Когда человек знающий слышит даже шутовские побасенки дурачков, то и по словам его, и по выражению лица можно понять, что он понимает все до мелочей. Более того, можно утверждать, что умудренный человек видит нас, заблудших, так, как видят предметы, лежащие на ладони.

Однако с подобными догадками не годится доходить до критики буддийских повествований.

Некий человек, проходя по тракту Кога-наватэ, с удивлением обнаружил, что мужчина, одетый в косодэ зп и ши-рокие шаровары, старательно моет в воде рисового поля деревянную статуэтку бодхисаттвы Дзидзо. Тем временем откуда-то появились два или три человека, одетых в охотничьи платья, и с возгласом: «О, да вы здесь!» – увели того незнакомца. Оказалось, что это был сиятельный министр двора Кога.

А во времена душевного равновесия это был человек замечательный, достойный всяческого уважения.

Когда священный ковчег, принадлежащий храму Тодайд-зи, собрались из святилища Вакамия, что входит в состав Восточного храма Ч, вернуть на место, с ним отправились вельможи и сановники из рода Минамото. И тут господин Кога, который был тогда генералом, выехал вперед и принялся криками разгонять толпу перед процессией.

– Может быть, около самого-то храма и не полагается расчищать путь? – заметил ему Первый министр Цутими-кадо

– Кому, как не воину, знать обязанности конвоя! – только и ответил на это генерал.

Позже, когда об этом случае зашла речь, он сказал: – Наш Первый министр «Извлечения из Северных гор» видел, а «Толкование Сайкю» не знает. Ведь свя-щенный ковчег боится сонмища злых демонов и недобрых богов, поэтому есть особые причины расчищать путь перед ним именно при подходе к храму.

Термин «численно определенные» относится не только к храмовым монахам. В «Установлениях годов Энги» зи встречается формула: «численно определенные нёдзю». Это прозвание относилось прежде ко всем служащим, число которых было строго установлено.

Достославные имена не ограничиваются сукэ; к именам достославным принадлежат также и сакан. Это есть в «Кратком изложении важнейших принципов управления» il.

Гёсэн-хоин из Ёкава П говаривал так:

– Китай – страна мелодии, там нет ритмичной музы-ки. Япония – страна четкого ритма, где нет мелодичной музыки.

У китайского бамбука лист узкий, у речного – широкий. В окрестностях императорских каналов т растет речной бамбук, а поблизости от дворца Нидзю – китайский.

Ступа бывает или «отвлекающей путника», или «спешивающей всадника»: под горой ставится «спешивающая всадника», на горе – «отвлекающая путника».

Десятую луну называют каминадзуки – «месяц без богов», но нигде не написано, что во время десятой луны нужно избегать праздников. Из священных книг этого тоже не видно. Однако не обязано ли это название тому, что в десятую луну нет ни одного праздника в синтоистских святилищах?

Правда, есть предание о том, что в десятую луну все сонмище богов собирается у святилищ Дайдзингу, но оно безосновательно. Если бы так было на самом деле, то в Исэ десятая луна должна бы быть специально временем праздников, но и этого нет. Часты в десятую луну поклонения августейшего в святилищах, это верно. Но чаще всего они безуспешны.

В наше время никто не знает, как вешался колчан в доме человека, отстраненного высочайшим повелением от должности.

Когда болел государь или повсюду в стране вспыхивала моровая болезнь, колчан подвешивали в алтаре святилища Годзё. В Курама есть святыня, называемая Юги-но мёдзин – Пре-светлый бог с колчаном, к нему тоже крепили колчаны.

Если колчан, которым в былые времена опоясывался глава департамента дознаний, вывешивали на доме, входить туда воспрещалось. В наше время, когда обычай этот исчез, в таких случаях дом стали опечатывать.

Раньше прежде чем виновного высечь розгами, его подводили к станку для порки и привязывали. В наше время уже никто не разбирается ни в этих станках, ни в том, как привязывать к ним.

Сочинение под названием «Запись обетов, клятвенно произносимых наставниками» начал писать на горе Хиэйдзан высокомудрый Дзиэ. Среди законодателей ни о каких «записях обетов» не было и речи. Во времена древних мудрецов управление осуществлялось безо всяких «записей обетов», это вошло в обычай лишь в последнее время.

И еще: в законах говорится, что вода и огонь не бывают грязными, грязным может быть лишь сосуд.

Это случилось в те времена, когда его высочество Правый министр Токудайдзи стоял во главе департамента дознаний. Однажды во время заседания департамента, происходившего в Средних воротах, бык чиновника Акиканэ выпрягся, вошел в помещение и, поднявшись на возвышение для управляющего, улегся там, пережевывая свою жвачку.

Присутствующие решили, что это очень дурной знак, и заявили, что быка-де следует препроводить к чиновникам из Ведомства светлого и темного начал. Услышав это, отец Токудайдзи – Первый министр – заметил:

– А для быка нет никакой разницы, хорошо это или плохо. У него есть ноги, и не вольно ли ему взбираться куда вздумается? Такой непредвиденный случай – не причина для того, чтобы у несчастного чиновника отнимали его жалкого быка, на котором он случайно приехал на службу.

Тогда быка вернули владельцу, а циновку, на которой бык лежал, заменили. И как будто решительно никакой беды не стряслось.

Говорят же: «Если, встречаясь с бедой, ты не думаешь, что это беда, то она о себе и не напомнит».

Когда стали копать землю для закладки дворца Камэяма, то обнаружили бесчисленное количество огромных сплетенных в клубок змей. Признав их за божества сих мест, обратились за благоволением августейшего, и он вопросил:

– Как надлежит нам поступить?

На это все отвечали так:

– Ежели существа эти издревле правили здешними землями, то, пожалуй, и не следовало бы просто так откапывать и выбрасывать их вон без особой нужды.

Лишь один только этот министр почтительно молвил:

– Могут ли гады, что населяют подвластное августейшему царство, навлечь какое-либо бедствие при возведении императорских покоев? Боги же не ведают зла. Они не должны укорять нас. Их нужно всех откопать и повыбрасывать.

Тогда змей бросили в поток реки Оои. И беды опять не случилось.

Когда хотят тесемкой перевязать свиток сутры, обычно делают так: обвязывают свиток крест-накрест, а конец продергивают под скрещением, поперек свитка. Если свиток в таком виде попадал на глаза Косюн-содзё из храма Кэгон, он расшнуровывал его и перевязывал заново.

– Это сделано на новый лад,- говорил при этом старец,- очень плохо! Чтобы было красиво, надобно просто обмотать свиток, а конец тесьмы просунуть под завязку сверху вниз.