Точна ли эта последняя информация? Никакой другой источник не говорит об этом. Если предположить, что так и было, то кем являлся заключенный, оставленный по дороге? Скорее всего, речь идет об Эрсе, портновском подмастерье, грозившем убить короля; видимо, решили не оставлять его в руках мсье де Ла Мотт-Герена. Во всяком случае, имя его более не упоминается в корреспонденции с острова Святой Маргариты.

Такова двойная тайна двоих заключенных, претендующих на роль Железной маски. Теперь читатели знают основные документы и свидетельства. Резюмируем то, что нам известно достоверно.

Из шести заключенных, находившихся в 1681 году в Пинероле, среди которых непременно находился человек в маске, сидевший в Бастилии, нам известна судьба четверых:

монах-якобинец Лапьер, поступивший в Пинероль в 1674 году, умер в начале января 1694 года;

Дюбрей, поступивший в 1676 году, был освобожден в 1684 году; был вновь арестован и помещен в крепость Пьер-Ансиз, близ Лиона, где и умер в 1711 году;

Руссо, слуга Маттиоли, поступил в 1679 году, умер на острове Святой Маргариты в декабре 1699 года;

Ла Ривьер, слуга Фуке с 1665 года, заключенный в 1680 году в нижнюю башню, закончил свои дни в Эгзиле в январе 1687 года.

Исключив этих четверых, мы оставляем двоих заключенных, с которыми связана исследуемая нами тайна: Маттиоли и Данже.

Северная Италия, вожделенная территория, в борьбе за которую сталкивались интересы великих держав, занимала в политике Франции совершенно особое место. Город и крепость Пинероль, которым французы владели с 1631 года, был первым клином, вонзившимся вглубь Пьемонтской равнины и позволявшим следить за герцогством Савойским и миланскими владениями испанцев. В конце 1678 года, под влиянием своего нового посла в Венеции Жана Франсуа д'Эстрады, аббата де Муассака, деятельного дипломата, которого обуревала жажда славы, Людовик XIV решил, что пришло время расширить свои владения в Северной Италии.

В течение тринадцати лет герцогство Мантуанское было во владении Фердинанда Карла, именовавшегося Карлом IV, из дома Гонзага. Это был весьма своеобразный молодой человек, ко времени описываемых событий лет двадцати пяти, низкорослый, кривоногий, сутулый, носивший на своем лице присущую Габсбургам печать вырождения. «У него совершенно типичное узкое лицо представителя Австрийской ветви Габсбургов, — писал барон Луи Николя де Бретей, — с непропорционально большим лбом, с глазами, один из которых почти всегда прикрыт, особенно когда он пристально смотрит, а другой блуждает, с длинным заостренным носом, толстой нижней губой, однако при всей своей некрасивости его довольно высокомерная физиономия преисполнена величия».[112] Он женился на собственной кузине, «одной из самых красивых итальянских принцесс», которой вскоре пришлось страдать от собственных «несчастий, дающих так много оснований жаловаться добропорядочным женщинам, имеющим распутных мужей».[113] Она увядала, сохла, точно цветок, еще не успевший распуститься, так и не родив ему наследника. Карл, как никто другой в его время, любил маскарады, игровые заведения, подмостки комедиантов и венецианские развлечения. Он был очень подозрителен и выходил на прогулку, вооружившись пистолетами, длинной испанской шпагой и стилетом, точно персонаж из пьесы Шекспира. Этот любитель удовольствий, знаток лошадей, дамский угодник, не пропускавший ни одной юбки (внешность и социальное положение объекта его вожделений не имели значения), без счета швырял деньги для удовлетворения своих страстей и потому постоянно испытывал финансовые затруднения. «Не было ничего такого, на что не решился бы герцог ради изрядной суммы денег», — писал аббат д'Эстрада, которому было известно, что Карл заложил ростовщикам доходы короны на много лет вперед. Короче говоря, этот ненасытный гедонист жил, предаваясь праздникам и наслаждениям и постоянно прибегая к крайним средствам и уловкам.

Его дворец в Мантуе, зубчатый готический фасад которого и сейчас еще можно видеть на пьяцца Сорделло, был средоточием интриг. Здесь царила бывшая регентша, его мать Изабель Клэр, дочь эрцгерцога Австрийского Леопольда и Клод Медичи. В свое время она поднялась к вершине власти при поддержке своего любовника, графа Карло Булгарини. О скандале, вызванном этой незаконной связью, судачили при дворах Вены и Милана. В конце концов была подана жалоба папе римскому. Чтобы заставить умолкнуть злословов, Изабель Клэр и синьор Булгарини приняли монашеский постриг. Но, едва произнеся слова обета, парочка вернулась к своему прежнему образу жизни, продолжая совместно править герцогством Мантуанским и, вероятно, деля одну постель в дворце под фресками Мантеньи, изображающими сцены из жизни рода Гонзага. Так шли дела при мелких итальянских дворах в XVII веке…

Идея аббата д'Эстрады заключалась в том, чтобы купить за хорошую сумму у молодого герцога не суверенные права, а лишь право оккупации крепости Казале на реке По, в пятнадцати лье к востоку от Турина, в маркизате Монферрато, на далекой окраине герцогства Мантуанского. Предполагалось дополнительно укрепить ее под руководством наиболее умелых инженеров из Милана.[114] Обладая этими двумя сравнительно недалеко расположенными друг от друга крепостями, Пинеролем и Казале, Франция держала бы в своих руках ключи от Северной Италии, контролировала Савойю и оказывала влияние на Империю, Генуэзскую республику и принадлежавший испанцам Милан. Этот проект предполагалось держать в секрете от королевы-матери и Булгарини, которые были связаны обязательствами с Австрийским двором. Но как уговорить Карла IV? Тогда-то в дело включился Маттиоли.[115]

Эрколе Антонио Мария Маттиоли, родившийся в Болонье 1 декабря 1640 года, происходил из старинной патрицианской семьи, давшей миру одного сенатора и одного знаменитого иезуита, Эрколе Маттиоли, признанного мастера церковной проповеди. Получив блестящее образование в области гражданского и канонического права — науки, по которой он опубликовал множество трактатов, — он женился на молодой и благочестивой Камилле Палеотти, происходившей из богатой буржуазной семьи в Болонье, вдове Алессандро Пьятези. Маттиоли начал карьеру профессора в университете родного города. Престарелый герцог Мантуанский Карл III, прослышав о столь замечательном человеке, пригласил его к своему двору и назначил одним из своих государственных секретарей. После его смерти, наступившей в августе 1665 года, юный сын-наследник Карл IV, которому исполнилось лишь тринадцать лет и который не имел реальной власти, смог предложить ему лишь должность «сверхштатного сенатора», не дававшую особых преимуществ, кроме титула графа. Рассорившись с регентшей и ее любовником-монахом, Маттиоли с женой и двумя детьми отправился в Верону, хотя там и не предлагали ему должности. Покинув Мантую, он продолжал поддерживать связи с герцогом, которого, как полагают, поощрял в его распутной жизни.

Аббат д'Эстрада прибег к посредничеству секретного агента, флорентийского охотника за новостями Бенедетто Джулиани, который, дабы наполнить страницы своей газеты, разъезжал по всей Италии. Джулиани и установил контакт с Маттиоли, в котором дремал опасный авантюрист, готовый на все ради того, чтобы вернуть себе прежнее положение в Мантуе. Предложения французов совпали с его собственными устремлениями, и он согласился сыграть роль ходатая перед Карлом IV. 12 января 1678 года Людовик XIV направил ему любезное, собственноручно подписанное письмо.[116]

Начались переговоры. Аббат д'Эстрада встретился с Маттиоли, который принял условия занятия крепости Казале французским гарнизоном, при этом затребовав для своего хозяина «в порядке вознаграждения» большую компенсацию — 100 тысяч пистолей (миллион ливров) и военный союз на выгодных условиях. Война с Голландией, начавшаяся в 1672 году, была тогда в полном разгаре. Франция сражалась не только с Республикой Соединенных провинций, но также с Испанией, императором Леопольдом I и большинством государств Священной Римской империи. Карл IV с полным основанием опасался того резонанса, который могло получить известие о переговорах в Пьемонте и Милане. Дружба с далекой Францией и протекция с ее стороны казались ему недостаточными. Он ждал более серьезных гарантий и почестей. В случае, если бы Людовик XIV направил в Северную Италию армию для ведения военных действий против испанцев, Карл IV, этот расфуфыренный фанфарон, требовал для себя должности главнокомандующего. Французский король, вовсе не намеревавшийся открывать еще один театр военных действий, не спешил удовлетворять эти требования итальянца. Как раз в то время он вел переговоры со своими противниками в Нимвегене, и ему не хотелось бы, чтобы они сорвались. Все его военные усилия концентрировались на границе с Испанскими Нидерландами, где его армиям удалось взять Гент, который он собирался использовать в качестве важного козыря в переговорах. Он рекомендовал д'Эстраде не допускать безрассудной спешки, но и не рисковать срывом предполагаемой сделки, ибо последствия могли быть «весьма серьезными».