когда начал задавать все эти вопросы про работу. Ну и Ричард в ответ стал огрызаться.

– Понятно. Значит, мы во всем виноваты?

– Укол в мой адрес. – Поппи улыбнулась, и мне стало лучше.

Услышав новости, Натан сразу же приехал на Лейки-стрит. Я открыла дверь и едва узнала человека в жеваной рубашке и шортах. Видимо, в Греции он жестоко обгорел; кожа на лице и руках до сих пор облезала клочьями.

Натан бросился в прихожую, Поппи сбежала по лестнице и кинулась в папочкины объятия. Он судорожно прижал ее к себе.

– Что же ты натворила, девочка моя?

Она ударила кулаком ему в грудь.

– А что ты натворил?

Я оставила их и вышла в сад.

Из фонтана ласково струилась вода; дельфиниумы раскрыли свои поздние легкомысленные бело-голубые зонтики; бузульник выставил на обозрение кричащие оранжевые цветы.

– Роуз? – В патио вышел Натан. На его щеках были слезы, он вытер их тыльной стороной ладони, а потом пробежал пальцами по волосам. – Не могу поверить, что Поппи вышла за этого парня. Он с тобой разговаривал? Мне он не звонил. – Я никогда не видела его таким осунувшимся. – Что же мы сделали не так? Или все дело в Поппи?

Мне хотелось обнять Натана и сказать: успокойся, ты был хорошим отцом, самым лучшим – ведь именно это ему хотелось услышать..

– Дело не в том, что мы где-то ошиблись. То, что Поппи вышла замуж без нашего участия, вовсе не делает ее плохой. И не делает нас плохими родителями. Мы привыкли думать о них с Сэмом как о детях, а не самостоятельных людях. Поппи напомнила нам об этом, только и всего.

Натан потер треугольник солнечного ожога на шее.

– На какие средства она жила все эти месяцы, пока скиталась по миру? Мы дали ей не так уж много.

Этот вопрос уже приходил мне в голову.

– Видимо, у них с Ричардом свои ресурсы.

– У Ричарда свои ресурсы! Да он не разглядит возможность заработка, даже если та прыгнет к нему на колени! У этого парня на лбу написано: я живу на пособие!

– Мы видели Ричарда всего трижды, но Натан гордился своим умением мгновенно определять характер человека. (Надо признать, что его оценки часто были верны.)

Я уставилась на это грубое воплощение отца Викторианской эпохи:

– Ты что, серьезно?

– Конечно! – На тропинке лежала связка бамбуковых шестов. Натан схватил ближайшую палку и с ненавистью воткнул ее в клумбу. – Будь я проклят, если устрою ей вечеринку. Пусть идет в паб, черт возьми.

Я тактично подождала, пока Натан вытащит платок и вытрет лицо и руки, а потом сказала:

– Натан, нам придется смириться с этим браком.

Он приуныл еще больше.

– Ты в своем уме?

– Да.

Натан пнул ногой все еще подрагивающий шест.

– Раз уж я здесь, Рози, надо поговорить насчет дома.

Я напряглась, испугавшись того, что последует за этим, и оттого ответила грубее, чем намеревалась:

– Не смей называть меня Рози.

– Но… – Он обиженно пожал плечами. – Как пожелаешь.

Было нелепо грызться по поводу прозвища, и я как можно спокойнее спросила:

– И о чем ты хотел поговорить?

Натан заговорил офисным голосом – плохой знак:

– Прошу тебя, подумай о том, что я сейчас скажу. Что, если я выкуплю твою долю дома? – И добавил тем же ровным тоном: – После того, как ее оценит специалист.

– Что?

Натан подошел к садовой скамейке, сел и похлопал, чтобы я садилась рядом с ним. Я проигнорировала его приглашение, и при разговоре ему пришлось смотреть на меня снизу вверх.

– Ты сэкономишь деньги, они тебе пригодятся. Мы можем все решить быстро, с минимумом посредников. – Увидев выражение моего лица, он замялся: – Мы должны быть практичными.

Я по-детски заявила:

– Мне это ни к чему. По крайней мере теперь.

– Нет, Рози… Роуз. Прошу, не позволяй своему гневу вставать на пути разумных решений.

– Ноги Минти не будет в моем доме.

– Это и мой дом.

– Но ты же из него ушел, – парировала я.

Последовала тяжелая, опасная тишина. Меня как будто отвергали заново, только на этот раз было еще хуже: мне показалось, будто Натан упал духом и его стремление к свободе на самом деле означало совсем другое. Я могла понять его безумное, сумасбродное решение, нехарактерную непредсказуемость, которая, по крайней мере, говорила об отваге, но только не этот вялый ход, направленный на восстановление статус кво, только с другой женщиной.

Я повернулась и пошла в дом.

– Может, все-таки выслушаешь меня? – Натан засеменил следом.

Я плюхнулась в голубое кресло и покачала головой: – Это ни к чему. Я более-менее тебя поняла. Я согласна отдать наш дом тебе и Минти. Это очень легко и чрезвычайно все упрощает для тебя и твоей… Не знаю, как ее назвать. Слишком много чего приходит на ум.

– Я желаю тебе только добра.

Я подумала над этой фразой и решила отдать ему должное. Но все же его слова меня озадачили.

– А мне казалось, что ты хочешь расстаться. Натан поступил мудро и проигнорировал мое замечание.