– Что ты наделал! – схватился за волосы Леон, – Она могла бы нам помочь найти Дриану.

– Не могла, – успокоил друга Эрик, – Нечисть никогда не посвящают в планы хозяев, и так она рассказала даже больше, чем знала.

– Дриана мертва? – холодея от нежданного горя высказал страшное предположение Леон, – Я разгромлю весь Нейшар и материк в придачу, если с ней что-нибудь случится.

– Успокойся, – урезонил товарища маг, – Я помогу тебе. Сейчас же, поверь, она жива. В противном случае я бы знал о ее смерти. Битва с императором связала нас намного крепче, чем ты в состоянии представить. К тому же, насколько я знаю Орланда, он в первую очередь галантный кавалер, а уже потом властный правитель. Дриане пока ничего не угрожает.

– Но что нам делать? – Леон все никак не мог смириться со своей потерей.

– Сражаться, – неожиданно внес разумное предложение Харон, – Мы вынудим Орланда признать нас и подписать перемирие. А одним из главнейших условий заключения мира будет стоять возвращение Дрианы, хоть я и не понимаю, почему все так пекутся об обычной, не очень хорошо воспитанной девчонки.

– Нам стоит как можно скорее привести твои слова в исполнение, – согласился с ним Эрик и поспешным шагом отправился в лагерь для переговоров с Эйридом. Эльф, помимо всяких чаяний, выслушал рассказ об утренних событиях спокойно, изредка согласно кивая головой.

– Ну что ж, друзья, – задумчиво заключил предводитель отряда, – Не за горами первая битва. Разведке стало известно, что Ардалион собирает королевские войска возле Агейро. Думаю, лучшего места для нападения придумать сложно.

Хозяин взялся за меня всерьез, когда я полностью потеряла счет времени. По моим представлениям, я пробыла в его замке чуть меньше вечности, но намного больше человеческой жизни. Я привыкла откусывать от яблока, зная, что во рту окажется винегрет, а отпивая от стакана с водой, ощущать вкус эля. Боюсь, мне удалось даже постигнуть некоторый порядок в окружающем меня хаосе. Больше мне не надо было странствовать часами, пытаясь попасть в нужное мне место. С призраками я говорила насмешливо, с видениями строго беседовала. Наверное, мне удалось с ними подружиться. По-моему, перекидыш проникался ко мне все большей симпатией, в общем, жизнь налаживалась. Единственное, что не давало мне покоя, что мучило в краткие минуты сна, – это чувство, что я кому-то нужна, что где-то необходимо мое присутствие. Но потом непонятная уверенность в том, что неподалеку есть мир, в котором идет борьба, уходила, и я оставалась опять один на один с собой. А потом начался ад. Нет, Хозяин никогда не унижался до причинения мне физической боли, он действовал иными методами. Раз за разом в полусне-полуяви он мучительно убивал мое естество. Способом избежание гибели оставалось принятие его помощи. Вначале я противилась, осознавая, что происходящее вокруг – дьявольская мистификация, что на самом деле я жива и невредима. Но порой так трудно бывает отличить вымышленное страдание от настоящего.

Хозяин пошел далее в своих издевательствах. Заметив, что перекидыш стал дорог мне, он принялся на моих глазах истязать и его, прекрасно отдавая себе отчет в том, что видеть мучения друга для меня намного хуже, чем страдать самой. Наверное, это переполнило чашу терпения оборотня, и он, пока тайно, полностью переметнулся на мою сторону. Тем не менее, Хозяин знал свое дело, и мало-помалу он превратился для меня в некий гарант надежности. Я понимала, что если он протягивает мне руку, то вытащит из любой беды, хотя еще помнила, что он и является источником всех моих злоключений. Мужчина медленно, неутомимо убивал меня как самостоятельную личность, изничтожая на корню проявления малейшей непокорности, намека на бунт. Что мне оставалось делать? Я смирилась, утратив все чувства живого существа. Да, я согнулась под гнетом превосходящей силы, но не сломалась. Думаю, Хозяин осознавал это. Он пробовал подобраться ко мне с разных сторон, но везде встречал одинаковый отпор. Внешне я оставалась безучастной к любым проявлением деятельности извне, но внутри тщательно лелеялся цветок недовольства. Пришел долгожданный час, и перекидыш огрызнулся на своего владельца. Тогда же Хозяин понял, что проиграл, впрочем, все по-порядку.

– Ну что, лапочка, начнем урок, – мужчина, как всегда, появился передо мной неожиданно, сверкая ослепительной белизной шелковых одеяний. Губы приветливо улыбались, а в василькового цвета глазах таились невысказанные угрозы и обещанные пытки.

– Скажите, вам ведь нравится то, что вы делаете со мной. Нравится сводить меня с ума, унижать и уничтожать все, что мне дорого? – спросила вдруг я, холодея от собственной дерзости и смелости. Хозяин вопреки моим ожиданиям как-то грустно улыбнулся и отечески погладил меня по голове.

– Ты никогда не задумывалась, Дриана, – сказал он приятным и нежным баритоном, которым некогда давал мне указания где-то… Я забыла, когда это было и в связи с чем, – Чтобы погрузить тебя в безумие, сначала нужно самому пережить его. Невозможно создать гениальную вещь, оставаясь при этом серой посредственностью. Нельзя осознать степень боли любой пытки, не испытав ее вначале на себе. Я не исключение.

– Вы хотите сказать, – поразилась я такой простой отгадки жестокости Хозяина.

– Я ничего не хочу, – пресек он мое высказывание по поводу своей личности. Более он не проронил ни слова, действуя излюбленными и испытанными способами мастера пыток. Молчала и я, механически отвечая на внешние раздражители, следуя уже заложенной в меня программе мероприятий. Он бросал меня в пекло ада – я терпела, варясь в собственном соку. Он убивал перекидыша – я благодарно принимала его помощь. Все как всегда, как было до этого тысячи раз. Постоянство событий мучило меня намного сильнее, чем все эти давно выстраданные и понятые смерти. Я проникалась образом мыслей Хозяина, иногда мне удавалось предугадать ход его действий, узнать, о чем он думает по малейшим нюансам в выражении глаз, в изломе бровей. Невозможно двум людям столько времени быть наедине друг с другом, встречаться столько дней подряд, чтобы не понять друг друга. Не понадобится даже телепатия, ты просто знаешь человека до глубины души, видишь все сокровенные уголки его сознания.

Но Хозяин терял терпение, он злился, ненавидя меня за сопротивление и в то же время чувствуя ко мне возрастающее уважение. И однажды маг решил переступить запретную черту, пренебречь правилами, которые сам же для себя установил. Это было началом поражения, и Хозяин осознавал свою слабость. Но выбора у него не оставалось. Или он сломает меня и исполнит свой план по завоеванию мира, или сломается сам, признав мою силу и правоту.

– Мне надоело, – сказал Хозяин, вихрем влетая в подобие мирка, сооруженного мною. Заколебались стройные ряды берез от гнева мага, медленно сворачивался край неба под гнетом чьей-то неумолимой руки. Я послушно следила за своеобразным концом света, устроенным яростным Хозяином и не менее покорно отправилась в опостылевшую камеру, сопровождаемая верным другом-перекидышем.

– Ты, несмышленыш, девчонка, едва постигшая азы магии, – Хозяин изливал свои претензии на удивление спокойным голосом, лишь тонкие пальцы выдавали его истинные эмоции, нервно постукивая по холодному, сочившемуся влагой камню стены, – Ты не можешь осознать глубину своего невежества, а замахиваешься на создание реальностей. Что ты понимаешь в этом искусстве? Тебе не пришлось испытать и сотой доли боли, через которую прошел я, получив в дар способность моделировать миры по собственному усмотрению.

– Зачем тогда я вам? – тихо поинтересовалась я, оглушенная взрывом его чувств, – Создайте себе мир по образу и подобию ваших мечтаний, заселите верными слугами и рабами – и вперед. Сделайте себя богом, пусть вам молятся, приносят жертвы, надеются во всем. Позвольте себе быть милосердным или жестоким по прихоти, зная, что все ваши деяния народ примет с благоговением. Что вам мешает?