— Как это — по имени? — удивился Колька.

— Оно у тебя такое... Для простолюдина подходит. Ни-колай: «ни-кола-и-ни-двора»! А твоих спутников как зовут?

— Это Павел, это Юрий,— представил ребят Колька.— Что, тоже простолюдинские имена?

— Не знаю. Чудные имена, не наши... Ну вот мы и зна­комы. Теперь сказывайте! — приказала княжна.

— А чего рассказывать-то? — пожал плечами Колька.

— Всё подряд. Начни хотя бы с того, как это ты умудрил­ся стать Кавалером? Мне это весьма любопытно. Ведь Ор­деном награждаю я сама. Золотых дел мастер Добромысл сделал их всего четыре штуки. Один Орден — у тятеньки, второй пришлось посвятить Великому Волхву, третий... ещё у одного человека, а четвёртый до сих пор никому не вручён и хранится у меня! Ты его украл? Или подделал?

— Чев-во?! — Колька вспыхнул от возмущения.— Я?! Украл?! Подделал?! Да нашёл я его! Нашёл!

— Нашёл? — недоверчиво прищурилась княжна.— Ну что ж, позже разузнаем, кто его потерял. А сейчас расска­зывай, Кавалер, кто вы такие и откуда. Должна же я знать, кого вызвала!

— ТЫ нас вызвала? — удивился Пашка.

— Я. Мне и желание загадывать, мне и ответ держать. Я сразу догадалась, что вы не из нашего мира: и одёжа у вас странная, и стрижены чудно. Только вот кудесница я не Очень искусная, недоучила меня маменька, не успела. С за­клинанием, быть может, что напутала, вот и не знаю, отку­да вы: из Прави или ж из Нави.

— Из Прави или Нави? — переспросил Колька.— А где это?

— Не знаете? — Дарирада удивлённо подняла брови.— Да сие ж даже чадам малым известно! Правь — это верхний мир, пристанище богов, а Навь — нижний мир, где вся не­чисть обитается. Стало быть, вы не оттуда и не оттуда. Так отколе же?

— Вон пускай Пашка рассказывает. Он у нас самый ум­ный,— перевёл стрелки Колька.

— Странный у вас мир. Не всё мне в нём понятно. Но верно ли я уразумела: вы — обычные отроки, не волхвы, не чародеи, не воители славные? Но как же вы тогда сможе­те?..— Дарирада задумчиво смолкла.

— Что мы должны смочь? — поинтересовался Юрка.

— Тятеньку уберечь,— тяжело вздохнула Дарирада.— Прознала я: грозит ему беда скорая да неминучая. Пото­му-то и прибегла к чарам, хоть и боязно было: вдруг что не так выйдет? Да ведь так оно и случилось: хотела воителя грозного вызвать или чародея великого, а явились три от­рока...

В глазах княжны сверкнули слезинки. Ребята неловко молчали, словно были в чём-то виноваты.

Тем временем княжеская процессия достигла стен сто­лицы. Мальчишки с интересом разглядывали частокол из высоких и толстых брёвен, грозные сторожевые башни, окованные железом городские ворота, подъёмный мост на толстенных цепях.

Карета остановилась возле высокого резного крыльца княжеского терема, к ней проворно подскочил паренёк и, распахнув дверцу, склонился в почтительном поклоне.

— Благодарствую, Ветрознай,— поблагодарила его княжна. Тот молча улыбнулся.— Смени коней и держи ка­рету в ПОЛНОЙ готовности: она мне ныне надобна будет.

— Всенепременно, княжна! — Паренёк приложил руку к сердцу.

Вслед за Дарирадой ребята прошли в терем. Там в про­сторном и высоком зале с увешанными охотничьими трофеями стенами на высоком троне уже восседал князь. Под­ле него, опираясь на чёрную трость с костяным набалдаш­ником, стоял парадно одетый вельможа, невысокого роста и довольно толстый. Шитый золотом и каменьями парад­ный кафтан несколько скрадывал его полноту, но не мог скрыть пухлых щёк и многочисленных складок подбород­ка.

— Государь! — торжественно сказала княжна.— По­зволь мне представить тебе моего Кавалера Николая и его достойных спутников Юрия и Павла.

— Рад знакомству! — кивнул владетельный князь.

— А почему они без оберегов?! — визгливым голосом воскликнул вельможа.— Да это ж обыкновенные незаки! В острог их! На каторгу!

— Князь Гремибой,— удивлённым тоном сказала Дари­рада,— неужели ты забыл, что, согласно Справедливейшим Законам, Главным Хранителем коих ты являешься, Кава­лер Ордена моего Высочайшего Благорасположения есть наиболее благожелательное лицо при дворе и почётный го­рожанин столицы? Я буду премного обязана, если ты рас­порядишься выдать Кавалеру и его сопутникам обереги, соответствующие их положению.

Главный Хранитель долго рассматривал мальчишек, свирепо вращая маленькими злыми глазками. Наконец он что-то зло пробормотал себе под нос и стукнул тростью о пол. Тотчас распахнулась маленькая боковая дверца, и, почтительно кланяясь, в зал вошёл сухонький человек в длинной синей мантии и синей же многогранной шапочке, похожей на перевёрнутый стакан. На шее у него висела бо­льшая чернильница, из кожаного мешочка на поясе торча­ли гусиные перья, а под мышкой он зажимал пергаментные свитки.

— Я весь внимание, могучий князь Гремибой! — заис­кивающе прошелестел он.

— Странно... — тихо сказал Юрка.— На владетельного князя ноль внимания, как будто и не он здесь главный...

— Записать вот этих и выдать им обереги! — С этими словами Главный Хранитель, сердито стуча тростью, вы­шел из зала.

Выяснив все необходимые сведения, писец вывел на пергаменте: «Николай, ноне в княжьем тереме живе, шко­ляр. Павел, тако же. Юрий, тако же». Затем, пряча бегаю­щие глазки, сообщил:

— Через седмицу, надо думать, обереги готовы будут. Дело-то ить хлопотное... Затратное к тому ж...

— Незамедлительно! — гневно топнула ножкой княж­на.— И без мздоимства! Я сама за ними в Счётный Приказ зайду! Час сроку!

— Всенепременно, княжна, всенепременно! Поспе­шаю... — испуганно залепетал тот, уткнув взгляд в пол, и юркнул обратно в ту же дверцу, из которой появился.

Терем — это крепость внутри крепости. Все помещения, кроме тронного зала, напоминали внутренности большого боевого корабля: низкие потолки, узкие окна-бойницы, многочисленные коридоры-закоулки. Неожиданно из од­ного такого закоулочка выкатилась фрейлейн Гуту и, при­строившись семенить рядом с княжной, стала нудить, от­читывая её за «неэтитшное пофедение, прояфленное в присутстфии нижний чин» во время загородной прогулки.

— Фи долшны помнить, Фаше Фысотшестфо, что фи есть княшна, а потому фи долшни неукоснительно следо­файт Кодекс Тшести Афгустейших Особ, одер так и остане­тесь тошь сапошник. Фаш сегодняшний фиход из карета пез помощи граф или лицо, к нему прирафненний, физфал недоумений и недофольство ф рядах княшеский сфита...

— Но я же не могу сидеть в карете и ждать графа, если происходит что-то интересное! Так можно всё в жизни про­пустить, ничего не увидеть и не услышать! — возразила Да­рирада.

— Это фам софсем не объязательно, Фаше Фысотшест­фо! Фам опо фсем долошат!

— Ох, фрейлейн Гуту! Как вы мне надоели! Я попрошу тятю, чтобы вместо вас он назначил кого-нибудь другого!

— Это нефозмошно! — обидчиво надулась фрейлейн.— Я иметь контракт бить настафник молодая княшна! Конт­ракт не есть фозмошно порфать — я подафать в суд, требо­фать большой компенсаций за моральный вред!

— Ну и ладно, ну и оставайтесь со своим контрактом! — сказала княжна, останавливаясь перед очередной две­рью.— Но сегодня я запрещаю вам входить в мои покои!

— Нет-нет! Это нефозмошно! Я долшна...

— Ветрознай! — позвала княжна.

Дверь, возле которой они остановились, открылась, из неё вышел тот самый паренёк, который встретил их у кры­льца:

— Слушаю, княжна!

— Ветрознай, фрейлейн Гугу решила отдохнуть в своих покоях. Подай ей княжеский крюшон и заморский марме­лад из китайского яблока. И проследи, чтобы она не под­слушивала под дверями.

— Это есть неслиханно! Я буду шалофаться! — визгливо вскричала фрейлейн Гугу и, в возмущении тряся кистями рук, удалилась с видом оскорблённой добродетели. Впро­чем, удалилась она довольно поспешно: видимо, княже­ский крюшон — очень хорошая «наживка» для фрейлейн.

Ребята вошли в покои княжны. Обставлены они были довольно уютно. На широкой кровати уже стояла корзин­ка, в которой продолжал безмятежно спать Снежок. На ма­леньком столике поджидала лёгкая полуденная закуска — соки, фрукты, разнообразная выпечка. Мальчишки пойма­ли себя на мысли, что за время, прошедшее после вечерних макарон «по-флотски», успели основательно проголодать­ся. Поэтому, когда Дарирада пригласила их к столу, лома­ться не стали. Хрустящие ватрушки и фрукты с большой скоростью исчезали с тарелок.