Над ним, готовая его защищать, стояла гномиха. Бакенбарды ее подрагивали, обеими руками она сжимала секиру. Дерзкая, бесстрашная, она гневно смотрела на змея.

— Пошел вон! — сказала она. — Пошел вон и оставь нас в покое.

Змей даже не посмотрел на гномиху. Все его внимание было поглощено патрином.

Джарре прыгнула вперед, размахнулась секирой и всадила ее в вонючую плоть змея. Лезвие вошло глубоко. Из раны хлынула смрадная вязкая жидкость.

Эпло попытался подняться на ноги. Раненый змей почувствовал боль и бросился на Джарре, желая избавиться от этого насекомого, чтобы затем заняться патрином.

Голова змея устремилась к Джарре. Но Джарре не двинулась с места, поджидая, когда та окажется на одном уровне с ее секирой. Беззубая пасть змея широко распахнулась. Джарре неуклюже отпрыгнула в сторону и размахнулась. Острое лезвие ударило по нижней челюсти змея. От сильного удара секира глубоко засела в змеиной плоти.

Санг-дракс взвыл от боли и ярости, попытался стряхнуть секиру, но Джарре намертво вцепилась в нее. Санг-дракс отдернул голову, пытаясь расшибить гномиху о пол.

Эпло схватился за меч, поднял его.

— Джарре! — крикнул он. — Перестань! Отпусти ее!

Гномиха отпустила секиру и упала на пол.

Санг-дракс стряхнул секиру. Взбешенный тем, что такая жалкая тварь причинила ему столь жестокую боль, он бросился вперед, разинув пасть, чтобы перекусить Джарре пополам.

И тут Эпло всадил меч в пылающий змеиный глаз.

Хлынула кровь. Полуослепший, обезумевший от боли и ярости, больше неспособный поражать врагов страхом перед своей силой, змей заметался в смертельном гневе.

Эпло пошатнулся, чуть не упал.

— Джарре! Вниз по лестнице! — задыхаясь, крикнул он.

— Нет! — пронзительно крикнула она. — Я иду спасать Лимбека!

И она убежала.

Эпло пошел было за ней. Поскользнулся в змеиной крови. Упал, покатился вниз по лестнице, больно ударяясь. Он слишком ослабел, чтобы удержаться за что-нибудь.

И казалось ему, что он падает долго-долго…

Забыв о сражении, Лимбек ощупью двигался вокруг статуи Менежора, разыскивая Джарре. Он чуть не рухнул в отверстие, что внезапно открылось у него под ногами. Он остановился и ошеломленно уставился туда. Он увидел кровь, темноту и туннель, который вел к его распущенному носку, к автомату, к возможности включить волшебную машину. И там, внизу, была та комната, волшебная комната, где он видел эльфов, и гномов, и людей вместе, в общем согласии. Он огляделся и увидел на полу эльфов и гномов. Они лежали рядом. Мертвые.

Полное отчаянья «почему» вертелось у него на языке, но он так и не спросил. Впервые в жизни Лимбек видел четко. Он видел то, что он должен делать.

Покопавшись в кармане, он вытащил белый платок, которым он обычно протирал очки, и начал размахивать им в воздухе.

— Стойте! — закричал он, и голос его громко раскатился в тишине. — Стойте. Мы сдаемся!

Эльфы и гномы остановились как раз настолько, чтобы заметить Лимбека. Кто-то был озадачен, кто-то хмурился, большинство смотрели на него с подозрением, но все были поражены.

— Вы что, ослепли? — крикнул Лимбек. — Не видите, чем это кончится? Мы все погибнем. Если мы не остановимся, погибнет весь наш мир! — Он протянул к эльфам руки. — Я Верховный Головарь. Мое слово — закон. Мы будем вести переговоры. Вы, эльфы, получите Кикси-винси. И я докажу вам, что я говорю правду. Там, внизу, есть комната. — Он показал на туннель. — Там вы сможете включить машину.

Джарре взвизгнула. Внезапно Лимбеку показалось, что позади него поднимается что-то огромное. Ядовитое шипящее дыхание пронеслось над ним, словно ветер Мальстрима.

— Слишком поздно! — проревел Санг-дракс. — В этом мире не будет мира! Только хаос и ужас, потому что вы будете сражаться за то, чтобы выжить! Здесь, на Арианусе, вам придется пить кровь вместо воды! Разрушить машину!

Голова змеи поднялась над перепуганным гномом и врезалась в статую Менежора.

По Хвабрике прокатился глубокий дрожащий металлический звук. Статуя Менежора, сурового молчаливого сартана, простоявшая здесь века, статуя, которой поклонялись бесчисленные поколения гномов, содрогнулась и зашаталась. Разъяренный змей ударил снова. Менежор еще раз загудел, зашатался и упал на пол.

Гулкое эхо его падения прокатилось по Хвабрике ударом колокола судьбы.

И по всему Древлину змеи начали разбивать лепестризингеры, срывать гуделки и разносить чудесную машину на куски. Гномы забыли о бегстве, похватали оружие и набросились на змеев.

Эльфы увидели, что происходит, и внезапно у них перед глазами .встало видение их кораблей для перевозки воды, плывущих в царство наверху, — пустыми. И они начали пускать свои магические горящие стрелы в змеиные глаза. Внутри и снаружи Хвабрики объединенные жутким зрелищем змеев, разрушающих машину, гномы и эльфы сражались за Кикси-винси рука об руку.

Поврежденный драккор, который совместными усилиями эльфов и людей удалось провести сквозь Мальстрим, прибыл на подмогу как раз вовремя. Группа сильных людей с оружием, заговоренным эльфийским чародеем, по приказу капитана бросилась на помощь гномам.

Впервые за всю историю Ариануса люди, эльфы и гномы сражались вместе, а не друг с другом.

Это зрелище могло бы заставить лидера СОПП возгордиться, но, к несчастью, он не мог его видеть. Лимбек исчез, погребенный под разбитой статуей Менежора.

Джарре, полуослепшая от слез, подняла свою секиру и приготовилась драться со змеем, чья окровавленная голова моталась над статуей. Возможно, он выискивал Эпло, может, Лимбека. Джарре побежала вперед, вызывающе крича, размахивая секирой… но она не увидела врага.

Змей исчез.

Джарре споткнулась, не сумев остановить свой жестокий замах. Секира вылетела из скользких от крови рук. Джарре упала на четвереньки.

— Лимбек! — отчаянно, взволнованно закричала она и поползла к упавшей статуе.

Из-под обломков появилась рука и слабо помахала ей.

— Я здесь… Я… мне кажется…

— Лимбек! — Джарре резко нагнулась, схватила его за руку, поцеловала ее и начала тянуть.

— Ох! Подожди! Я застрял! О-ох! Моя рука! Не надо…

Невзирая на протесты Лимбека, — у нее не было времени цацкаться с ним, — Джарре вцепилась в его пухлую руку, уперлась ногой в статую и дернула. После короткой, но энергичной борьбы ей удалось вытащить его.

Августовский лидер СОПП появился из-под статуи Менежора, помятый и встрепанный, без единой пуговицы, ошарашенный и растерянный. Общее впечатление было такое, будто его топтали и мяли, но в остальном он был цел и невредим.

— Что… что стряслось? — спросил он и прищурился, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть.

— Мы сражаемся за спасение Кикси-винси, — сказала Джарре, быстро обнимая его. Затем она подняла окровавленную секиру и бросилась было в схватку.

— Подожди, я с тобой! — воскликнул Лимбек и с яростным видом стиснул кулаки.

— Да не дури ты, — тепло сказала Джарре и дернула его за бороду. — Ты же ничего не видишь. Ты только поранишься. Оставайся здесь.

— Но… но что я могу сделать? — разочарованно воскликнул Лимбек. — Должен же я что-то делать.

Джарре могла бы ему сказать (и скажет, когда они потом останутся наедине), что он уже все сделал. Что он герой Войны, благодаря которой спасена Кикси-винси и жизнь не только его народа, но и всех народов Ариануса. Однако сейчас у нее не было на это времени.

— Почему бы тебе не произнести речь? — торопливо предложила она. — Да, думаю твоя речь была бы как раз кстати.

Лимбек задумался. С тех пор как он последний раз произносил речь, прошло много времени. Если не считать речи о том, что они сдаются, которая была так грубо прервана. Он даже не помнил, о чем она была.

— Но… у меня нет ни одной речи наготове…

— Есть-есть, дорогой. Вот.

Джарре полезла в один из мешковатых карманов Лимбека и вытащила оттуда пачку заляпанной чернилами бумаги. Вынув из нее сэндвич, она отдала речь Лимбеку.