– Логично, – согласился он. Очень осторожно он провел мягкой губкой по ее лицу. Теплая вода побежала по ее щекам, капала на шею и тонкой струйкой добиралась до ее обнаженной груди…

Он наклонился и поцелуем стер одну из капель.

– Боюсь, я еще не научился это делать, – заметил он. Лорен сдерживала смех, надеясь получить настоящий поцелуй, но, с другой стороны, слишком возбуждающим и приятным было ожидание того, что он сделает дальше.

– Так, продолжайте, милорд, – сказала она. – Меня еще никогда не купал кто-то столь высокого происхождения или таких выдающихся мужских достоинств.

– Да, моя дорогая, – скромно согласился он. Взяв ароматное мыло, он взбил немного пены и стал покрывать мыльными пузырьками ее шею и груди, скользя по ним и забираясь под мышки, пока она не засмеялась. Когда он снова стал гладить ее груди, у нее перехватило дыхание от совсем иного ощущения.

– Как вы думаете, мы достаточно хорошо вымыли эту часть? – шепнул он ей на ухо.

– Вероятно, – шепнула она ему в ответ. – Но вряд ли мы можем перестараться.

Он прикусил мочку ее уха, взял губку, окунул в теплую воду и намылил ее. Прикосновения теплой мягкой губки невероятно возбуждали, а когда за этим следовали поглаживания и поцелуи, она чуть не задохнулась и приподнялась, чтобы прижаться к нему.

Процесс повторялся – теплая вода, мокрая губка, мыло, поглаживания по коже, груди, нежным соскам, – она была, вероятно, самой чистой леди во всем королевстве, подумала Лорен, и, уж конечно, самой безумной. Волны восхитительных ощущений пробегали по всему ее телу, она отдавалась этим приливам наслаждения, которые лишь заставляли ее желать, чтобы они не кончались.

Граф обхватил ее талию и, взяв мыло, принялся намыливать ее бедра и икры, и это было утонченной пыткой. Лорен старалась спокойно сидеть на хрупком табурете, сдерживая вздохи и стоны, и не терять самообладания, когда он мыл ее своими сильными руками, держа и приподнимая ее ноги, проводя по ним мыльной губкой.

– Никто вас не услышит, милая, – напомнил он. – Можете издавать любые звуки.

Она кивнула, не в силах что-либо сказать, ибо ощущения, доставляемые им, снова и снова охватывали ее.

А потом он взял в руки ее ступни и, растирая, массировал пальцы. Это было верхом наслаждения, подумала она, блаженно вздыхая. Это было так приятно, что она могла бы свалиться с табурета, но держалась, пока он осторожно не провел губкой, все еще теплой и мягкой, между ее ног. На этот раз она подскочила. Он весело и насмешливо смотрел на нее.

– Я испугал вас, моя дорогая миссис Смит? У нее участилось дыхание.

– Я думаю, я заслуживаю своей очереди, милорд. Несмотря на владевшее ею желание, она взяла губку и, отодвинув табурет, встала на колени и толкнула его так, что он оказался на ковре. В таком положении она могла намочить и намылить губку и начала мыть его мускулистое тело. Казалось, она, наконец, получила желанную игрушку. Она намылила его крепко сбитые плечи и сильные руки, потом окунула губку, растерла его руки и грудь, смыла пену и перешла на его плоский живот и твердые бедра. Она слышала его тяжелое дыхание и приближалась к темным завиткам волос, затем спустилась ниже. Тут она улыбнулась и начала дразнить его, то приближаясь, то отступая от места, где ее ожидали истинные восторги.

Но она не обладала его терпением, чтобы заставлять его мучиться в ожидании, как он мучил ее. Нет, ее страсть была слишком всепоглощающей… Она прильнула к нему, ей хотелось почувствовать его чуть колючий подбородок, поцеловать его в губы, упасть в его объятия…

– Я хочу тебя, – прошептала она, уже не пытаясь скрыть свои желания.

Это не удивило его. Он притянул ее к себе и положил на пушистый ковер. Поддерживая ее на весу, он стал целовать ее. Губы его были твердыми, и язык проникал в ее раскрытый рот с той же страстью, какая владела ею.

Он целовал ее груди, а она, ухватившись обеими руками за его темные волосы, стонала от наслаждения и притягивала его еще ближе и ближе. Со стоном она выгнулась под ним и, когда он вошел в нее, сразу же подхватила его ритм. Казалось, они уже знали, как их тела наилучшим образом подходят друг другу, как найти самое удобное положение. Он знал все ее чувствительные точки, прикосновение к которым вызывала особые ощущения, и наслаждение охватывало все ее тело, и она тихо вскрикивала от восторга.

Он поднимался и опускался над ней, и она двигалась в одном с ним ритме, и когда он, тяжело дыша, ускорил свои движения, она была готова, и их тихие стоны наслаждения слились воедино. Она почувствовала, как сильно забилось его сердце, и он содрогнулся. И она приняла его, восторгаясь его силой и страстью.

Они вместе достигли наивысшего пика страсти, он обхватил ее руками и крепко прижал к себе, и только позднее Лорен поняла, что ему удалось удержать ее от ухода после соития. В эту ночь это было не в ее спальне, и даже не на ее постели. Они лежали на полу, и ковер не смягчал их твердого ложа, но она была слишком расслаблена, и блаженство удовлетворенности не позволяло ей жаловаться на это неудобство. Лежать в его объятиях было слишком приятно, чтобы думать об уходе.

А ее обычное чувство вины, ждавшее своей очереди овладеть ею, оставалось где-то в стороне от объятий графа. Она на несколько мгновений закрыла глаза и наслаждалась иллюзией, которую вызывали эти объятия.

И ей не приходило в голову открыть глаза и посмотреть на выражение лица графа. Может быть, она боялась сделать это.

Только после того как его сердце спокойно забилось, и она почувствовала, что он поднял голову, чтобы взглянуть на ее лицо, она изобразила вежливое равнодушие, надеясь, что ничем не выдает себя. И только тогда она открыла глаза.

Но граф хмурился, и у нее упало сердце. Неужели она все еще не угодила ему?

– Как его зовут? – грозно спросил он.

– Что? – Она удивленно посмотрела на него.

– Вы по-прежнему не отдаете мне себя, всю себя, – с упреком сказал граф. – Кто этот мужчина, о котором вы думаете, миссис Смит, когда лежите рядом со мной в постели?

Она не знала, что ему ответить, Они лежали так близко друг к другу, и в то же время, казалось, глубокая пропасть разверзлась между ними. Она почувствовала дуновение холодного ветра, ворвавшегося в комнату и разделившего их, и дрожь пробежала по ее телу.

Она вдруг осознала, что она совершенно голая, и села. На мгновение у нее мелькнула мысль, что он заставит ее снова лечь, – он уже протянул руку, – но тут же опустил ее. Она повернулась и, взяв одеяло, лежавшее в ногах постели, завернулась в него.

Его губы плотно сжались.

– Я веду себя как глупец. – Он одним энергичным движением поднялся и, не обращая внимания на свою наготу, прошел к столу в углу комнаты, на котором на серебряном подносе стояли графин с вином и несколько бокалов. Он наполнил два бокала и один из них предложил ей.

Она отрицательно покачала головой, но тут же спохватилась, чувствуя сухость во рту. Она сделала глоток, чтобы успокоиться, и сказала:

– Что вы имеете в виду, милорд?

Что такого она сделала или не сделала, чем он был недоволен? Она подготовилась к этой роли любовницы по найму. Она старалась доставить ему удовольствие. Он сам запретил ей говорить о любви. Неужели он передумал?

Чего он хотел от нее сейчас? Может быть, истина была проста – она не была и никогда не будет достаточно искусна в любви для такого опытного любовника? Лорен плотнее закуталась в одеяло и отвела глаза, отказываясь посмотреть графу в глаза…

Маркус залпом опустошил бокал прекрасного выдержанного вина. Он вел себя как последний дурак. Он хотел, заключив это деловое соглашение, пользоваться ее обществом, ее прекрасным телом. Разве он когда-либо раньше ожидал от «леди на вечер» верности и преданности? О, конечно, они притворялись, эти его любовницы, часто повторяя слова о необыкновенной любви, но это была всего лишь игра, и они оба понимали это.