Лорен поняла, что слуги были предупреждены заранее, и это путешествие не было предпринято под влиянием минуты, как ей вначале показалось. Домик содержался в чистоте и порядке. Снаружи его стены были увиты плетистыми розами. Внутри пахло лимонным воском, натертые полы блестели.

Экономка, пожилая женщина с седыми волосами, выбивающимися из-под чепчика, отвела Лорен в спальню. В комнате были розовые, с цветным рисунком занавеси и было так же чисто и так же хорошо пахло, как и внизу.

– Если вам что-либо понадобится, миссис Смит, дерните за шнурок колокольчика и вызовите горничную.

– Спасибо, миссис Питгот. Уверена, мне здесь понравится, – сказала ей Лорен.

Она прошла в свою комнату, сняла шляпку и смыла, насколько это было возможно, дорожную пыль, затем спустилась к графу, ожидавшему ее в маленькой столовой. Слуги уже накрывали на стол к очень обильному обеду.

Граф стоял у камина, в котором горел слабый огонь.

– Я договорился о встрече завтра утром с начальником порта, – сообщил он ей. – Твид, вероятно, увидится с ним раньше, но я хочу своими ушами услышать, что тот расскажет.

– Вы не доверяете виконту? – спросила она, понижая голос, чтобы слуги не знали, о ком идет речь.

Он криво усмехнулся.

– О, я доверяю ему в большинстве случаев. Но никогда не мешает перепроверить.

Не догадываясь, что это означает, она только кивнула. Он посмотрел на стол и сказал:

– Думаю, пора приняться заеду, если вы готовы.

Она подошла ближе, и когда слуга усадил ее, граф занял место в торце стола. Им подали ветчину, жареную говядину, рыбные закуски.

Несколько минут они ели молча, не пытаясь поддерживать разговор, и это молчание казалось таким приятным после шумных застолий в имении графа. Лорен подумала, как Картер и графиня воспримут их отсутствие с неудовольствием, но это не очень интересовало ее.

После того как принесли десерт, граф отпустил слуг:

– Я позову вас, когда мы закончим обедать.

В то время как он ел яблочный пудинг, Лорен лакомилась клубникой с кремом, думая о корабле и таинственном грузе. Покончив с клубникой, она почувствовала все возраставшее желание близости, и присутствие мужчины, сидевшего рядом с ней, все сильнее и сильнее возбуждало ее.

Они не переодевались к ужину. Граф в своей одежде для верховой езды и кожаных бриджах, облегавших икры, выглядел очень мужественным. Она поймала себя на самых недостойных для леди мыслях.

Граф наблюдал за ней с непроницаемым выражением лица.

– У меня было такое чувство… – заговорил он и остановился.

– Да? – сказала она, волнуясь, когда он замолчал.

– То есть, – сказал он, – я чувствую, что вы были… что, вероятно, вам что-то мешало. И я подумал, что если мы останемся совершенно одни, и вокруг нас не будет посторонних, которые знают, кто мы, вы почувствуете себя свободнее и можете получить больше удовольствия оттого, что мы вместе.

Она не была уверена, что ей хочется признаться в том, что ее беспокоит, и объяснить, что ей мешает, и она прошептала неопределенно:

– Я понимаю.

Он подождал, не скажет ли она что-нибудь еще, но она молчала и старалась не смотреть на него. Она думала, что он рассердится, если она признается.

– Хотите еще клубники? – вежливо осведомился он, кивая на стол.

– Нет, благодарю вас, – произнесла она.

«Как я могу сказать, что мне нужно твое тело, твое внимание, когда я не могу быть честной в выражении своих чувств? А ты слишком проницателен!»

Всегда ли он обладал такой способностью? Для человека, такого решительного в своих поступках, такого властного, он был удивительно чутким в отношениях с другими, и он так хорошо понимал ее.

Лорен вспомнила, что графиня предупреждала ее, как рискованно лгать графу. Она подумала, что он наверняка догадается, что она что-то скрывает. Ей не следовало даже и пытаться… Но не могла же она сказать ему правду…

Может быть, еще не поздно отказаться от этой договоренности? Он не жестокий человек; не станет принуждать ее продолжать их отношения, если она захочет уехать. Но мысль об отъезде была ей невыносима: в ее сердце уже укоренилось чувство к нему. Куда ей хотелось, так это в его объятия…

Словно угадав ее мысли, граф встал из-за стола.

– Не желаете отдохнуть? Я прикажу убрать со стола, и после этого слуги оставят нас в доме одних.

Она удивленно взглянула на него, и он объяснил: – Экономка и лакей имеют домики неподалеку от моего дома, а горничные и другие слуги живут в деревне, в миле отсюда.

Она подняла брови. Значит, они останутся наедине в его небольшом красивом доме. Вот что он имел в виду, говоря об уединении. Как же все-таки приятно, когда вокруг не толпятся люди.

– Мы будем с вами в уединении, но не в одиночестве, – сказал он, лукаво улыбнувшись, и налил себе портвейн.

Лорен, достав веер, улыбнулась ему в ответ.

Пока в столовой хозяйничали слуги, они с графом поднялись наверх. В спальни горничные принесли кувшины с теплой водой.

– Поскольку мы отослали всех слуг, прежде чем я оставлю вас, – сказал Саттон, – позвольте мне расстегнуть вам пуговицы, чтобы вам легче было снять дорожное платье.

– Вы очень любезны, – согласилась Лорен.

Она повернулась к нему спиной и старалась не думать о его сильных пальцах, касавшихся ее, – ведь скоро, очень скоро она будет наслаждаться его ласками, надо лишь подождать.

Знал ли он, какие чувства вызывает у нее его близость?

Расстегнув эти неподдающиеся пуговицы, он наклонился и поцеловал ее в шею, очень нежно. Разве он мог не знать? Она удовлетворенно вздохнула, спустила юбку и небрежно отбросила ее в сторону вместе с лифом платья.

– Теперь я расшнурую ваш корсет и исчезну, иначе вода для мытья остынет, – заметил он, не отнимая, однако, от нее своих рук. Ей нравилось, как его руки касались ее тела, поэтому она не возражала. Он гладил ее кожу так, как будто она была кошкой, и Лорен подумала, что если бы она была кошкой, она бы замурлыкала от удовольствия и потянулась бы, растягивая мышцы, как это делают кошки.

Но, не обладая настолько гибким телом, она удовольствовалась выразительным взглядом и улыбкой. Он продолжал гладить ее плечи, слегка массируя затекшие за дорогу мышцы, затем резким движением стянул с нее сорочку. Она обняла его за шею, а он наклонился и прижался к ее губам долгим поцелуем, как будто пробуя ее на вкус.

Она почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь. Но этот долгий восхитительный момент кончился, и он поднял голову.

– Но… ваша вода уже остывает.

– Наверное, – сказала она и поняла, как ей не хочется, чтобы он уходил.

– Конечно. – Он оглянулся проверить, закрыта ли дверь. Но было очевидно, что слуги действительно ушли. – Может быть, я помогу вам?

Лорен замерла в приятном ожидании, хотя не представляла, что намеревался сделать граф. Но если это задумал граф, то она была уверена, что ее ждет что-то очень приятное.

С его помощью она быстро сбросила оставшуюся одежду, и он, легко взяв ее на руки, тремя шагами донес ее до туалетного столика, где стояли тазик и кувшин с теплой водой, а рядом лежали лавандовое мыло и губка для мытья.

Он накрыл большим полотенцем табурет и осторожно посадил ее, затем, продолжая улыбаться, стал раздеваться сам.

Она с нетерпением наблюдала за ним, но не смогла удержаться, стянула с плеч его сюртук и ухватилась за его бриджи, которые было трудно снять.

– Боксел предупреждал меня об ужасных последствиях, когда я сказал, что он не поедет со мной, – признался граф. – Но этот домик так мал, и я сказал, что обойдусь одним лакеем, если будет нужно. Мой верный камердинер никогда не оправится от такого пренебрежения.

Она усмехнулась. Сняв всю свою одежду, он поднял большой серебряный кувшин и налил теплую воду в чистую фарфоровую миску, затем взял губку и окунул ее в воду.

– Теперь, с чего бы вы желали начать? – вежливо спросил он.

– Полагаю, надо начать с верха и спускаться ниже, – так же серьезно ответила она.