— Вот, видите, и мне пора! — Забродин протянул руку.

— Желаем вам успеха в вашем трудном деле, — руку Забродина сжали крепкие руки и тут же отпустили.

— А я вам желаю счастливой жизни и мирного труда!

Мощный ТУ взревел и вот уже внизу закачались телеграфные столбы, бетонные дорожки. Зеленые ели стали игрушечными. Самолет развернулся и взял курс на Прагу.

Казалось бы, на этом можно было поставить точку и закончить повествование.

Но в контрразведке одно явление цепляется за другое, появляются новые обстоятельства, которые приводят к неожиданным последствиям.

Так и сейчас. Стоит задать лишь один вопрос: «А как Пронский? Что с ним?»

И потянется новая цепь событий. Чтобы разобраться в них, придется на некоторое время возвратиться назад…

Высокий худощавый мужчина деловито вышагивал вдоль просторного кабинета, обдумывая каждое слово, прежде чем его произнести. Пройдя вдоль расположенных в ряд окон, он резко, словно солдат на учении, поворачивался и шел назад. И так же неожиданно начинал говорить. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь листву платанов, падали бликами на его лицо и освещали сухие тонкие губы и сухожилия на его длинной шее, переплетенные, словно парашютные стропы. Говорил он неторопливо, зная, что каждое его слово ловится на лету:

— Идет война. В прессе ее называют холодной… Пропаганда — средство политиков. Для нас с вами с разгаре войны горячая… Пропаганда только одно из наших боевых средств. Каждому свое… Вы это понимаете, Роклэнд…

— Так точно, шеф!

Полный, широкоплечий Роклэнд сидел в кожаном кресле, почтительно слушал шефа.

— На войне все средства хороши! Не мы их, так они нас… Вы отправитесь в Западную Германию…

По-видимому, последние слова для Роклэнда были неожиданными, и он спросил, воспользовавшись паузой:

— А как же Япония, шеф?

— Там обойдутся без вас… Самолет приземлится во Франкфурте-на-Майне. Оттуда поедете в Бонн.

— Слушаюсь.

— Встретитесь с генералом Геленом. Хоть он и немец, но с нами пока работает честно. Он большой специалист в этом деле и подберет вам нужных людей. Затем отправитесь в Австрию. Ваша резиденция будет в Зальцбурге.

Шеф молча прошел в конец кабинета и, повернувшись, остановился, видимо, что-то обдумывая. Потом продолжал:

— Имейте в виду, что сейчас все в наших руках. Аденауэр — наш большой друг. Если мы упустим такую возможность, история нам не простит. На первом плане должна быть операция «Мэтр»… Подробности прочтете в синей папке… Это должен быть действительно крупный человек, такой, чтобы мог делать политику. Вы обязаны найти такого в Вене. Второй операции дадите местное название… Разведка призвана вершить государственные дела! Все ясно? — мужчина задержался возле кресла, в котором сидел Роклэнд…

— Да, сэр!

— Действуйте смело, решительно и нахально! Я не оговорился, именно нахально! Нужно пользоваться моментом!

Старик слегка похлопал Роклэнда по плечу. Роклэнд почтительно встал.

— Только не попадайтесь в руки русским!

— Все будет о'кэй, шеф!

— Желаю удачи!

…Август позолотил верхушки кленов, когда полковник Забродин возвратился в Москву из командировки. Настроение было отличное: «Все прошло удачно. Теперь можно и в отпуск!»

Русская пословица гласит: «Загад не бывает богат!» В справедливости ее Забродин убедился на следующий день.

Едва он уселся писать отчет, как раздался телефонный звонок.

— Прошу зайти ко мне! — голос начальника контрразведки прозвучал озабоченно.

По широким деревянным ступеням, потрескавшимся от времени и поэтому скрипевшими под ногами, Забродин поднялся двумя этажами выше.

— Здравствуйте, Георгий Константинович!

— Здравствуйте. Садитесь, Владимир Дмитриевич. Одну минутку. — Генерал Шестов продолжал говорить по телефону.

Забродин опустился на стул. Прикоснувшись к спинке, обитой черной кожей, он ощутил прохладу. В просторном кабинете, окна которого выходили на северную сторону, было довольно свежо.

Генерал положил трубку, закрыл и отодвинул в сторону лежавшее перед ним на столе досье.

— Как дела с Пронским?

Вопрос был совершенно неожиданным. Всего неделю назад состоялся подробный разговор о Пронском. За такой короткий срок ничто не могло измениться… И вот теперь…

— Нормально… — ответил Забродин, бросил на генерала вопросительный взгляд и подумал: «Почему он спрашивает о Пронском, хорошо зная, что все докладывается ему своевременно?»

— Как Пронский себя чувствует? — Генерал как бы не замечал недоумевающего взгляда Забродина.

— Писал, что здоров…

Генерал спрашивал и в то же время думал о чем-то своем. Наконец, он решительно сказал:

— Не считаете ли вы, что ему пора активно включиться в работу?

— Сейчас, как вы знаете, Георгий Константинович, это невозможно. Все бывшие сотрудники американской разведывательной школы после судебного процесса над заброшенными к нам парашютистами находятся под подозрением. Американцы закрыли школу, и с тех пор Пронский ни в одно интересное для нас место устроиться не может.

— Тогда, вероятно, ему лучше всего возвращаться домой?

— Об этом я тоже думал. Меня удерживает доверие Смирницкого, которым пользуется Пронский. Американцы верят Смирницкому, и нужно думать, Пронский с его помощью сумеет снова наладить контакты с американской разведкой… Во всяком случае в своих последних письмах Пронский высказывает уверенность, что будет еще полезен Родине.

— Ваши доводы не лишены логики… Я хотел посоветоваться вот по какому вопросу. Назревают серьезные события в Австрии. Вы, очевидно, в курсе этих дел?

— Не совсем…

— По дипломатическим каналам начались переговоры о заключении австрийского мирного договора. Для разведок это означает…

— Буря перед штилем!

— Вот именно. Хотя в природе бывает обычно наоборот. Нам нужно готовиться, Владимир Дмитриевич. Вот я и вспомнил о Пронском.

— Понятно.

— Что, если перебросить его в Австрию?

— В Австрию?

Забродин задумался.

Все понимали: и генерал, и Забродин, и вообще все, кто хоть немного знал о Пронском, что ему пора возвращаться домой. Но не бросишь дело, особенно, если оно идет, если имеются какие-то возможности проникнуть в тайны противника.

— Я запрошу его мнение, если вы разрешите?

— Сколько времени это займет?

— Месяца полтора-два.

— Действуйте. Время пока есть…

В конце сентября от Пронского получили ответ. Он писал:

Генерал Шестов прочитал письмо, которое принес Забродин,

— Ну что же, Владимир Дмитриевич, поначалу все складывается неплохо. Теперь, очевидно, вам нужно ехать в Вену… Я думаю, ненадолго… Дня три-четыре вам хватит, чтобы познакомить Пронского с другим работником.

— Я не возражал бы побыть там и подольше. — Забродин широко улыбнулся. Он был рад тому, что представится возможность повидать город, о котором много читал. — Мне нужно предварительно изучить район встречи… — За многие годы работы с генералом Шестовым он мог позволить себе небольшое отступление от строго служебных отношений. И был уверен, что генерал его поймет…

— Хорошо. Готовьтесь к поездке на неделю, — с улыбкой ответил генерал.

Двухмоторным самолетом ИЛ-12 Забродин вылетел в Австрию.

В Подмосковье стояла золотая осень, и полковник смотрел, как далеко внизу пестрый ковер сменялся выжженными полями или яркой зеленью лесов.

Самолет сделал посадку во Львове, затем — в Будапеште. И вот уже Вена.