И она улыбнулась, подняв на него удивительные голубые глаза. Когда лорд Эннерсли заглянул в их бездну, ему показалось, что пол уходит у него из-под ног и он куда-то летит. Он очнулся, когда снова услышал ее голос – миссис Литон напоследок еще раз посоветовала ему беречь руку. Поблагодарив ее, виконт на неверных ногах начал подниматься по лестнице. Странное ощущение полета не покидало его, словно сердце наконец освободилось от многолетней тяжести.

Все семейство высыпало в прихожую, с волнением ожидая, когда мистер Хантспил перешагнет порог своих новых владений. Генриетта с матерью и Шарлоттой остановились сбоку от входа, а Арабелла, которой явно стоило большого труда сохранять самообладание, встала напротив, нервно сцепив руки перед собой. Она не сводила с двери глаз и даже подалась вперед, словно от того, что она вот-вот увидит, зависела вся ее жизнь. Теперь Генриетта не сомневалась, что Хантспил и есть тот человек, с которым обручилась средняя сестра.

Послышался громкий стук дверного молотка, и горничная, специально нанятая для этой цели, открыла дверь. Не видя вновь прибывшего, Генриетта обратила внимание, что Арабелла широко раскрыла глаза, заулыбалась и присела в глубоком реверансе.

– Что это с ней? – недоуменно прошептала миссис Литон и двинулась было к средней дочери, но Генриетта остановила мать.

– Полагаю, она обручена с Хантспилом.

Миссис Литон бросила на дочь изумленный взгляд.

– Что-о?! – одними губами произнесла она.

В этот момент новый владелец усадьбы появился наконец в поле зрения, и по прихожей пронесся удивленный шепоток.

Мистер Хантспил оказался весьма красивым джентльменом, с твердым подбородком, орлиным носом и темно-русыми волнистыми волосами. На нем был прекрасный костюм, в руках блестящая шелковая шляпа и трость с золотым набалдашником. Держался он с большим достоинством, если не сказать чопорно.

Оказавшись в прихожей, он тотчас подошел к застывшей в реверансе Арабелле и взял ее руку.

– Так вот вы какая, моя Арабелла, – сказал он, гордо выпячивая грудь. – Вижу, я не ошибся в выборе!

– Мистер Хантспил, позвольте мне представить вам своих близких! – ответила Арабелла, обводя свободной рукой собравшихся.

Под удивленными взглядами матери и сестер она спокойно начала представлять им кузена, как того требовали приличия. Голос ее при этом звучал ровно, она ничем не выдавала своего волнения, только на щеках выступил слабый румянец. Миссис Литон, донельзя довольная неожиданным поворотом событий, сердечно обняла ее и расцеловала. Арабелла восприняла материнский жест как должное, без восторга.

Когда церемония знакомства наконец закончилась, мистер Хантспил взял Арабеллу за руку и подвел к миссис Литон.

– Похоже, вы разгадали наш маленький секрет, – сказал он. – Мне всегда казалось, что с моей стороны было бы благородно взять в жены одну из ваших дочерей. В какой-то степени я даже почитал это своим долгом. Но у меня по многим причинам были сомнения, в частности, потому что мои требования к будущей супруге весьма высоки. Однако вскоре, благодаря переписке с Арабеллой, я нашел тот бриллиант, которым жаждал увенчать свою корону. И хотя, на мой взгляд, она чересчур часто следует зову сердца, а не доводам рассудка, во всех остальных отношениях я считаю ее достойнейшей кандидатурой. Чуть ли не с первого письма я понял, что именно ее предназначило мне в жены Провидение, ибо пером водила не ее рука, а перст божий!

Просияв от счастья, миссис Литон пригласила жениха дочери в гостиную, усадила на самое почетное место, на котором еще недавно восседал лорд Эннерсли, и, приказав немедленно подать чаю, предупредительно взяла у Хантспила шляпу, перчатки и трость.

Принимая все это из рук матери, Генриетта гадала, когда же она наконец обратит внимание на странный характер помолвки. Ждать пришлось недолго.

Усевшись возле гостя на канапе, миссис Литон спросила:

– Довольно странно, что вы не упомянули о помолвке в своих письмах, мистер Хантспил! Надеюсь, не из опасения, что я могу отказать?

– Разумеется, нет! – ответил гость. Вытащив лорнет, он принялся по очереди рассматривать своих будущих своячениц, окруживших канапе. Дойдя до Энджел, он чуть подался вперед, потом вновь обернулся к матери семейства. – Я просто не счел нужным извещать вас до своего приезда сюда.

Сначала озадаченная миссис Литон широко открыла глаза, потом нахмурилась.

– Не сочли нужным?

– Вот именно, – со снисходительной улыбкой ответил он, поигрывая лорнетом. – Я ведь оказываю вам услугу, освобождая от бремени забот об одной из дочерей! Поэтому-то и не жду от вас ничего, кроме благодарности!

Миссис Литон оцепенела, словно по гостиной пронесся ледяной ветер. Однако мистер Хантспил в своем самодовольстве, казалось, ничего не заметил.

– Но я же мать! – наконец сказала миссис Литон. Голос ее звучал холодно. – Вам следовало со мной посоветоваться или, по крайней мере, известить о своих намерениях в форме, более приличествующей случаю! Я желала бы, чтобы так поступали женихи всех моих дочерей!

Мистер Хантспил удивленно поднял бровь.

– Думаю, вы согласитесь, миссис Литон, что от подобных формальностей мы вправе отказаться, поскольку теперь вы находитесь под моим покровительством. Я привез специальное разрешение на брак без предварительного оглашения имен и намерен обвенчаться с Арабеллой в субботу.

При этих словах миссис Литон, которая теперь сидела прямо, словно шпагу проглотила, нахмурилась.

– Значит, вы хотите, чтобы мы выехали в субботу? Нам, конечно, это было бы удобно! – сказала она, и ее глаза угрожающе сверкнули. Заметив признаки надвигавшейся бури, дочери забеспокоились. Они хорошо знали вспыльчивый характер матери, которая, дав волю своему гневу, потом долго переживала и казнилась по этому поводу. Но если уж мистер Хантспил разозлил ее, скандала не избежать.

– Нет, конечно! – рассмеялся мистер Хантспил. – Я не хочу причинять вам сразу столько неудобств!

Все дамы вздохнули было с облегчением, но он продолжил:

– Полагаю, самый подходящий срок – неделя. После венчания мы с Арабеллой отправимся в маленькое свадебное путешествие в Брайтон, после чего я, естественна, желал бы вернуться в Раскидистые Дубы и заняться необходимыми преобразованиями, которые, как я вижу, давно назрели! – Хантспил опять поднял лорнет и принялся рассматривать стул под Генриеттой, сидевшей напротив матери. – Боже мой! – воскликнул он, с отвращением сморщив нос. – Кто выбрал такие дикие цвета для обивки мебели!

– Я! – ледяным тоном ответила миссис Литон.

Новый владелец усадьбы предпочел промолчать. Потом он вдруг встал, подошел к книжным полкам и принялся придирчиво их изучать. Со смешанным чувством неприязни и любопытства Генриетта наблюдала, как он один за другим стал снимать с полок романы и складывать их в стопку, по-видимому, сочтя предосудительными. Стопка росла с каждой минутой. Молодая женщина перевела взгляд на Арабеллу – как сестра реагирует на наглую выходку своего жениха?

Арабелла наблюдала за мистером Хантспилом спокойно, похоже, ничуть не раздосадованная его поведением. Более того, на ее лице было написано одобрение, и Генриетте вспомнилось, что Арабелла и сама осуждала сестер за чтение романов, называя их презрительно «литературой», к которой относила даже нравоучительные повести Марии Эджворт.

Однако миссис Литон не собиралась закрывать глаза на дерзость будущего зятя.

– Сейчас же оставьте книги в покое! – воскликнула она дрожавшим от гнева голосом. Чрезвычайно удивленный, Хантспил обернулся. – Вы только что разрешили нам остаться в имении до следующей субботы, значит, до тех пор мне решать, что и где должно стоять в этом доме и в этой комнате! Не забывайтесь, мистер Хантспил! Двадцать лет я была здесь полновластной хозяйкой, и, как бы вас ни раздражали подобранные мной книги и обивка мебели, вы не вправе врываться сюда и распоряжаться раньше условленного времени! Предупреди вы заранее, я бы выехала к сегодняшнему дню! О, теперь я вижу, как права была моя дорогая Генриетта, когда говорила, что вы эгоист и деспот, которому нет дела до чувств других людей!