Хейден отыскал леди Бору, и они вдвоем стали пробираться через толпу к возвышению. На лице Меган было написано сожаление.

— Я слышала, ты хочешь уезжать, — сказала она.

— Не вижу смысла оставаться дольше.

Мимо внимания Меган не прошел уход Николь Хейнесуорт и ее нареченного. Кстати, еще до того, как к ней подошел Хейден, она подумала, что эти двое, кажется, нервничают. Может быть, произошло нечто, нарушившее их свадебные планы? Она была намерена посмотреть, как они будут возвращаться назад.

— Но ведь это так интересно — увидеть всех важных персон…

— Смотри сколько тебе хочется. Однако я возвращаюсь в отель.

Плечи у Меган опустились.

— Ну, если ты настаиваешь…

— Да, настаиваю. А рано поутру отправлюсь в Тобермау.

Каким величественным и гордым он выглядел в аббатстве! Таким бодрым и живым! А сейчас на нем снова лежит эта ужасная печать поражения.

— Брай, — поколебавшись, сказала она, — если ты хочешь выйти в сад, Хейден мог бы…

— Да на кой черт мне нужен этот сад?

Он сдался, признал поражение. Это было теперь ясно.

— Ну что ж, — грустно сказала Меган. — Тогда я тоже поеду с тобой. — Залы и коридоры в Тобермау так и останутся пустыми и безмолвными, на деревянной мебели не появятся следы маленьких ручонок. «Что я неправильно делала, — печально подумала Меган, — чтобы заслужить такое?»

Хейден ушел, чтобы подогнать карету. Меган находилась рядом с сыном, когда он с трудом пробирался сквозь толпу. Время от времени кто-то хлопал его по плечу и поздравлял. В целом же Лондон готов был распроститься с ним, как и он сам желал покинуть Лондон. И в этом нет ничего удивительного, невесело размышляла Меган, глядя на пышное зрелище, на женщин в прозрачных, вызывающе открытых платьях, на щеголевато выряженных мужчин, на то, как рекой льется шампанское! Возможно, Брайан прав. Такой человек, как он, чувствует себя рыбой, выброшенной из воды. И черт подери эту Николь Хейнесуорт, если весь смысл жизни она видит в этом напыщенном коротышке с дурацким галстуком!

Вернувшись в «Савой», Меган подошла к своему номеру и увидела, какое мрачное выражение лица у сына, когда он, целуя, пожелал ей спокойной ночи. За ним еще не закрылась дверь, когда она услышала его приказание, отданное Хейдену:

— Виски. Большой бокал.

«Мой милый сын», — печально подумала она.

Но что она могла сделать? Ей оставалось только раздеться и лечь спать.

Она была бы счастлива узнать, что виски, которое Хейден принес хозяину, осталось почти нетронутым. Брайан сидел в кресле у окна, рассеянно глядя на улицу и дымя сигарой, пока слуга снимал с него сапоги. Он вспоминал, как Николь Хейнесуорт — скоро она будет леди Уоллингфорд — выглядела в этот вечер. Высокая, гибкая, в эффектном голубом платье. Волосы были зачесаны назад и собраны в шиньон, оставляя открытой стройную шею… Он мог отчетливо припомнить вкус ее губ, это удивительное ощущение, когда его язык скользит по нежным извивам, а она трепещет под ним в предвкушении того момента, когда он войдет в нее…

— Что-нибудь еще, милорд? — осведомился Хейден, поднимаясь с пола.

Вернувшись к действительности, Брайан загасил сигару.

— Нет, Хейден. Спокойной ночи.

Слуга почему-то медлил, что было весьма нехарактерно для него.

— Может, еще виски?

Брайан взглянул на бокал, понимая, что во всей Шотландии не найдется такого количества виски, которое заглушило бы его печаль. Он покачал головой. Однако и после этого Хейден не спешил уйти в расположенную по соседству комнату. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, до тех пор, пока Брайан не спросил его раздраженно:

— Что-нибудь еще?

— Я только хочу сказать, милорд, вам будет лучше без нее.

Брайан удивленно вскинул голову:

— Без кого?

— Без этой девушки, без мисс Хейнесуорт.

«Плохи же мои дела, — подумал Брайан, — если этот несносный Хейден начинает давать мне советы в любовных делах!»

— Почему ты так считаешь?

— Англичанка, — с откровенной неприязнью пояснил тот. — Им нельзя доверять.

— По мнению других, — заметил Брайан, — зло ей причинил я.

— Она этого заслуживала, как и остальные. Вы им платите сторицей за те беды, которые они принесли Шотландии.

— Кто принес? — спросил окончательно озадаченный Брайан.

— Их мужчины. Женщины, с которыми вы имели дело. Все эти английские герцогини, наследницы и прочие.

— Братья мисс Хейнесуорт, — возразил он спустя несколько секунд, после того как переварил сказанное Хейденом, — находятся на континенте и воюют против Наполеона.

Слуга сделал гримасу:

— Только для того, чтобы развлечься. Очень скоро они вернутся, чтобы разводить своих чертовых овец на горах, отправлять нас в Австралию и Америку, забирать себе то, что по праву принадлежит шотландцам.

— Ну знаешь, Хейден, за все время, пока ты мне служил, я не замечал, что ты так политизирован.

Хейден выпрямился.

— Милорд, вы не одурачите меня! Может, мы и проиграли в Куллодене, но существует несколько способов снять шкуру с кошки. — Хейден заговорщицки улыбнулся. — Один из них — сеять шотландское семя в постели английских лэр-дов, и тогда трудно будет сказать, кто кого покорил.

Брайан едва не сказал, что всегда пользуется презервативами. Однако главное заключалось в том, что он был ошеломлен весьма оригинальными взглядами своего слуги. Не был ли этот человек прав? Не могло ли быть так, что, пусть подсознательно, он хотел пересмотреть результаты баталий Шотландии против Англии?

— Ты несешь чушь, Хейден, — сказал он примирительно. — Ступай спать. Завтра мы отправляемся в Тобермау.

Хейден одобрительно кивнул.

— Придет время, и вы найдете себе хорошую, добрую шотландку, — сказал он, уходя. А Брайан подумал, что он уже много лет живет бок о бок с этим человеком и не знает, что у него на уме.

Конечно, все это можно было бы считать забавным, если бы будущее не рисовалось столь мрачным. Брайан закурил последнюю сигару и стал смотреть на экипажи, сновавшие по улице в эту последнюю ночь его пребывания в Лондоне.

Видимо, он заснул в кресле. Проснулся Брайан от грохота артиллерийских орудий в отдалении. Он тут же потянулся за саблей, но вместо нее натолкнулся на бокал с виски, стоявший на столе.

— Что за черт…

Он с трудом сообразил, что находится вовсе не во Фландрии, хотя кто-то и где-то громко окликал его по имени, причем делал это с военной настойчивостью:

— Бору, открой дверь! Бору!

Это кое-что объясняло. Не было никакого артиллерийского огня, просто тот, кто кричал, одновременно громко стучал в дверь.

Куда подевались эти чертовы костыли? Брайан пошарил в темноте, однако не нашел их.

— Бору, будь ты проклят, немедленно открой! — снова заорал кто-то за дверью.

— Хейден! — взревел Брайан. Куда этот идиот засунул костыли? Поскольку слуга так и не появился, Брайан кое-как сунул ноги в сапоги и поднялся. — Я иду! — крикнул он раздраженно. — Не надо так ломиться!

Шум за дверью затих. Брайан встал на обе ноги и допрыгал до двери как раз в тот момент, когда вновь возобновились крики:

— Открой, Бору, подлый развратник, иначе я…

Брайан распахнул дверь.

— Иначе что?

На пороге стоял Томми Хейнесуорт, держа в руке пистолет. Не договорив, он ринулся в комнату, едва не сбив Брайана, который вынужден был ухватиться за косяк, чтобы устоять на ногах.

— Где она? — крикнул Томми.

— Где кто? — вежливо осведомился Брайан.

— Моя сестра, черт побери!

— А ты не пробовал поискать ее в саду? Когда я видел ее в последний раз, она направлялась именно туда.

Томми носился по комнате, раздвигал шторы, распахнул гардероб и даже не поленился заглянуть под кровать.

— Я знаю, что она здесь, Бору, и я намерен ее найти.

— Если тебе это удастся, — растягивая слова, проговорил Брайан, — больше всех буду удивлен я. Там вон лампа на столе… Ах нет, я ее смахнул, когда шел, чтобы ответить на твой ультиматум. Кстати, который час?