Так. Автомобиль уплыл. А сам Ленарт?
На этот вопрос Кольмару ответить нелегко. Между соседними странами установлен безвизовый режим. Поэтому Ленарт мог уехать на поезде, самолете, частном гидроплане, катере, яхте. К примеру, на такой же яхте, какой владел Пер Матуссон…
Может, стоит разыскать владельца квартиры, которую снимает Ленарт, и тот сообщит что-нибудь интересное? У меня мелькает даже мысль потребовать ордер на обыск квартиры, но я сразу же отгоняю ее. Это означало бы полностью раскрыть себя перед противником, после чего мне уж не удастся выманить его из засады.
Кольмар получает новые задачи. Я тоже не сижу сложа руки. Надо разыскать Анну Виттинг.
Беру со стола Кольмара городской телефонный справочник и раскрываю его. Стоименов вспоминал улицу Хельмерсгатан. Да, так и есть. Анна Виттинг, Хельмерсгатан, 15, телефон 554–218.
Набираю номер ее телефона и жду. Вслушиваясь в ровные гудки, повторяющиеся с равным интервалом, я нервно покашливаю и обдумываю, как лучше начать разговор. Он должен показаться ей чисто служебным… А может, начать с извинений? Но чего ради мне извиняться?
Все решается само собой. В трубке раздается голос Анны Виттинг:
— Алле?.. Я слушаю…
Я неожиданно начинаю разговор тем тоном, каким говорят с интересной женщиной. Извиняющиеся нотки приобретают оттенок нескрываемого восхищения. То, что я говорю, это полная чушь — якобы у меня есть новости от доктора Ленарта, которые, вероятно, ее заинтересуют. Одновременно сам удивляюсь тому, какую чушь иной раз приходится нести.
Нет на свете женщины, которая была бы безразлична к комплиментам. И Анна Виттинг не исключение. Впрочем, она настолько привыкла и к деланному, и к подлинному восхищению своей особой, к самым разным формам ухаживания, что мои слова воспринимаются ею как нечто само собой разумеющееся.
Конечно, она немного удивлена. Затем пытается увильнуть от встречи. Я настаиваю и чувствую, как она постепенно начинает уступать.
Хорошо. Раз дело касается доктора Ленарта, она примет меня. До половины восьмого она свободна и сможет уделить мне немного времени.
Кладу трубку и встречаю полуизумленный-полузаговорнический взгляд ухмыляющегося в бороду Кольмара. Сиюминутное перевоплощение было замечено и оценено по достоинству. Но мне, сам не знаю почему, делается как-то неловко. Будто я в действительности старался понравиться Анне Виттинг. Хотя, честно говоря, она отнюдь не вызывает во мне неприязни. К чему философствовать! Нет мужчины, который не стремился бы побыть в компании с красивой женщиной…
Ленарт, мысль об исчезнувшем Ленарте не дает мне покоя. Теперь я понимаю, какую ошибку допустил вчера, скорее даже позавчера, не отправившись на его поиски. Нужно было это сделать сразу же, после того как Велчева сообщила о его отъезде, а я, как последний растяпа, гонялся за призраками. Теперь и Эрвин Ленарт превратился в призрака!
Подавляю в себе искреннюю досаду и встаю. Хватит самобичеваний, все же я веду расследование убийства по всем правилам. Хотя мне и не хватило предусмотрительности в первый момент.
Итак, Хельмерсгатан, 15.
…………………………………
Улица находится в старой части города. Она начинается внизу, у порта и, петляя, поднимается по холму. Ее мощеная булыжником мостовая сжата с обеих сторон старыми фасадами домов, вид которых оживляют свежевыкрашенные деревянные рамы окон. На самом верху улица кончается и переходит в лестницу, освещенную мутным желтоватым светом фонарей. За средневековой толщины стенами домов и сегодня живут люди. В окнах горит свет, доносятся голоса. Пахнет свежими опилками.
Я шагаю по вытертому тысячами ног булыжнику мостовой и разглядываю номера домов.
На двери дома под номером 15 нет таблички с именем хозяев. На ней укреплено лишь кольцо, на котором висит позеленевший от старости медный молоточек. Я осторожно стучу им в дверь, но из-за нее до меня вдруг доносится мелодичный звон электрического звонка. Понятно, модернизованное средневековье.
Послышались шаги, над дверью зажглась электрическая лампочка. Проходит секунд десять, но фру Виттинг этого достаточно, чтобы разглядеть посетителя, и дверь открывается. Я невольно отмечаю про себя, как хорошо умеют женщины подчеркнуть свою красоту. Темно-вишневое платье очень идет к ее русой головке. Никакого грима. При вечернем освещении русалочьи глаза будто изменили свой цвет и приобрели еще более глубокий изумрудный оттенок.
— Прошу вас, господин инспектор! — она делает шаг в сторону и пропускает меня.
Она словно дает мне понять, что считает мой визит служебным и устанавливает дистанцию. Это мне не особенно нравится, но что поделаешь? Как-никак мой приход иначе как деловым и не назовешь.
Снаружи каменный фасад дома создает мрачное и холодное впечатление, но интерьер — неожиданно теплый и уютный — рассеивает его. На первом этаже — широкая, просторная гостиная с деревянными колонами, с потолка свешивается керосиновая лампа в старинном абажуре. Стулья из темного дерева — грубые, обтянутые кожей — в северном стиле. Огромных размеров резной комод и камин с кованой, решеткой дополняют обстановку. Горящие в камине поленья отбрасывают мягкий свет и создают еще больший уют.
— Присаживайтесь! — плавным движением руки она указывает на один из стульев. — Виски? Коньяк? Или у вас это не принято?
— Не хотел бы обременять вас, — отвечаю я. Мне сейчас действительно не до виски и коньяка.
— Значит, грог, — делает неожиданный вывод хозяйка. — Одну минутку!
Она исчезает за дверью в глубине гостиной, а я по профессиональной привычке осматриваюсь, пытаясь определить куда я попал.
Гостиная, где я нахожусь, служила своим хозяевам много лет. Разные поколения переделывали ее, расширяли, от старого помещения остались деревянные колонны. На второй этаж ведет лестница из красного кирпича с деревянными ступенями. Прежний холодный каменный пол ныне покрыт толстыми половицами. Старинную обивку мебели сохранили просто для стиля.
Наверху слышны шаги. Тихие, осторожные шаги. Потом их звук затихает и воцаряется полная тишина.
Анна Виттинг возвращается, ставит передо мной на стол высокую фарфоровую чашку с крышечкой и садится напротив. Набрасывает на плечи меховую накидку, висевшую на спинке стула, потом говорит:
— Пейте, пока горячий, а я буду вас слушать!
Я снимаю с чашки крышечку и раздумываю, с чего начать. Наверное, лучше всего прямо приступить к делу.
— Госпожа Виттинг, у меня к вам всего один вопрос. Вы мне поможете найти доктора Ленарта?
Она смотрит на меня в упор.
— Найти? А что случилось?
— Будем надеяться — ничего плохого. Если позволите, постараюсь объяснить в двух словах.
Мое объяснение — глупое, но тем не менее оно правдоподобно, если иметь в виду, что она уже знает обо мне. Короче, я завожу песню о том, что необходимо повторить часть опытов доктора Манолова, а важные сведения, которые мог дать только Ленарт, отсутствуют, хотя сам он, похоже, никуда не уезжал.
— А вы уверены в этом?
— Я разговаривал с его соседями.
(С натяжкой это можно принять за истину, если считать разговором диалог с полуглухим стариком, ведущийся через дверь.)
Анна Виттинг задумывается.
— Если он не уехал, на то должна быть причина.
— Именно причина меня и беспокоит.
— Вот как? — улыбается она и кутается в накидку. — У мужчин всегда найдутся причины, чтобы на время исчезнуть!
Это — намек на то, что в этом деле может быть замешана женщина. Впрочем, это довольно-таки сомнительно.
Наверху опять кто-то начинает расхаживать. Я не поднимаю головы, но невольно прислушиваюсь к шагам. Они мне кажутся странными. Два-три шага — и тишина. Потом все сначала. Кто мог бы так расхаживать? И вообще, кто еще живет в этом доме?
Анна Виттинг будто читает мои мысли.
— Наверху моя мать, господин инспектор. Она очень любопытна… в особенности, когда у меня бывают гости.
— О, вы живете с мамой? Вы не окажете мне честь представить меня ей? — заявляю я довольно нахально. У меня нет причины не верить ее словам, тем более, что шаги действительно напоминают шаги пожилого человека, смущенного и расстроенного. Кроме того, мне просто интересно было бы взглянуть на ее мать.
