– Я уверена, вы многое можете делать хорошо, – вежливо заметила Лорен. Однако она мало говорила за обедом.

В какой-то момент Маркус заметил беспокойство на ее лице. Он подозревал, что она тоже понимала опасность, возникшую оттого, что его беспечный младший брат мог своей слежкой насторожить контрабандистов.

Дамы удалились в гостиную, и несколько минут, пока лакей не принес бутылку портвейна, они молчали. Маркус наполнил свой бокал и передал бутылку Картеру.

– Как ты об этом услышал? – неожиданно спросил Маркус.

Его брат вздрогнул.

– О чем?

– Как ты узнал об убитом стороже? Картер повернулся к нему:

– После того как ты не счел нужным рассказать мне об этом сам, хочешь сказать? Если желаешь знать, то в баре от болтливой служанки. Ты же не можешь надеяться, что о таком преступлении не будет шептаться весь город. Но почему ты не сказал мне, Маркус? Почему ты обращаешься со мной так, как будто мне нельзя ни доверять, ни сообщать мне что-то важное или давать поручения?

– Я поручил тебе самое важное дело, – перебил его Маркус, не желая выслушивать его жалобы. – Я просил тебя позаботиться о двух женщинах, которые едва ли могут защитить себя. Мы уже видели, что банда, с которой мы столкнулись, не остановится перед убийством. И что же, я приезжаю и застаю этих женщин одних всего лишь с горсткой слуг.

Он ответил на удивленный взгляд брата суровым взглядом.

– Почему ты не сказал мне об этом?

– Я не обязан все тебе объяснять. Неужели тебе мало моего слова?

– Ты ничего не объясняешь! Если бы ты обращался со мной как с мужчиной, а не как с десятилетним ребенком… – Картер сделал большой глоток вина и, со стуком поставив бокал на стол, оттолкнул свой стул. Не оглянувшись, он вышел из комнаты.

Ему, видимо, не приходило в голову, что чаще всего он вел себя именно как рассерженный ребенок, подумал Маркус, запустив пальцы в волосы, и, опершись на локти, закрыл лицо руками.

Он чувствовал страшную усталость.

Неужели он был несправедлив к брату?

Хуже того, не играл ли Картер роль оскорбленного, чтобы скрыть тайные мотивы? Как узнать это?

В гостиной Лорен вела вежливую беседу с графиней и тайком краем глаза поглядывала на часы, стоявшие на каминной полке. Она так остро ощущала отсутствие графа, что ей было невыносимо не видеть его рядом с собой. Она не могла дождаться часа, когда они смогут остаться наедине и обнять друг друга. Она жаждала снова очутиться в его объятиях.

Услышав за дверью шаги, она повернулась и с радостью увидела на пороге Маркуса. Однако ее немного удивило, что – он был один.

– А ваш брат разве не с вами? – с некоторым удивлением спросила графиня.

– Я думал, он здесь, – ответил граф. – Может быть, у него был трудный день, и он отправился спать?

На это нечего было ответить, кроме, как только кивнуть и сделать вид, что здоровые молодые люди часто рано ложатся спать. Лорен заметила его нахмуренный лоб и сдержанность в голосе. Неужели братья поссорились?

Возможно, граф считал, что сегодняшний поступок брата был не из самых разумных. Но сейчас было не время обсуждать это. Может быть, вообще лучше этого не обсуждать, сказала она себе. Графиня подошла к небольшому фортепиано, стоявшему в углу комнаты, и села за инструмент.

– Вы не хотите немного Моцарта, Маркус? – спросила она…

– Конечно, если вам хочется поиграть, – вежливо ответил он.

Леди раскрыла ноты, изящно провела руками по клавишам, и плавно потекла музыка.

Лорен удовлетворило даже то, что граф сидел рядом с ней на диване, и она наслаждалась его близостью после дней разлуки. Вспоминание о том, что скоро они должны расстаться, доставляло ей невыносимую боль. Как она вынесет это?

Думать об этом было слишком мучительно; она отогнала эти мысли.

Закончив играть, графиня встала и, подойдя, села рядом с ними.

– Прекрасное исполнение, – сказала ей Лорен.

– Мерси. Я стараюсь не разучиться.

Они поговорили о музыке и выставке картин, которую Лорен и графиня посещали в Лондоне. Затем лакей внес поднос с чаем, и это была последняя в этот день чашка. Наконец можно было ложиться спать.

Неторопливо поднимаясь рядом с графом по лестнице, Лорен чувствовала, как улучшается ее настроение.

Графиня оставалась одна в своей спальне, и было бы нехорошо, если бы Лорен слишком открыто выражала свою радость, что, наконец, она остается наедине с Маркусом.

Тем не менее, украдкой взглянув на графа, она увидела веселые огоньки в его глазах и поняла, что он понимает и разделяет ее чувства. И ей было трудно сдерживать улыбку.

Когда за ними закрылась дверь, она повернулась и обняла его за шею.

– О, как я скучала по вас! – воскликнула она, притягивая его к себе так близко, что уткнулась лицом в пахнувшую свежестью рубашку.

Маркус поцеловал волосы на ее макушке и почувствовал удовлетворение только оттого, что обнимает ее, ощущает ее теплое здоровое тело. Она была с ним, она принадлежала ему… жизнь была прекрасна.

Она прижалась щекой к его груди, и они простояли так несколько длинных мгновений. Затем она вздохнула, и он взглянул на нее:

– Что произошло?

– Ничего, – поспешила заверить его она. – Все хорошо – вы здесь.

Он почувствовал себя счастливым.

– Расскажите мне о поездке; должно быть, было очень трудно – наводнение, и случай с каретой, и все остальное.

Он сел в широкое кресло у камина и, притянув к себе, посадил ее на колени. Он рассказал, как он помогал, когда произошло несчастье с каретой.

– Как печально, – серьезно сказала Лорен. – Бедный маленький мальчик. Как вы думаете, он поправится?

– Должен, если будет хороший уход, а я уверен, его мать позаботится о нем, – сказал он, еще крепче обнимая ее.

Несколько минут он просто сидел, давая ощущению ее близости перейти в желание и удовлетворение. Она была здесь, с ним, она никуда не исчезла во время его отсутствия. Она дождалась его. Она встретила его с распростертыми объятиями.

Незаметно для него нежная теплота ее тела постепенно ослабила узел страха, сжимавшегося внутри его.

Она обняла Маркуса и стала гладить его темные волосы, расчесывая их пальцами.

В ее глазах он увидел что-то, недоступное его пониманию, но ее близость все сильнее возбуждала его. Он поднес к губам ее руку, с нежностью поцеловал, затем, повернув ладонью вверх, перецеловал все ее пальчики и чувствовал, как дрожь пробегает по ее телу. Ее реакция на его поцелуи, прикосновения доставляла ему глубокое удовлетворение.

– Мне так недоставало вас, – взволнованно сказала она и прижалась к нему, целуя его ухо и слегка прикусывая мочку.

Он чувствовал, как разгорается его страсть.

– А я… я даже не могу выразить, как скучал. – Его голос приобрел хрипловатый оттенок. Он повернул голову и стал целовать ее губы, сначала нежно, а затем, когда она охотно отвечала на его поцелуи, с большей страстью, давая волю своим желаниям.

Ее губы, теплые, мягкие и сочные, раскрывались, принимая его. Его язык проскользнул в глубину ее рта, и он подумал, что это погружение – слабое отражение другой теплой чувственной глубины, в которую он еще погрузится.

При этой мысли он обхватил обеими руками ее стройное тело, легко поднял ее и опустил на постель, а потом лег на нее, поддерживая себя на руках, чтобы не слишком давить на нее тяжестью своего тела.

Лорен чувствовала его, ощущала его особый мужской запах, прикосновение его щеки и шершавость мужской кожи. Он был истинным мужчиной и оставался им во всем. Когда он целовал ее, она старалась прижать его к себе, жадно впитывала его поцелуи, хотела слиться с ним, ощутить его силу, твердость его торса и сильные мускулы его рук и ног, а он притягивал ее к себе еще сильнее, как будто два их тела могли слиться в одно.

Он повернулся на бок, потянув ее за собой. Она скользнула в его объятия, прильнула к нему, целуя его с такой страстью, что они оба чуть не задохнулись. Они на минуту отстранились друг от друга только чтобы раздеться, она помогла ему развязать шейный платок, и он сбросил рубашку.