Глубоко вздохнув, она поднялась и стала спускаться по лестнице.

Внизу она почти натолкнулась на дочь хозяина гостиницы, тихую, застенчивую молодую женщину, которая была на год или два старше Лорен. С тех пор как они со сквайром поселились в гостинице, Лорен несколько раз разговаривала с ней.

– С вами все в порядке, миссис Харрис? – спросила мисс Мэллард, дочь хозяина гостиницы.

– Да, я просто… я не смотрела, куда иду, простите меня. – Лорен задержалась на минуту и улыбнулась ей. – Может быть, я некоторое время пробуду в городе, если я… получу работу в… э-э… благородном семействе. Не могли бы вы приглядеть вместо меня за сквайром? Иногда, когда он впадает в уныние, он забывает об обеде.

– О, бедняга, я знаю, оплакивает своего сына. – Мисс Мэллард покачала головой. – И будет еще тяжелее, когда вас не будет. Я прослежу, чтобы он не забывал о еде, и постараюсь быть ненавязчивой. Не беспокойтесь.

– Спасибо вам, – сказала Лорен. И чувствуя, что сделала все, что, могла, открыла входную дверь и вышла во двор.

Саттон разбирал стопку писем, в основном делового характера, к сожалению, требовавших его личного внимания, когда в дверях появился дворецкий и осторожно кашлянул.

Этим он подал хозяину знак, что требуется его внимание, причем особое внимание, иначе он не потревожил бы милорда, и граф неохотно поднял голову.

– К вам пришла молодая леди, милорд. Она говорит, что у нее неотложное дело.

– В такое время? – скептическим тоном заметил Саттон. Он знал, что большая часть молодых леди Лондона в девять утра еще спят или в лучшем случае катаются в Гайд-парке, чтобы показаться другим светским леди или вызвать восхищение молодых денди.

Он сам вставал поздно после ночей, проведенных за игрой в карты в каком-нибудь игорном клубе в пользующейся дурной славой части города, но он никогда не позволял себе долго спать, если его ожидали дела, и, кроме того, он надеялся покинуть Лондон к завтрашнему дню.

Его сводный брат Картер находился в имении в Линкольншире и, предоставленный самому себе, мог угодить в беду.

– Ты принес ей мои извинения? – Обычно дворецкий умело избавлял его от милосердных душ, собиравших деньги «на добрые дела», или от глупых маменек, пытавшихся выдать замуж своих дочерей и приглашавших его на званые вечера с целью познакомить его со своими вертлявыми дочками. – У меня нет желания заниматься благотворительностью.

– Да, милорд, но она очень… э-э… настойчива, – сказал Паркер. Его обычно бесстрастное лицо выдавало какое-то чувство, непонятное Саттону.

У графа пробудилось любопытство.

– Ладно, впусти ее, но предупреди, что я могу уделить ей только несколько минут. – Он отложил в сторону документы.

На первый взгляд женщина, вошедшая в его кабинет, не казалась привлекательной. Среднего роста. В бесформенном поношенном черном платье, скрывавшем ее фигуру, и под видавшей лучшие дни шляпкой с обвисшими полями было трудно разглядеть ее лицо.

Но когда он, встав, указал ей на стул у своего стола и она села и, развязав ленты шляпки, сняла ее, он впервые увидел ее лицо, и у него пробудился интерес. Она обладала классической красотой, белой кожей и тонкими чертами лица, волосами цвета красноватого золота. Она встретила его взгляд, гордо подняв голову, и в ее ясных зеленых глазах он увидел вызов и ум, что еще сильнее разожгло его любопытство.

– Чем могу служить вам, мисс?..

– Смит, миссис Смит, – поспешно сказала она. – Я… я пришла к вам в поисках работы, милорд.

– В самом деле? – Он замолчал, не зная, что сказать. Может быть, она оказалась в нищете. Это выглядело как благородная бедность. Такой могла бы быть дочь деревенского священника, но по ее манере говорить и тому, как она держала себя, это явно была леди, поэтому он не мог представить, в качестве кого она собирается служить в его доме. Может быть, она заблуждалась, думая, что он женат и имеет детей, и искала должность гувернантки? Это было единственное положение, позволявшее обедневшей леди честно зарабатывать деньги. Он открыл рот, собираясь вывести ее из заблуждения, когда она снова заговорила:

– Я понимаю, я понимаю, это неожиданно, но… но мне нужна работа, и у меня есть основание полагать, что у вас есть вакансия, то есть я слышала сплетни… я хочу сказать, я слышала, как говорили…

Она снова замолчала и покраснела, казалось, она искала нужные слова. Непохоже, решил он, что она ищет должность гувернантки.

Саттона она заинтересовала, и он не стал строить догадки. Для него это было развлечением, хотя он и понимал, что с его стороны было нехорошо забавляться ее смущением.

– Я хотела бы получить должность… куртизанки, – выпалила она.

Саттон чувствовал, что его глаза, должно быть, выскочили из орбит. – Что?

– Да, – сказала она с явным облегчением – слово было сказано. – Вот и все. Понимаю, у меня нет рекомендаций…

Граф вынужден был задержать дыхание, чтобы сдержаться, ему так хотелось расхохотаться, что он сжал кулаки и замер.

– Понимаю. Это проблема, – только и смог он сказать. Она с беспокойством посмотрела на него:

– Но у меня есть опыт, милорд, и уверяю вас, вы не пожалеете, если возьмете меня.

Он почувствовал, как горячая волна прокатилась по его телу, неожиданно он представил, как опрокинет ее на стол и возьмет прямо здесь и сейчас. Он шумно выдохнул.

Вероятно, она тоже поняла, как может быть истолковано это слово. Покраснев, она перевела взгляд на мраморное обрамление камина.

– Я вам верю, – равнодушно сказал он.

О Боже, подумал он, неужели в это утро ему все так надоело, что ему хотелось сбежать от этого стола, заваленного деловыми и частными письмами? А сейчас ему хотелось расхохотаться и… даже чего-то еще. Ему хотелось приподнять это личико и испытать, насколько «опытными» были эти губы, и не было ли все это обманом.

Что за игру, черт побери, она затеяла?

– И позвольте спросить, на какое жалованье вы рассчитываете? – вежливо осведомился он.

– О, обычное, – сказала она небрежным тоном. Она махнула рукой. – Конечно, новый гардероб.

Он кивнул.

– Конечно. – Он подумал, что с огромным удовольствием сжег бы это черное платье, которое она носила. В нем она напоминала недопеченный пудинг. Но ее тонкие руки и изящные лодыжки, которые он рассмотрел, когда она садилась, убеждали его, что ее фигура заслуживала лучшего обращения.

Она взглянула на него, как будто оценивала его ответ.

– Вы могли бы… могли бы осыпать меня драгоценностями, если бы вам захотелось, – предложила она.

Саттон сдержал новый взрыв смеха, с трудом сохраняя серьезное выражение лица.

– Я подумаю над этим, – только и сказал он.

Не читала ли она о нем самые скандальные вещи в бульварных газетах? Должно быть, это связано с недавней «отставкой» его неудачно выбранной и недолго продержавшейся… «куртизанки», как предпочла ее называть эта нежданная гостья. Для характеристики его последней пассии подошли бы скорее такие слова, как «гарпия», «интриганка», «эгоистка», «обманщица» и другие, им подобные, пришедшие ему сейчас на ум.

– Но главное, – продолжала она, и на этот раз он видел, какого усилия ей стоило сохранять спокойный тон и невозмутимое выражение лица, – главное, я хотела бы получить небольшое имение.

– В самом деле? – глядя на нее, он нахмурился. – Это довольно дорогое условие, мисс… миссис Смит.

– Не обязательно близко от Лондона, – поспешила добавить она. – Поэтому оно не должно быть дорогим, милорд. Оно даже может быть совсем далеко, возможно, где-то в северной части, например, в Йоркшире…

«Так вот в чем дело, – мрачно подумал граф. – Неужели сквайр Харрис послал эту невинную душу вернуть ему проигранное имение? Если этот человек мог хладнокровно сделать такое, то кто же она – молодая жена, дочь, кто?»

Должно быть, отвращение отразилось на его лице, потому что молодая леди, сидевшая напротив него, явно испугалась. Саттон попытался смягчить это выражение.