— Мы занимались сексом, Райан, и я поддалась минутной слабости.

Райан нахмурился.

— Мы занимались любовью. Любовью, черт тебя побери, а не сексом. И ты ни за что не убедишь меня, что ничего ко мне не чувствуешь. После того, с какой нежностью и страстью ты это делала, после того, что сказала мне… нет.

Ее глаза наполнились слезами, и она попыталась вырваться.

— Пожалуйста, Райан. Ты должен отпустить меня.

— Никогда, — ответил он. — В чем дело? Что не так? — спросил он, глядя на се лицо, искаженное болью. — Скажи мне. Что бы это ни было, мы вместе сможем справиться с любой бедой. Все уладится.

Клеа покачала головой.

— Это нельзя уладить, Райан. Ни ты, ни я ничего не сможем сделать. Никто не сможет. — По се щекам потекли слезы, и сердце Райана едва не разорвалось на части. — Я не могу выйти за тебя замуж, Райан. Именно потому, что слишком люблю тебя.

— Принцесса, мне кажется, это не та причина, по которой нельзя выйти замуж, — попытался он пошутить, но, взглянув на ее искаженное лицо, понял, что шутки неуместны.

— Это самая большая причина. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы отнять у тебя шанс иметь то, чего ты хочешь больше всего в жизни. Настоящую жену. Детей. Семью.

— Клеа, я…

— Ты уже знаешь о моем романе шестилетней давности с Эриком Рамсеем, — тихо продолжала она. — Но упустил одну деталь. В результате этой связи я забеременела. Я пошла к Эрику, чтобы сказать о ребенке, и тогда узнала, что он все еще женат. Он сказал мне, что наша связь для него была забавой, интрижкой. Что у него есть жена и он не собирается разводиться с ней, чтобы жениться на мне. А потом написал на клочке бумаги имя и адрес, дал мне денег и выпроводил из дома, напоследок посоветовав пойти и сделать аборт.

— Ублюдок! — Руки Райана сжались в кулаки. — Я чувствовала себя полной дурой, и мне было ужасно стыдно, — прошептала Клеа, вытирая слезы.

— Тебе нечего было стыдиться. — Райан обнял ее, чувствуя ее боль как свою. — Ты сделала то, что считала правильным.

Клеа вырвалась и с вызовом посмотрела ему в лицо.

— Я не сделала аборт. Я никогда бы не смогла этого сделать. У меня… потом у меня случился выкидыш. И… — она помолчала, собираясь с духом, — развились осложнения. Теперь я никогда… Я никогда не смогу иметь детей.

На секунду Райан почувствовал себя так, словно земля ушла у него из-под ног. Он всегда любил детей и надеялся, что у него самого когда-нибудь будет их целая куча. И вот теперь получается, что не будет. Ему вдруг показалось, что его обманули. Но это чувство быстро прошло. Он посмотрел на Клеа и понял, что это не имеет значения. До тех пор, пока у него есть она.

— Ты думаешь, для меня это важно?

— Райан, ты что, не слышал, что я сказала? Я никогда не смогу иметь от тебя детей.

— Idea, милая моя, я понял. Признаюсь, я люблю детей. И хотел бы, чтобы их был полный дом. Но я вполне смогу прожить и без детей. А вот без тебя точно прожить не смогу.

— А как насчет твоей семьи? Для них это тоже не будет иметь значения? Они надеются, что ты продолжишь род, что будет новое поколение Фицпатриков.

— Это уже их проблемы, а не наши с тобой. Кроме того, у меня еще есть два брата, которые вполне смогут этим заняться.

— Ладно, пускай сейчас для тебя это не важно. А что будет потом? Ты уверен, что в будущем не будешь тосковать по возможности увидеть, как растут и взрослеют твои дети? Как у них рождаются свои дети, твои внуки? Как в них живет часть тебя?

— Клеа, ты говоришь чушь. Мне кажется, что человечество в целом вряд ли пострадает, если мы не добавим свои гены в процесс воспроизведения жизни на земле. Поверь, не все так плохо. Есть множество детей, оставшихся без родителей. Мы сможем усыновить несколько. Тот факт, что эти дети не рождены тобой, не сделает их менее любимыми.

Райан повернул к себе ее заплаканное лицо.

— Но даже если ты не захочешь усыновить детей, я соглашусь с тобой. Для меня жизнь имеет смысл, только пока ты со мной. И нужна мне лишь ты. А со всем остальным миром мы как-нибудь справимся.

— А если ты ошибаешься? И однажды возненавидишь меня за то, что я лишила тебя семьи? Что тогда?

Райан покачал головой, пытаясь найти слова, чтобы убедить ее.

— Этого никогда не произойдет. Верь мне, Клеа. Выходи за меня замуж.

— Я не могу пойти на такой риск.

Ее упрямство уже начинало его злить.

— Ну и что теперь? Как ты себе видишь наше будущее? — спросил он.

— Мы можем оставаться любовниками.

— Мне этого недостаточно.

— Больше мне нечего тебе предложить.

В груди Райана родилась боль, от которой он едва не упал на колени. Только гордость удержала его на ногах.

— Тогда, мне, нет смысла здесь задерживаться.

Его охватила ярость, в груди словно свернулся тугой болезненный комок. Он позвонил в гараж и распорядился пригнать его машину. Потом в аэропорт, заказал билеты до Чикаго на сегодняшний рейс.

Положив телефонную трубку, Райан повернулся к Клеа.

— Собирайся. Самолет улетает через три часа. Когда я вернусь, то вплотную займусь поисками психа, который тебя преследует, и постараюсь закрыть это дело как можно скорее. А потом мы с тобой расстанемся.

И, может быть, сказал себе Райан, войдя в душ и захлопнув за собой дверь, это будет не так больно, как ему кажется.

А дома се ждало письмо. У Клеа внутри все сжалось, когда она увидела конверт со знакомым почерком, все так же подсунутый под вазу на столе. Паника тут же потеснила усталость и апатию. Заставив себя оставаться внешне спокойной, она положила на стол ключи и сумочку.

— Ах он сукин сын… — сказал Райан, тоже заметив письмо. — Хотел бы я знать, как ему удалось пролезть сюда через охранную систему и моих ребят внизу.

Клеа ожидала, что он аккуратно вскроет конверт и кончиками пальцев достанет письмо, как уже делал в прошлый раз. Но на этот раз Райан не стал церемониться. Разорвав конверт, он пробежал глазами пару страниц.

Клеа воспользовалась моментом, чтобы насмотреться на него, пока он еще был с ней рядом. Райан выглядит таким же опустошенным, какой чувствует себя она сама, решила Клеа, замечая под глазами темные тени и морщинки вокруг рта. Его губы кривила невеселая усмешка, скорее похожая на оскал.

Райан поднял глаза, в которых горела ярость, и скомкал письмо.

— Я вернусь через несколько минут, — сказал он и вихрем пронесся мимо нее к выходу.

— Райан, постой. — Она едва успела поймать его за руку. От се прикосновения он замер. На лице застыло холодное выражение. С их последнего разговора он не произнес почти ни слова. Хранил ледяное молчание все время, пока они ждали в аэропорту, и весь полет из Сан-Франциско. Клеа уронила руку.

— Что было в письме? — спросила она, боясь услышать ответ.

— Обычная чушь.

— Может быть, мне стоит прочесть его, — сказала она и потянулась к смятым листам.

— Нет!

Его ответ был так тверд и резок, что се зазнобило.

— Почему? — Она вгляделась в его лицо, но оно было непроницаемым. — Что там такого, о чем мне лучше не знать?

— Хорошо, скажу. Он был в Напа-Вэлли. На мгновение ее сердце остановилось.

— Я хочу прочитать письмо, Райан.

— Ладно, тебе виднее. — Он вложил ей в руку смятые листки.

Дрожащими пальцами Клеа расправила их на столе и, пробежав глазами, почувствовала, как от лица отливает кровь.

Райан нахмурился и, взяв се за руку, повел к кушетке.

— Садись, — скомандовал он. Клеа послушно села и опустила голову, зажав руки между коленями. Райан принес ей стакан бренди. — Выпей.

Бренди обожгло ей горло, как жидкий огонь, и она закашлялась.

— Все, я не могу больше.

— Ладно, этого достаточно. По крайней мере хоть не будешь выглядеть привидением.

Клеа потянулась за подушкой и крепко прижала ее к себе. Ей нужно было за что-нибудь держаться. Конечно, было бы лучше обнять сейчас Райана.