— При всем наиглубочайшем почтении к доблестному Кавалеру Ордена Высочайшего Благорасположения владе­тельной княжны Дарирады...

Ребята удивлённо переглянулись, а Колька даже при­свистнул.

— Недопонял?..— Волокрут угоднически посмотрел на него.

— Да нет, ничего, продолжайте!

— Как есть продолжу. Так вот, при всем почтении к Ка­валеру Ордена Высочайшего Благорасположения владете­льной княжны Дарирады должон сказать, что всё едино ни­кому не должно появляться где б то ни было без оберегов, ибо сие есть нарушение Справедливейших Законов, нис­посланных нам откровением Его Лучезарности Великого Волхва Тушисвета. А посему мой величайший долги святая обязанность — препроводить вас всех в Храм Порядка, дабы вы предстали пред светлейшими очами Главного Хранителя Справедливейших Законов, могучего князя Греми­боя.

— Вот тебе и Канада! — тихо сказал Пашка Юрке.

— Значит, это не портал, а машина времени... — так же тихо ответил тот.

По тропинке, полого поднимающейся по дну оврага, ратники вывели ребят наверх. Взгляду открылись много­численные холмы, покрытые полями и рощицами. На го­ризонте виднелся густой лес. Змеёй стелилась мощённая крупным булыжником дорога, убегающая к виднеющемуся вдали поселению, над которым в дневном небе ярко горела серебристо-голубая звезда.

— Смотрите, звезда! Днём? — удивился Колька..

— Кавалер хотел сказать: Благословенная Вечная Звез­да? — Несмотря на подчёркнутую уважительность, пол де­сятник всё же косился на ребят с подозрением.

— Что хотел, то и сказал! — буркнул Колька. Юрка в сво­их необъятных карманах отыскал верёвочку. Колька про­дел её в дырочку на медали и демонстративно повесил себе на шею.

Мальчишки в окружении ратников шагали по середине дороги. Солнце палило вовсю. Несмотря на недавнее купа­ние, идти становилось жарковато. А солдатам — тем более. В своих кожаных нагрудниках они неимоверно страдали от жары, по красным напряжённым лицам катились крупные капли пота. Однако, несмотря на это, служивые усердно чеканили шаг, громко чакая по булыжнику подкованными сапогами.

Сзади послышался громкий трубный звук. Из-за пово­рота дороги на белоснежном коне выехал пёстро разодетый всадник. В руке он держал большой рог и, раздувая щёки, трубил в него, поворачиваясь всем телом то в одну, то в дру­гую сторону.

— Добрые подданные! Приветствуйте своего славного правителя владетельного князя Семисила! — прокричал он, проскакав мимо. Ратники с огромным удовольствием отошли к обочине дороги, в тень деревьев, и, став на одно колено, склонили головы в почтительном поклоне. Ребята тоже сошли с дороги и в замешательстве, не зная, что им де­лать, топтались на месте.

— Преклоните колени перед владетельным князем! — сказал Волокрут.

— Вот ещё! — ответил Юрка.— Не хватало ещё на коле­ни бухаться!

Полдесятник промолчал, но Пашка заметил, как недоб­ро сверкнули его глаза.

Из-за поворота показалась процессия. Впереди ехали стражники: ярко горели на солнце лезвия секир, горячо всхрапывали огромные вороные кони. За ними катилась большая карета, запряжённая четырьмя парами белых ко­ней. Следом — ещё одна, поменьше и запряжённая только двумя парами таких же белых лошадей. За каретами двига­лась многочисленная кавалькада, состоящая, по-видимо­му, из знати: уж очень богатое и праздничное одеяние кра­совалось на всадниках.

Когда первая карета поравнялась с мальчишками, она остановилась, и из окошка выглянул владетельный князь. Первое, что бросалось в глаза во внешности правителя,— невероятно рыжие шевелюра, бородка и усы. В отличие от своей свиты, сверкающей золотом, жемчужным шитьём и каменьями, на владетельном князе из драгоценностей при­сутствовали только корона в виде крепостной стены и зо­лотая цепочка, на которой рядышком висели оберег и точ­но такой же, как у Кольки, Орден Благорасположения.

— Полдесятник, что сие за отроки? — спросил князь. Он оглядел ребят, и взгляд его остановился на Колькиной гру­ди.

— Осмелюсь покорнейше доложить, владетельный князь! Спойманы дозором полка Верных Псов под моим, полус... полдесятника Волокрута, началом. И ведь в чем за­кавыка-то: ни один из отроков оберега не имет. Вот мы их, значится, и того... в Храм Порядка! — отрапортовал полде­сятник.

— Тятя, кто там? — Из второй кареты легко выпрыгнула девочка в сарафане, расшитом витиеватым орнаментом. Волосы полностью забраны под причудливый головной убор, но почему-то Пашка был уверен, что они такие же рыжие, как и у её отца. Вслед за ней из кареты высунулось рыхлое лицо толстой расфуфыренной дамы в облаке огромного белого парика. Эту даму, в отличие от всех оста­льных, туго обтягивало иноземное платье.

— Фаше Фысотшестфо! — нудным голосом произнесла она.— Следуя Котексу Тшести Афгустейших Особ, вам не слетует виходить ис карета пез помощи граф или лицо, к нему приравненный...

«Их Фысотшестфо» только фыркнула, подбежала к пе­редней карете и остановилась напротив ребят, разглядывая их.

— Что за отроки? — спросила она князя.

— Да вот, княжна, полюбопытствуй,— ответил тот.— Этот бравый полдесятник наткнулся на твоего Кавалера и теперь тащит его на расправу к Гремибою в Храм Порядка.

— Моего Кавалера? — переспросила Дарирада, и взгляд её остановился на медали, висевшей на Колькиной груди. Брови девочки удивлённо взметнулись вверх. Она немного подумала, а затем обратилась к Волокруту: — Полдесят­ник! — Голос княжны зазвучал надменно.— Ведомо ли тебе, что Кавалер моего Ордена, а тако же и сопровождаю­щие его особы пользуются правом неприкосновенности в границах княжества, а за его пределами имеют статус по­слов его?

— Так ить... Только это... как бы молвить... для огражде­ния Кавалера... отнюдь не для того, дабы... — Разволновав­шись, Волокрут совсем потерял способность связно гово­рить.

— Тятя! — Дарирада повернулась к князю.— Кавалера и его сопутников мы берём с собой, они будут моими гостя­ми. Они сядут в мою карету, а фрейлейн Гуту поедет с то­бой!

Князь скорчил недовольную мину.

— Может быть, будет лучше, если хотя бы один из спутников Кавалера поедет со мной? Мы бы весьма приятно побеседовали с ним в дороге!

— Нет! Это мои гости, и они поедут со мной! А ты пое­дешь с фрейлейн Гугу! Мне она уже до смерти надоела сво­ими нравоучениями и сказками о распрекрасном фатер­ланде!

Князь покорно вздохнул. Княжна вернулась к своей ка­рете.

— Фрейлейн Гуту! — обратилась она к сидящей в ней даме.— Извольте пройти в карету князя!

— Пусть помогут мне вийти! Позовите какой-нибудь из барон! — чопорно ответила та.

— Помоги фрейлейн,— обратилась княжна к Кольке.

— Фот этот Knabe?! — В притворном ужасе фрейлейн вскинула брови.

— Я бы хотела, чтобы вы почтительно отзывались о Ка­валере Ордена моего Высочайшего Благорасположения. Его статус в обществе выше баронского и даже графско­го! — ответила княжна.

Пашка с Юркой переглянулись. Вот это да! Колька вдруг стал знатным вельможей!

— Как мне ей помочь? — тихо спросил Колька у Дарира­ды.

— Просто возьми за руку и отведи в карету князя — вот и всё! — так же тихо ответила она.

Пока Колька провожал семенящую утиной походкой дородную даму, Дарирада без всякой помощи впорхнула в карету. Юрка с Пашкой залезли следом за ней и плюхну­лись на мягкие сиденья напротив. На сиденье рядом с княжной стояла корзинка, в которой на голубой подушеч­ке спал пушистый белый котёнок.

Вскоре вернулся Колька и скромно пристроился на оставшееся свободное место подле Дарирады. Процессия вновь двинулась, колёса экипажа дробно застучали по бу­лыжнику мостовой.

— Вот теперь можно и поговорить. Я — владетельная княжна Дарирада. Это,— она почесала за ушком котёнка, отчего у того изнутри раздалось громкое тарахтение,— мой друг Снежок. А ты, Кавалер, кто таков?

— Николай...

— А титул?

— Какой титул? Нет у меня никакого титула.

— Простолюдин, стало быть. Можно бы сразу догадать­ся. По имени.