«Нет, не так. В действительности я не ищу никакого удовлетворения, по крайней мере, я так не думаю. Все, что я знаю, это то, что я в растерянности и в противоречивом положении, и я, кажется, не найду выхода из этого».

Когда вы говорите, что вы находитесь в противоречивом положении, это должно относится к чему-то: к вашему мужу, вашим детям, вашим действиям. Если, как вы говорите, ваше противоречие не связано ни с одним из них, то оно может быть только, между тем, чем вы являетесь, и тем, чем вы хотите быть, между фактическим и идеалом, между тем, что есть, и мифом о том, что должно быть. У вас есть идея относительно того, чем вы должны быть, и, возможно, противоречие и растерянность являются результатом желания вписаться в этот самоспроецированный образец. Вы изо всех сил пытаетесь быть кем-то, кем вы не являетесь. Это так?

«Я начинаю понимать, из-за чего я в растерянности. Я думаю, то, что вы говорите, правда».

Противоречие есть между фактическим и выдумкой, между тем, чем вы являетесь, и тем, чем бы вам хотелось быть. Надуманный образ взращивался с детства и прогрессивно расширялся и углублялся, вырастая в отличие от фактического, и постоянно изменялся в зависимости от обстоятельств. Этот вымышленный образ, подобно всем идеалам, целям, утопиям, находится в противоречии с тем, что есть, скрытым, фактическим. Так что вымышленный образ — это бегство от того, кто вы есть. Это бегство неизбежно порождает пустое противоречие двух противоположностей. А любое противоречие, внутреннее или внешнее, является тщетным, бесполезным, глупым, порождая растерянность и неприятие.

Итак, если можно сказать так, ваше замешательство является результатом противоречия между тем, чем вы являетесь, и выдуманным образом того, кем вы должны быть. Выдумка, идеал являются нереальными, это самоспроецированное бегство, оно не относится к подлинному. Подлинно то, кем вы являетесь. То, кем вы являетесь, намного важнее, чем то, каковы вы должны быть. Вы можете понять только то, что есть, вы не можете понять то, что должно быть. Не существует понимания иллюзии, существует только понимание того, каким образом она возникает. Выдумка, фикция, идеал не имеют никакого обоснования, это результат, следствие. И что является важным, это понимание процесса, благодаря которому оно возникло.

Чтобы понять, кто вы есть, приятно это или неприятно, необходимо избавиться полностью от выдумки, идеала, от самоспроецированного будущего состояния. Только тогда вы сможете принять то, что есть. Чтобы понимать то, что есть, необходимо освободиться от всего, что отвлекает внимание. Отвлечение внимания — это осуждение или оправдание того, что есть. Отвлечение внимания — это сравнение, это — сопротивление или строгость по отношению к фактическому. Отвлечение внимания — это само усилие или принуждение к пониманию. Любое отвлечение внимания — это помеха для быстрого следования за тем, что есть. То, что есть, не является неподвижным, оно находится в постоянном движении, и, чтобы следовать за ним, ум не должен быть привязан ни к какой вере, ни к какой надежде на успех или страху неудачи. Только пассивное и все же внимательное осознание может раскрыть то, что есть. Это раскрытие не зависит от времени.

Он был хорошо известным и авторитетным политическим деятелем, несколько высокомерным и из-за этого нетерпеливым. Будучи весьма образованным, он был довольно нуден и уклончив в представлении себя. Он не мог позволить себе быть остроумным, поскольку он был очень увлечен ублажением. Он был публикой, государством, властью. Он говорил бегло, и сама эта беглость казалась неуместной. Он был неподкупен, и поэтому удерживал свою публикуа. Ему было необычайно неудобно сидеть в этой комнате: политик отошел в сторону, а тут остался человек, нервничающий и осознающий себя как есть. Хвастовство, самоуверенность прошли, и остались взволнованное любопытство, раздумье и самоизобличение.

Через окно проникали послеполуденное солнце, а также шум уличного движения. Попугаи, словно ярко зеленые вспышки света, возвращались после своего дневного вылета, чтобы обосноваться на ночь в безопасности среди деревьев города, тех очень больших деревьев, которые можно найти вдоль дорог и в частных садах. Когда попугаи летели, они издавали отвратительный визг. Они никогда не летели по прямой линии, а снижались, поднимались или двигались в стороны, вечно болтая и трезвоня. Их полет и их крики противоречили их собственной красоте. Далеко в море виднелся единственный белый парус. Маленькая группа людей заполнила комнату, создавая контраст цвета и мысли. Небольшая собака вошла, посмотрела вокруг и вышла, почти не замеченная. Звонил колокол храма.

«Почему в нашей жизни есть противоречия? — спросил он. — Мы говорим об идеалах мира, отказа от насилия, и все же закладываем фундамент войны. Мы должны быть реалистами, а не мечтателями. Мы хотим мира, и все же наши ежедневные действия, в конечном счете, приводят к войне, мы хотим света, и мы все же закрываем окно. Сам процесс нашего мышления есть противоречие, хотите ли вы этого или не хотите. Это противоречие, вероятно, свойственно нашей природе, и поэтому довольно безнадежно пробовать объединить все в себе, быть целым. Любовь и ненависть всегда, кажется, идут вместе. Из-за чего это противоречие? Действительно ли оно неизбежно? Можно ли избежать его? Может современное государство быть полностью сторонником мира? Может ли оно позволить себе быть полностью сторонником чего-то одного? Нет, оно должно трудиться ради мира и все же готовиться к войне, цель — это мир через готовность к войне».

Почему у нас есть исходный пункт, идеал, отклонение от которого создает противоречие? Если бы не было никакого исходного пункта, никакого умозаключения, тогда не было бы никакого противоречия. Мы устанавливаем исходный пункт, а затем блуждаем где-то далеко от него, что и рассматривают как противоречие. Мы приходим к выводу через окольные пути и на различных уровнях и затем пробуем жить в соответствии с этим умозаключением или идеалом. Поскольку у нас не получается, возникает противоречие. А затем мы пробуем соединить исходное, идеал, умозаключение с мыслью или действием, которые противоречат им. Это соединение называют последовательностью. И как мы восхищаемся человеком, который последователен, кто придерживается своих умозаключений, своего идеала! Такого человека мы считаем святым. Но безумцы также последовательны, они также придерживаются своих умозаключений. Нет никакого противоречия в человеке, чувствующем себя Наполеоном, он является воплощением собственного умозаключения. А человек, который полностью отождествил себя со своим собственным идеалом, очевидно неуравновешенен.

К умозаключению, названному нами идеалом, можно прийти на любом уровне, возможно, сознательно или бессознательно. И раз придя к нему, мы пробуем приблизить наше действие к нему, что вызывает противоречие. Что важно, это не как бы соответствовать образцу, идеалу, а обнаружить, почему мы породили этот исходный пункт, это умозаключение. Поскольку, если бы мы не имели никакого образца, тогда противоречие исчезло бы. Тогда зачем нам идеал, умозаключение? Разве идеал не предотвращает действие? Разве идеал не возникает, чтобы изменить действие, управлять действием? Разве невозможно действовать без идеала? Идеал — отклик подноготного, условного, и так что он никогда не сможет быть средством освобождения человека от конфликта и смущения. Напротив, идеал, умозаключение увеличивает разделение между человеком и человеком и таким образом ускоряет процесс разъединения.

Если нет никакого исходного пункта, никакого идеала, от которого можно отклониться, не будет никакого противоречия с его побуждением следовать ему. Тогда есть только действие от мгновения до мгновения, и это действие будет всегда законченным и верным. Верное не значит идеальное, выдуманное, а подлинное. Понять и иметь дело можно только с подлинным. Понимание подлинного не может породить вражду, как это делают идеалы. Идеалы никогда не смогут вызвать коренной переворот, а только лишь видоизмененное продолжение старого. Коренной и постоянный переворот происходит только в действии от мгновения до мгновения, которое не основывается на идеале, и поэтому свободно от умозаключения.