В 1958 году Пленум ЦК КПСС взял, по инициативе Хрущёва, курс на свёртывание личного подсобного хозяйства как тормоза для окончательной победы социализма на селе. Но эта мера не только не помогла социализму, но привела к сокращению производства картофеля, мяса, овощей.

Резкие чиновничьи преобразования разбалансировали экономику страны, снизили темпы развития сельского хозяйства. Вместо запланированных 70 % увеличения производства сельскохозяйственной продукции, рост за семилетку составил 13 %. 1963 год был неурожайным. Нехватка хлеба стала настолько ощутимой, что пришлось ввести нормирование его продажи.

Посмотрим теперь, что происходило в социальной политике.

В середине 1950-х восстановление разрушенного войной хозяйства и дальнейшая индустриализация создали условия для повышения жизненного уровня народа. С 1956-го по 1965-й поэтапно повышали зарплату, в 1956 году сократили до 42 часов рабочую неделю. Однако зарплату повышали не пропорционально.

Когда-то Сталин ввёл очень высокие зарплаты для научных работников, в разы более высокие, чем у рабочих и инженеров, и обеспечил высочайшее качество и темпы научных исследований. Его правота кажется очевидной, но догматик Хрущёв, продолжая старую песню про заботу о пролетарии, повышал зарплаты рабочим существенно быстрее, чем ИТР, и вовсе не повышал научным работникам. Наверное, они в его сознании ассоциировались с какими-то дармоедами. К 1980-м годам даже профессорская зарплата была зачастую меньше зарплаты водителя трамвая, не говоря уж о простом инженере.

В том же 1956 году был принят закон о пенсиях, бывший по тем временам лучшим в мире (самый низкий пенсионный возраст, максимальная пенсия 120 рублей при средней зарплате 75 рублей в месяц). Резко возросла обеспеченность населения больницами, школами, дошкольными детскими учреждениями.

За семилетку было построено жилья столько, сколько за все предшествующие годы Советской власти. В 1960-е годы по числу строящихся квартир на 1 тысячу жителей СССР занимал первое место в мире, причём, в отличие от прошлых лет, строилось благоустроенное жильё с водопроводом, канализацией, ванной. Интенсивно шла газификация жилого фонда. Всё это позволило позже, в начале 1970-х годов, перейти от покомнатного к поквартирному принципу расселения семей. Конечно, преобладающим типом квартиры были так называемые «хрущёвки» — с низкими потолками, совмещёнными «удобствами», в панельных домах, — но по сравнению с предыдущим барачно-коммунальным периодом это был колоссальный шаг вперёд.

В конце 1950-х отменили плату за обучение в высших и средних специальных учебных заведениях и старших классах средних школ, введённую после Отечественной войны.

В целом, в этот период проводился курс на выравнивание жизненного уровня всех категорий населения за счёт повышения минимальной заработной платы, расширения сферы услуг, предоставляемых населению бесплатно, за счёт общественных фондов потребления (образование, здравоохранение, дешёвое жилье, детские учреждения, общественное питание и др.).

Запад старались догнать по показателям, характерным для общества массового потребления, но материальная заинтересованность в результатах труда при этом игнорировалась. Руководство страны, опошлив коммунистическую идею, продолжало навязывать её людям, не умея предложить иную государственную идею, ради которой стоило бы работать, и в то же время металось между желанием реформировать то или иное, — чтобы стало «лучше», но при этом не выбивалось бы из догматической теории, — и необходимостью «затыкать дыры».

Всё перечисленное сопровождалось «оттепелью» в сфере культуры. Сам термин получил своё название по роману Ильи Эренбурга, написанному в эти годы. Советский Союз стал более открытым для мира, участились международные культурные контакты. Появились литературные произведения, ставившие острые проблемы: «Не хлебом единым» М. Дудинцева, «Районные будни» В. Овечкина, поэма «За далью даль» А. Твардовского, в которой впервые в художественной форме было сказано о культе личности Сталина.

В моду вошла поэзия. Стихи читали в концертных залах, на стадионах, вошло в практику собираться по субботам на площади Маяковского, где выступали поэты, писатели, философы. Шли дискуссии по теоретическим вопросам: роль личности и народных масс в истории, соотношение теории и практики, периодизация истории советского общества. Появились новые имена: Б. Ахмадулина, А. Вознесенский, Б. Окуджава, Р. Рождественский, но были реабилитированы и «старые» имена Ю. Тынянова, М. Булгакова, И. Бабеля и других.

С «оттепелью» началось недоверие граждан к своим лидерам. Если большинство трудящихся связывало все успехи с именем И.В. Сталина, и люди искренне плакали, узнав о его смерти, то к Н.С. Хрущёву отношение было «уже иное. Разумеется, он вначале имел авторитет, но сохранить его не смог. По мере того, как накапливались трудности и одновременно происходило искусственное возвеличивание роли Хрущёва, его авторитет в глазах народа падал, и дальше процесс недоверия распространялся уже на всех «вождей», перекидываясь на отношение к власти вообще.

Кое-кто стал переносить критическое отношение к прошлым ошибкам и проводимым реформам на коммунистическую идею. Но сомнения не были характерной чертой. Нельзя забывать, что в те годы всё же были достигнуты самые высокие темпы развития, налицо были успехи в развитии науки и техники. Даже когда генерал П. Григоренко в 1961 году выступал с осуждением Программы партии, то не ставил под сомнение коммунистическую перспективу, а говорил лишь о некоторых вопросах, требующих детализации. Число сомневающихся увеличилось в последующие годы.

В конце 1950-х — начале 1960-х годов А.Д. Сахаров выдвинул идею конвергенции России и Запада (неизбежность слияния двух общественно-политических систем, капитализма и социализма, на основе развернувшейся в мире научно-технической революции). Позднее, в 1980-е годы, идея конвергенции получила своеобразное объяснение «в новом политическом мышлении» М.С. Горбачёва и вылилась в изменение политического курса страны, в то, что известно теперь под названием «перестройка». Однако метания между «перестройкой», «ускорением», «гласностью» и «Больше социализма!» сразу показали: пришло время, когда лидеры вообще перестали понимать, что происходит в стране и мире, и за какую «теорию» им хвататься.

В марте-апреле 1966 года состоялся XXIII съезд КПСС. Были внесены изменения в Устав партии: из него убрали положение об обязательном обновлении на 1/4 на каждых очередных выборах состава ЦК КПСС, на 1/3 обкомов, горкомов и райкомов партии, внесённое Хрущёвым на XXII съезде. Убрано было и положение о том, что члены руководящих партийных органов не могут быть избраны более чем на 3 срока (12 лет). Был восстановлен пост Генерального секретаря ЦК, ликвидированный после смерти И.В. Сталина, и на этот пост был избран Л.И. Брежнев. Эти решения съезда создали стабильный слой партийной номенклатуры.

Теоретической основой политической системы стал курс на «возрастание руководящей роли партии».

Новое партийно-государственное руководство (пост председателя Совета Министров СССР занимал А.Н. Косыгин) вернулось к отраслевой структуре управления, упразднив совнархозы и преобразовав ВСНХ в Госснаб. Также на двух Пленумах ЦК (1965 г.) были намечены меры по стимулированию сельского хозяйства и промышленности за счёт материального поощрения. Значительно расширялись права предприятий, возрастала их экономическая самостоятельность, снижалось количество плановых показателей, спускаемых им сверху. На промышленных предприятиях для экономического стимулирования решено было создавать за счёт прибыли фонды развития производства, материального поощрения, улучшения социальных, культурных и жилищно-бытовых условий.

Однако сложившаяся в 1950—1960-х годах индустриальная модель обладала двумя характерными и взаимосвязанными особенностями: а) жёсткой зависимостью экономического роста от масштабов вовлечения первичных ресурсов и, соответственно, от объёмов топлива и сырья; б) разбухшим инвестиционным сектором, технологическая отсталость которого определяла повышенный спрос на ресурсы. Экономика стала экстенсивной, неспособной к динамическим прорывам.