Женщина взяла было Эпло за руки, чтобы соединить круги их бытия и успокоить его смятенные, расстроенные чувства.

Пес вопросительно посмотрел на хозяина.

«Позволить? Или нет?»

Эпло поймал себя на том, что неотрывно смотрит на руны на руках женщины. Есть ли в них смысл? Есть ли в них порядок, значение, цель? Или на самом деле эта женщина — змей?

Эпло отступил на шаг и засунул руки в карманы.

— Не надо, — пробормотал он, запинаясь. — Благодарю вас, все уже в порядке. Я… простите, — снова сказал он первой женщине, которая смотрела на него с холодной жалостью.

Ссутулившись, спрятав руки в карманы, Эпло быстро зашагал прочь, надеясь затеряться в извилистых улицах. Собака растерянно последовала за ним, с несчастным видом глядя на своего хозяина.

Когда Эпло остался один и никто не мог его видеть, он прислонился к стене дома, пытаясь унять дрожь.

«Да что со мной случилось? Я же никому не верю, даже моим собственным соплеменникам! Это всё змеи. Они вселили мне в душу этот страх. Всякий раз, как я гляжу на кого-нибудь, я спрашиваю себя: уж не враг ли это? Вдруг она одна из них? Я не смогу больше верить никому! А ведь вскоре во всех мирах все будут вынуждены жить именно так!»

Ксар, господин мой! — воскликнул он в муке душевной. — Почему ты не видишь? Я должен заставить мой народ понять это, — лихорадочно бормотал он. — Но как? Как я могу их в чем-то убедить, если я сам не уверен в том, что все понимаю правильно? Как я могу сам себя убедить?

Он все шел и шел, не зная куда, да его это и не заботило. Внезапно он обнаружил, что стоит на пустынной равнине за городом. Дорогу ему загораживала стена, покрытая сартанскими охранными рунами. Эти руны были достаточно сильны, чтобы убить, и не давали никому приблизиться к стене с любой стороны. За стену можно было пройти только одним путем. Через Последние Врата.

Врата вели к… или в… Лабиринт.

Эпло стоял перед Вратами, не слишком понимая, как и зачем его сюда занесло. Он смотрел на них с ужасом, который охватывал его всякий раз, когда он осмеливался приблизиться к этому месту.

Вокруг было тихо, и ему показалось, что он слышит голоса тех, кто заключен там, по ту сторону Врат. Он слышал мольбы о помощи, вызовы на бой, вопли умирающих, которые с последним своим дыханием выкрикивали проклятия тем, кто заточил их здесь.

Эпло чувствовал себя отвратительно, как бывало всегда, когда он сюда приходил. Ему хотелось войти внутрь и помочь, присоединиться к тем, кто сражается, облегчить умирающим последние мгновения обещанием отомстить. Но воспоминания и страх держали крепко и не давали войти.

И все же он пришел сюда не просто так и, уж конечно, не для того, чтобы пялиться на Врата.

Пес трогал лапой его ногу и поскуливал. Казалось, он пытается что-то сказать.

— Тихо, малыш, — приказал Эпло, отпихивая пса.

Пес еще сильнее разбушевался. Эпло оглянулся и ничего, никого не увидел. Он смотрел на Врата, не обращая внимания на собаку. Ему становилось все тяжелее. Зачем-то ведь он пришел сюда, но он не имел ни малейшего понятия зачем.

— Я знаю, на что это похоже, — сочувственно сказал чей-то голос у него за спиной. — Я понимаю, что ты чувствуешь.

Эпло был совсем один. И, когда кто-то заговорил ему прямо в ухо, он отскочил, немедленно приготовившись к обороне. Руны покалывали кожу, однако сейчас это было желанное ощущение защиты.

Перед ним стоял всего-навсего древний старик с длинной редкой бородой, в серой хламиде и совершенно позорной остроконечной шляпе. Эпло от удивления не мог вымолвить ни слова, но старику было наплевать на его молчание. Он продолжал говорить свое:

— Я прекрасно понимаю твои чувства. Я и сам такое чувствовал. Помню, шел как-то один и думал о чем-то важном. Ну, как бишь ее там… Да! О теории относительности! «Е равно эм-це квадрат». «Святой Георгий! Я сделал это!» — сказал я сам себе. Я увидел Всеобщую Картину, а в следующий миг — бам! — все исчезло. Почему — непонятно. Просто исчезло, и все тут, — удрученно сказал старик. — И тут какой-то, с позволения сказать, мудрец по имени Эйнштейн заявляет, что это он впервые до этого додумался! Ха! Да я после этого стал все записывать на манжетах! И все равно не помогает… Лучшие идеи… выжаты, сложены и накрахмалены. — И он тяжело вздохнул.

Эпло взял себя в руки.

— Зифнеб, — с отвращением произнес он, однако оборонительной стойки не сменил. Змеи могут принимать любую форму. Однако в следующее мгновение ему подумалось, что сам он такого образа не принял бы.

— Зифнеб, говоришь? Где он? — в ужасном гневе крикнул старик, поворачиваясь кругом. Бородка его воинственно встопорщилась. — Я тебе сейчас такой «зиф» устрою, что тебе небо с овчинку покажется! — угрожающе заорал он, грозя кулаками пустому месту. — Опять за мной таскаешься, ты… ты…

— Кончай дурить, старик, — сказал Эпло. Он жестко положил руку на тощее хрупкое плечо, повернул чародея лицом к себе и впился взглядом в его глаза.

Мутные, слезящиеся, в кровавых прожилках глаза.

Но в них не было красного отблеска. «Это не змей, — сказал себе Эпло, — но старик явно не тот, за кого себя выдает».

— Ты все еще утверждаешь, что ты человек? — фыркнул Эпло.

— А с чего ты взял, что нет? — требовательно спросил оскорбленный до глубины души Зифнеб.

— А может, недочеловек? — гулко пророкотал откуда-то голос.

Пес зарычал. Эпло вспомнил, что при старике был дракон. Истинный дракон. Возможно, не такой опасный, как змеи, но все же опасный. Патрин быстро глянул на свои руки и увидел, что руны на коже начинают слабо светиться голубым. Он поискал дракона взглядом, но толком ничего не смог разглядеть. Верх стены и сами Последние Врата были окутаны серым с розоватым оттенком туманом.

— А ну, заткнись, лягва жирная! — рявкнул Зифнеб. Наверное, он обращался к дракону, но при этом беспокойно поглядывал на Эпло. — Не человек, значит? — внезапно Зифнеб растянул уголки глаз своими иссохшими пальцами и скосил глаза. — Эльф?

Пес склонил голову набок. Ему все это казалось чрезвычайно забавным.

— Нет? — огорчился Зифнеб. Он секунду подумал, затем просиял. — Гном со сверхактивной щитовидкой!

— Старик, — начал было Эпло.

— Молчи! Не подсказывай! Я сам догадаюсь. Я больше, чем хлебница? Да? Нет? Ладно, соберемся с мыслями. — Казалось, Зифнеб несколько сконфужен. Наклонившись поближе, он сказал громким шепотом:

— Я хочу сказать, вы, случаем, не знаете, каковы бывают хлебницы? Или какого примерно они размера?

— Ты сартан, — заявил Эпло.

— Да, конечно, и сыр может быть там, — кивнул Зифнеб. — Очень даже. Но вот в чем уж я точно уверен, не могу сейчас припомнить, но я определенно уверен…

— Да не «сыр там»! Сартан!

— Прости, милый мальчик. Ты, видать, из Техаса.

Там, понимаешь ли, говорят прямо как тут. Значит, ты думаешь, что я сартан. Ну, должен сказать, что я чрезвычайно польщен, но…

— Может быть, вы расскажете ему правду, хозяин? — прогудел дракон.

Зифнеб моргнул, обернулся по сторонам.

— Ты ничего не слышал?

— Возможно, это лучше для него, хозяин. В любом случае, он уже знает.

Зифнеб подергал себя за длинную седую бороду и внезапно остро и хитро посмотрел на Эпло.

— Так ты считаешь, что я должен открыть ему правду?

— То, что помните, хозяин, — мрачно заметил дракон.

— Помню? — ощетинился Зифнеб. — Я помню все по числам! И тебе, ящер, не поздоровится, когда я начну вспоминать все! Ладно, посмотрим. Берлин, 1948. Танис Полуэльф принимал душ, когда…

— Извините, но мы тут не на целый день, хозяин, — сурово проговорил дракон. — И послание мы получили весьма специфическое: «Страшная опасность. Приезжайте немедленно!»

— Да, похоже, ты прав, — удрученно сказал Зифнеб. — Правду, значит. Хорошо. Ты вырвал ее у меня. Бамбуковые щепки под ногти и все такое. Я, — он глубоко вздохнул, выдержал театральную паузу, затем быстро произнес:

— Я — сартан.

Его потрепанная шляпа слетела у него с головы, упала наземь. Пес подошел к ней, понюхал и отчаянно расчихался. Рассерженный Зифнеб вырвал у него шляпу.