Официантка передала заказ бармену, который тут же прекратил протирать стаканы и деловито стал наливать «Манхэттен» для Мори. В «Уголке» все любили старика – дружелюбного коротышку, щедрого на чаевые. Уже одиннадцать лет как уйдя на покой из торговли мебелью, Мори так и остался похож на персонажа старых рекламных роликов. Все, кому больше тридцати, помнили этот густой баритон и улыбку: «Эй, люди! Это я, ваш дядя Мори из «Мебельного базара M и Н»! Приходите – и увидите меня. Приводите с собой мужей, детей, потому что сегодня и только сегодня мы продадим вам любую мебель – кровать, шкаф, столик, диван, кресло-качалку – да, сэр, все вместе и каждый предмет в отдельности – за один пенни. Вы не ослышались: все что захотите – за один цент! – Камера медленно наезжала и давала крупным планом улыбающееся лицо. Проходили секунды – и Мори подмигивал: – Да ладно, я просто пошутил. А что, вы думали, старый Мори совсем спятил? – Он снова подмигивал и улыбался во весь рот. – Но зато приму я вас как родных, это я обещаю».

Мори улыбнулся официантке, погладил ее по руке, когда она поставила на стол «Манхэттен», вспомнил свою жену Розу, когда ей было тридцать один год, до той роковой ночи двадцать лет назад.

Роза была миловидной женщиной, и Мори нежно ее любил, даже когда она начала оставаться дома во время его посещений «Уголка». Ну и ладно, Мори никогда не был особо требовательным.

А в тот последний вечер Роза принесла Мори его третий вечерний «Манхэттен» и пошла спать – такая у нее в последние годы возникла привычка. Он оставался смотреть позднюю передачу внизу, в гостиной, с выключенным светом, и звук приглушал, чтобы жене не мешать. Сам он оставался клевать носом в кресле «Лей-зи-бой», потом просыпался где-то около половины третьего, когда голова падала на грудь, выключал телевизор и брел наверх по темной лестнице, посвечивая себе фонариком. Осторожно раздевался, молча, чтобы не разбудить Розу, ложился рядом, нежно целовал ее в лоб и засыпал довольный.

Или не слишком довольный. Оборот магазина стал хилым, прибыль – вообще анемичной. И уже не первый год. Бизнес едва был способен прокормить одного человека, не говоря уже о двух, у одного из которых жена была. Сетевые магазины давили конкуренцией, заставляя продавать чуть ли не себе в убыток. Долги вздымались, как чудища из болота неудач бизнеса. Мори и его партнер Ник Анархос вели бесконечные споры о том, что делать. Ник, молодой и нетерпеливый, говорил:

– Вполне может случиться пожар – я знаю одного парня…

Но Мори слишком любил свои рекламные ролики, чтобы дать им уйти с дымом.

– Остынь, Ник, – говорил он. – Все еще переменится, как всегда бывает, сам увидишь.

Но фея мебельного бизнеса надолго повернулась к «Мебельному базарчику M и Н» задней частью своего холодного кринолина.

Так что в тот вечер Мори выключил телевизор и сидел в темноте, думая, как же двум партнерам выбраться из тесной дыры. Потом он задремал. Где-то около часа ночи его разбудил тонкий звон разбитого стекла, громкий стук и чье-то придушенное восклицание.

– Что такое? – Мори нашарил подлокотник кресла, чтобы сесть, взял с телевизорного столика фонарь и осветил комнату. – Гевалт!

На ковре лежал человек – видны были только ноги, а тело рухнуло под кресло Розы.

Мори схватил кочергу – тяжелую, бронзовую – от камина и на цыпочках подобрался к этим неподвижным ногам. Он увидел разбитое окно рядом с дверью и распростертого человека – мужчина, одет весь в черное, если не считать туфель кордовской кожи. Человек лежал неподвижно головой к тяжелому никелированному столику, у ног валялась опрокинутая оттоманка. Мори посветил на голову человека, увидел черную бандану, завязанную поперек лица, кровавый порез на лбу и кровь на уголке кофейного столика.

Не надо было быть вундеркиндом, чтобы разобраться, что случилось. Взломщик – сволочь такая, в мой дом залез! – разбил стекло, сунул руку и открыл засов, вошел, споткнулся в темноте об оттоманку, стукнулся головой об угол стола, и… Мори пощупал ему шею сбоку – пульса не было. Около руки грабителя лежал пистолет – автоматический, с толстым цилиндром на конце. Глушитель. Мори такие в кино видел. Он попытался нащупать пульс на руке, но тоже ничего. Так этому типу и надо.

Наверху скрипнула кровать и послышался перепуганный голос Розы:

– Ник, у тебя все? Ты его… да?

Ник?

Мори стащил платок с мертвого лица и убедился: да, это его партнер, Ник Анархос.

Мори медленно двигался, но соображал для своих лет быстро – сложить два и два было достаточно просто. Ники Роза, а Мори с пулей в черепе. Он увидел эту картинку прямо по сценарию:

– Взломщик, очевидно, вошел через переднюю дверь, мэм, не зная, что ваш муж здесь спит в кресле. Он проснулся, грабитель его застрелил и сбежал, вас не тронув.

Ник – сволочь, двойной предатель! – бросил бы пистолет в реку Огайо с Подвесного моста, получил бы страховку на пережившего, которую Мори с Ником друг на друга оформили, и достались бы ему и «Базарчик», и Роза.

Снова голос сверху:

– Ник, все в порядке? – Пауза. – Я не хочу его видеть. Я здесь подожду, в кровати.

В полуоглушенном состоянии Мори вынул из кармана халата платок с монограммой, обернул им руку, поднял пистолет, посмотрел, разбираясь, как он должен действовать – курок взведен, готов к стрельбе, – и пошел наверх по лестнице, зажимая пистолет рукой в платке. У него в ушах продолжало звенеть: «Ник, у тебя все?», когда он всаживал в Розу три пули. Потом он уронил пистолет, упал на колени, пополз в туалет, и его вырвало в унитаз. Потом он долгую минуту сидел на корточках и всхлипывал, пока наконец «Ник, у тебя все?» не заглушило упреки совести. Ник и Роза шпокались. И они это давно задумали. Как давно?

Мори глубоко вздохнул, овладел собой. Спустившись вниз, он снова завязал Нику лицо бандитским платком и вставил ему в руку пистолет. Положил палец Ника на спусковой крючок, поднял его руку своей, обернутой платком, и нажал на спуск, послав пулю в стену над спинкой кресла-качалки.

Потом Мори переоделся, быстро, но тщательно вымывшись, и вызвал полицию.

Измененный сценарий прозвучал так:

– Наверное, он убил бедняжку Розу, а потом увидел меня в качалке. Я проснулся, прыгнул к нему – он выстрелил, зацепился за оттоманку и головой об стол. Я его не трогал, он лежит, где лежал. Он страховку хотел получить, наверное, – убил бедняжку Розу, чтобы получить весь бизнес. Подумать только, Ник! Мой партнер, мой друг все эти годы…

Магазин он продал – даже близко не получил, сколько хотел, но это уже не надо было делить с партнером, и ему дали приличный залог на пять лет, чтобы и дальше крутились по телевизору его ролики.

Посиживая после этого в «Уголке», Мори все думал про пистолет Ника, как он удобно ощущался в руке, как легко было разобраться с неверной женой, какое праведное было чувство, когда это кончилось. Немного времени прошло, и в центре адаптации пожилых граждан на лекции «Концы с концами сходятся: новая карьера для людей на заслуженном отдыхе» у него произошел примечательный разговор с одним восьмидесятилетним стариком. Тот рассказал, как друга его сына выбросил из бизнеса партнер-обманщик. Мори ощутил, как растет в нем гнев, ниточка протянулась от пистолета Ника к этой лекции – и к возможности. Он потихоньку навел справки, установил связь – и выполнил свой первый контракт. Эффективно и быстро.

Так началась одиночная война Мори Финкеля против обманщиков.

Мори глотнул «Манхэттена», улыбнулся, купаясь в сиянии одинокой, но теплой славы супергероя, улучшающего мир для тех, кто этого достоин. И разумеется…

– Мистер Финкель? Мори? – Это был бармен. – Вас к телефону. Что-то там насчет поломанной мебели вроде бы. Спросили мистера Молота.

– Вы мое имя не называли?

– Нет, сэр. Эта починка мебели дает вам немного лишних денег сверх социального страхования? Наличные, без имен, и не надо впутывать сюда Дядю Сэма?

– Правильно поняли. Спасибо.