На момент Октябрьского восстания и в первое время после него у большевиков не было чёткого и детального плана преобразований, в том числе и в экономической сфере. Они рассчитывали, что после победы революции в Германии немецкий пролетариат, как более передовой, возьмёт на себя задачу выработки социалистического курса, а российскому останется только поддерживать этот курс. Но всемирная революция не состоялась, и в основу хозяйственной политики большевики взяли модель экономического устройства, описанную в трудах классиков марксизма. По этой модели государство диктатуры пролетариата есть монополист всей собственности, все граждане — наёмные служащие у государства.
И в этом вопросе были варианты мнений.
Ленин представлял социалистическое хозяйство как единую фабрику, на которой инженеры будут работать за плату не выше, чем у хорошего рабочего.
Троцкий считал наилучшим путём воспитания человека новой культуры милитаризацию труда, создание чего-то вроде военных поселений при Аракчееве.
Для Бухарина методом формирования коммунистического человечества из материала капиталистической эпохи было внеэкономическое принуждение во всех его формах, начиная расстрелами и кончая трудовой повинностью.
В реальности было создано то, что назвали военным коммунизмом. Прежде всего, брался курс на замену товарно-денежных отношений централизованным распределением продукции и административным управлением народным хозяйством, то есть центр тяжести экономической политики с производства был перенесён на распределение. И это было логично, ибо главным для выживания общества стало нерыночное уравнительное распределение того, что имелось в наличии. Во весь предыдущий год жизненные ресурсы пополнялись лишь в малой степени, возникла их резкая нехватка, и при распределении через свободный рынок цены росли так быстро, что самые необходимые для жизни продукты становились недоступными для большей части населения.
Кроме того, политика военного коммунизма была вызвана необходимостью мобилизации ресурсов в условиях Гражданской войны и интервенции. Армия, по сути, это громадная потребительская коммуна. В условиях войны принципы снабжения армии переносятся на всё общество. Риск здесь в том, что стабилизация общества на столь низком уровне — уровне распределения — в перспективе неизбежно ведёт к деградации и вымиранию, и для перехода на более высокий уровень предстояло пройти ещё через один этап нестабильности. Короче, войти в состояние военного коммунизма легко, выйти — трудно. Это отдельная и сложная задача.
При полном распаде и саботаже госаппарата Советскому правительству пришлось взвалить на себя функцию управления всей промышленностью. Но в это время основной капитал главных её отраслей принадлежал иностранным банкам. В горной, горнозаводской и металлообрабатывающей промышленности 52 % капитала было иностранным, в паровозостроении — 100 %, в электрических и электротехнических компаниях — 90 %. Все имеющиеся в России 20 трамвайных компаний принадлежали немцам и бельгийцам и т. д.
Саботаж крупных предприятий и спекуляция продукцией, заготовленной для обороны, начались даже до Февральской революции. Царское правительство справиться с этим не могло; «теневые» тресты организовали систему сбыта в масштабах страны, внедрили своих агентов на заводы и в госучреждения. В докладе Временного правительства в мае 1917 года о работе металлургической монополии концерна «Продамет» было показано, как уверенные в полнейшей безнаказанности люди спекулировали металлом, предназначенным для обороны страны. Но и Временное правительство не смогло решить эту проблему.
ВСНХ с весны 1918-го в случае, если не удавалось договориться с предпринимателями о продолжении производства и поставках продукции, ставил вопрос о национализации. Невыплата зарплаты рабочим за один месяц уже была основанием для национализации, а случаи невыплаты за два месяца считались чрезвычайными.
Конечно, в собственность нового государства автоматически перешли все казённые железные дороги и предприятия. В январе 1918 года был национализирован морской и речной флот. В апреле — внешняя торговля. Это были сравнительно простые меры, для управления и контроля имелись ведомства и традиции.
Вначале в казну забирались отдельные предприятия. Поэтому декреты о национализации всегда указывали причины, вызвавшие или оправдывающие эту меру. Первыми национализированными отраслями были сахарная промышленность (май 1918 года) и нефтяная (июнь). Это было связано с почти полной остановкой нефтепромыслов и бурения, брошенных предпринимателями, а также с катастрофическим состоянием сахарной промышленности из-за оккупации Украины немецкими войсками.
После заключения Брестского мира положение неожиданно и кардинально изменилось. В Берлине шли переговоры с германским правительством о компенсации за, утраченную в России германскую собственность, а немецкие компании начали массовую скупку акций главных промышленных предприятий России, и у них стали скапливаться акции ключевых предприятий. В Москву поступили сообщения, что посол Мирбах уже получил инструкции выразить Советскому правительству протест против национализации германских предприятий. Возникла угроза утраты всей базы российской промышленности, и на совещании СНК, которое продолжалось всю ночь 28 июня 1918 года, было решено национализировать все важные отрасли промышленности, о чём и был издан декрет.
Также были национализированы все частные банки. Финансовая система была полностью централизована.
Аннулировались все внешние и внутренние займы, которые заключили как царское, так и Временное правительства. А за годы войны только внешние займы составили 6 миллиардов рублей. Для сравнения: в лучшие годы весь хлебный экспорт России приносил около 0,5 миллиарда рублей в год.
Правовым актом о труде стало постановление СНК от 29 октября 1917 года «О восьмичасовом рабочем дне, продолжительности и распределении рабочего времени». Советское государство было первым в мире, законодательно установившим 8-часовой рабочий день для всех лиц, занятых работой по найму. Продолжительность рабочей недели не должна была превышать 46 часов. Был запрещён ночной труд женщин и подростков до 16 лет. Женщины и подростки до 18 лет не допускались к подземным и сверхурочным работам. Рабочий день подростков до 18 лет был ограничен 6 часами. Сверхурочные работы оплачивались в двойном размере и т. д. В декабре 1917 года декретом ВЦИК было введено страхование по болезни. В июне 1918 года СНК ввёл оплачиваемые двухнедельные отпуска рабочим и служащим. В декабре 1918 года был принят Кодекс законов о труде (КЗоТ).
Ленин, не будучи догматиком, ещё в 1918 году скорректировал своё мнение, что оплата труда технической интеллигенции должна быть «не выше зарплаты хорошего рабочего», и признал необходимость более высокой оплаты спецам. Когда государство взяло на себя функции управления хозяйством, возник небывалый по масштабам и сложности госаппарат. В его работе сразу появилась тенденцию к бюрократизму и волоките, обычно присущих иерархически построенному чиновничьему аппарату. Дело осложнялось острой нехваткой подготовленных кадров. Как и везде, в Советской России проблема контроля над госаппаратом всегда оставалась сложной, а временами она становилась предметом дискуссий.
В январе 1918 года появилась Центральная контрольная комиссия, организующая ревизии, но работа шла плохо. Надежды на стихийный контроль «снизу» через созданное при наркомате Центральное бюро жалоб и заявлений также не оправдались.
Был введён рабочий контроль: 8 февраля 1920 года возник Наркомат рабоче-крестьянской инспекции. Выборы в члены РКИ происходили по заводам, а в деревне — на сельских и волостных сходах. На местах организовывались ячейки для содействия РКИ. Главными задачами этого органа было пресечение попыток хозяев предприятий свернуть производство, продать предприятие, перевести деньги за границу, уклониться от выполнения нового трудового законодательства. Участвуя в работе рабочего контроля, трудящиеся приобщались к управлению производством. Всё это, правда, не оказало заметного влияния на реальную жизнь. Позднее декрет об РКИ широко использовался для обоснования актов о национализации предприятий вследствие отказа хозяев подчиняться рабочему контролю.
