Так, интересные дела! Значит, авроры что-то напортачили, а мы должны их страховать?

— Доктор Клиффорд, что является причиной психической травмы? Я не понял из вашего сообщения, — спросил напрямик, не хочу гадать.

Шеф поморщился. До чего же он не любит критиковать руководство… Даже если оно не свое родное. Но придется отвечать, я не отстану, пока не добьюсь своего.

— Вначале с нашим пациентом занимался неопытный следователь. Он не смог оценить всю важность этого Упивающегося смертью. Я так понял, что потом в работе с обвиняемым был большой перерыв. Он все это время провел в Азкабане. Там, у авроров, кто-то в чем-то не разобрался. Сами понимаете, подробностей мне не сообщали. Ну и понабились показания этого Упивающегося смертью. А он без сознания… Вот и устроили горячку — срочно привести его в надлежащее состояние.

Шеф сегодня просто сама готовность помочь. Ишь, как подробно отвечает!

— Доктор Лонгботтом, у вас есть возможность еще раз проверить свою методику, — рокочущий бас шефа удивительно смягчился. — Ведь в случае с Анитой Смит все было так удачно, — где там грозный рык, я слышал вкрадчивые интонации. — Если вы опять добьетесь успеха, ваша заслуга будет отмечена. И средства на свои исследования вы можете получить немалые. Силовые структуры финансируются не так, как мы.

Это все хорошо, но мне нужна ясность. И я, не обращая внимания на тучу, грозящую набежать на предгрозовое чело шефа, продолжил свои расспросы:

— Сколько времени наш пациент провел с дементорами, пока кто-то умный у авроров не проснулся? И сколько времени он без сознания?

Вполне законный вопрос. Анита часа четыре была под воздействием этих существ, да потом еще всю ночь валялась на полу. Подготовка к моему курсу заняла неделю. Потом само лечение — десять дней. Может, я бы управился и за пять. Но об этом шефу знать незачем. И я честными глазами смотрю на начальника.

— В Азкабане этот… провел четыре недели.

У меня удивленно поднялись брови: выходит, он был туда отправлен еще во время войны? Долго же раскачиваются авроры. Жаль, с Роном редко вижусь, вот бы подколол!

— Но точно известно, что первые четыре дня с ним следователь работал очень… напряженно. А потом… Знаете ведь, что творилось в конце войны. О заключенных Азкабана временно забыли, — шеф забарабанил пальцами по столу. На меня он не смотрел, его заинтересовал вид за окном. — Неизвестно, сколько времени наш пациент был без сознания. Может, сутки, а может — три недели и три дня.

Тут уж я оглянулся на Грега.

— Шеф, — понял мое изумление напарник, — так может, он совсем свихнулся!

Я благодарно кивнул приятелю. Методика, конечно, моя, но пахать придется всем троим. Жаль, доктора Грин сегодня нет, она бы резче выразилась.

— Этого человека, наверное, кормили? Неужели нельзя узнать у тех, кто обслуживает заключенных, когда он прекратил есть? Или пить? — Я недоверчиво посмотрел на своего начальника.

Он что-то начеркал на обрывке пергамента и коротко ответил:

— Узнаю!

Потом шеф, подводя итог нашей беседы, снова загрохотал:

— Но в любом случае, как бы ни шло лечение, вы и ваши медсестры должны понимать, — доктор Клиффорд многозначительно поднял брови, — что это преступник, это Упивающийся смертью. Никаких контактов с другими больными. С этим человеком прибыл специальный аврор, он отвечает за безопасность. И я надеюсь, что вы окажете ему и всем нашим силовым службам необходимую помощь!

Шеф встал:

— А теперь пора за работу, доктор Лонгботтом. Доктор Фингрид, вас больше не задерживаю.

У меня начался обход больных, а Грег скрылся в направлении выхода. Придется ему потерпеть до завтра. О своей предполагаемой победе он мне расскажет позже.

Пойду сначала своим обычным маршрутом, а новичка посмотрю в конце. Его, как и всех сложных больных, положили в бокс недалеко от кабинета шефа. Обычные пациенты лежат в палатах, расположенных вдоль нашей «пятой авеню» — самого длинного коридора отделения. У окна я заметил Ингу. Одну… Повышенная доза Эльзы мне не угрожает.

Сегодня все палаты заполнены. «Неправильно сросшиеся конечности» вернулись. Быстро с ними хирурги закончили. Но и мы тоже завершили лечение. Завтра доктор Грин их выпишет. Назначения у них все уже отменены. Инга даст им какой-нибудь витаминчик, и хватит.

А состояние мистера Вилля мне сегодня не нравится… Что-то у него с сердцем. Может, нервничает? И кто придумал заключенных Азкабана в психическое отделение больницы класть? У нас и так все нервные, а тут еще думай, что с пациентом случилось! Вдруг он об Упивающемся смертью узнал? А как? Очень даже просто. От Эльзы и не такого можно ожидать, это вам не Инга. Могла и не специально, а случайно упомянуть. Вот в своей медсестре я уверен на все сто. И врачебная этика, и обычный человеческий такт, все безукоризненно.

Чем ближе я подхожу к следующей палате, тем медленней мой шаг. Нужно собраться, вздохнуть поглубже и… открыть эту дверь.

Она открывается беззвучно…

— Здравствуй, мама. Здравствуй, папа.

Я уже не знаю, чего боюсь, когда вхожу в эту палату. Того, что родители так и не очнутся? Или того, что однажды я поймаю их изучающий взгляд.

— Как, сынок, ты жил без нас? Что сделал такого, чтобы мы могли тобой гордиться?

Но и сегодня меня встречают равнодушные, расслабленные лица. Добавляю в капельницу последний компонент. Завтра очередной этап лечения будет закончен. И опять безрезультатно. А я рассчитывал именно на него… Останется последний, завершающий этап. Если и тогда ничего не получится, то придется изобрести что-нибудь еще. С микстурами я закончу и попробую прямое воздействие на анализаторы. Звук, свет, жара, холод. Получить бы ответ хоть на одно воздействие, а дальше будет проще.

О каком выборе говорилось в том предсказании? Об этом? О том, чтобы я не ошибся? Как будто я не знаю цену врачебной ошибки! И выбор в жизни делать приходится очень часто. Но не нужно забегать вперед, еще один цикл впереди.

— Мисс Грулл, — окликнул я Ингу, — выпишите заказ на микстуру Суиджи.

Пока я заполнял карточки больных, Инга подготовила необходимое требование и дала его мне на подпись. За ней можно не проверять, но я все же пробежал глазами текст.

Отделение Психических травм. Требование на Зелье доктора Суиджи. Количество: 100 миллилитров.

Как всегда, все правильно. Умница Инга, обязательно проверит по справочнику официальное название лекарства. Ну зелье, так зелье. Я предпочитаю называть его микстурой.

— Как новый пациент? — спросил я и вдруг заметил возле стола пакет, в который складывают грязные вещи.

Я нахмурился. Нет, с этим пора что-то делать! Эльза должна была произвести полную обработку поступившего пациента, перед тем как его переодеть. И, конечно, сделала это плохо. Без магии она, видите ли, не может, белоручка. А Инге пришлось переделывать ее работу. Завтра же скажу Грегу, пусть поговорит со своей медсестрой. Не все ж ему министерских дочек очаровывать, пусть Эльзу убедит работать, как положено.

Инга еле заметно мне улыбнулась:

— Все нормально, не обращайте внимания. А пациент без сознания, назначений пока нет.

Я вздохнул, значит, и диагноза тоже.

— А с его аврором проблем нет?

— Он возле дверей бокса себе кресло соорудил. Как только сел, сразу и заснул. А сейчас он отлучился.

Ясно, он тоже человек и отлучаться ему нужно.

Взял тонкую пластиковую папку с историей болезни новичка и пошел к его боксу. Здесь я бываю нечасто, но где включается свет, помню. Колдовать в присутствии наших больных избегаю, кто их знает, как они на волшебную палочку отреагируют? Мягкий свет осветил массу спутанных черных волос. Я убрал волосы с лица и… замер. Потом быстро открыл папку с начатой историей болезни и прочел в шапке документа. Имя: Северус Снейп. Возраст: 44 года.

Да… Не ожидал… Снейп здесь? Да еще и Упивающийся смертью… Вот этому я не удивляюсь. Это на него очень похоже. Я всегда знал, что у него черная душа.