– Точно, – воскликнул понемногу приходящий в себя Вова, – кстати, а что он тебе ответил?

– А, вы же не слышали его, – махнула я рукой, костеря себя за непонятливость – в отличие от Аньки у них в головах уже устоявшиеся стереотипы того, что имеет право на существование и что не имеет, – тогда дословно. На твой вопрос про колледж, Макс, он ответил 'я бы не ходил', а на твой, Вова, ответ был 'Если он попросит об этой услуге у меня'. Не советую, кстати.

– Почему? – засыпал меня вопросами парень, – он действительно может помочь? Ты бы согласилась?

– Откуда я знаю? – пожала я плечами, – у меня с ушами все в порядке, я не могу так сравнивать. А насчет 'не советую'… Обманет он. Обещаю. За услуги у них только одна плата – душа, а душу за слух, тем более, что у тебя и так не все глобально… Нет, мне просто этого не понять.

– А что там с моим колледжем? – спросил Макс, считая, видимо, предыдущую тему исчерпанной, – почему он бы не пошел?

– Потому что он в этот колледж не собирается, – фыркнула я, – потому он и не стал бы ходить. Он вообще никуда не собирается, у него три с половиной вечности впереди. Да и демон, пишущий лекцию за первой партой или лихорадочно вспоминающий пройденный материал у доски, а затем получающий пару… Нет, не могу представить, в воображении что-то заедает. А уж шумные студенческие попойки…

– Ясно, – упавшим голосом ответил Макс, но тут же воодушевился, – а я все равно пойду!

– В добрый путь, – хмыкнула я, – я в свой колледж уже поступила, все остальное мне до фонаря.

– Тебе не понять, Лой, – тихо сказал Вова, – я со слуховым аппаратом все расплывчато слышу, смазано как-то, а уж без него… Знаешь, я вам завидую. Стоит забыть поменять батарейку, и я все слышу лишь одной стороной, да и то с изъяном… А у вас всегда все на сто процентов. Мне предлагали операцию, но я не согласился.

– Почему? – удивилась я, – она ведь может реально помочь. Будешь нормально слышать, все будет хорошо, м?

– Во-первых, она стоит пол миллиона рублей, во-вторых, я не захотел стать каким-то роботом, – помотал головой юноша.

– Ну не хочешь становиться роботом – кто бы предлагал, при чем тут операция-то? – я изумленно посмотрела на него, не видя связи между улучшением слуха и механизацией организма, – как это вообще может быть взаимосвязано? Да, понимаю, слух робота способен уловить биение сердца кузнечика за пару километров, но вряд ли из тебя смогут сделать такое.

– Да ну тебя, – фыркнул неудавшийся робот, – просто в мозг вживляется микрочип, который и будет все это улавливать… Ну как-то так, я не очень понял. Ну а представь, что там сломается что-то? Да и вообще, эта фигня будет у меня в мозгах… Из-за нее там гнить все будет… Фу.

– Вот так они и завоевывают мир, – вздохнула я, – сначала микрочипы, потом команды на них, а потом… Эх, куда только мир катится?

Между тем мы очень далеко отошли от дома, пройдя всю соседнюю деревню, кусок асфальтовой дороги, сошли на грунтовую и оставили немного позади приотставших Женю с Аней. Зря.

– Лой, помоги, с Женькой что-то! – я услышала сзади истошный Анькин крик, мимоходом отметила, что от Жени после вызова не слышала ни слова и припустила назад, увидев шатающуюся бледную сестру, которую поддерживала маленькая Аня.

– Жень, ты чего? – я тряхнула сестру за плечи и взглянула в пустые глаза, чувствуя, как желудок приземляется на печень. Промотав в голове бесогонные экзорцизмы, я немного успокоилась, но все равно было тревожно – после одержимости личность серьезно меняется, а уж в подростковом возрасте, когда она только формируется… Да, дела, – что с тобой?

Сестра молчала. Мне стало совсем нехорошо. Мельком вспомнив, что последней дом покидала не она, значит в нее вселится никто не мог, я жестом отогнала Аньку к парням и шепотом спросила у сестры:

– Ты все еще любишь его?

Спросила я не просто так – вчера она рыдала над очередной несчастной любовью к одному рогатому и парнокопытному из параллельного класса, убеждая меня, что очень любит недостойного. По ее словам, недостойный имел ярко-голубые глаза, смуглую кожу, мужественные черты лица и шелковые волосы. Любая гламурная девочка влюбится, а Женя на гламуре свихнется скоро. Потому я и спросила – демоны любить никого не могут. Если не вспоминать извращения, разумеется.

– Я не из-за того, – вяло отреагировала сестра, покачиваясь. Взгляд ее вроде был устремлен на меня, но чувствовалось, что видит она что-то совсем уж запредельное даже для меня, – он тут ни при чем.

– Мне плевать, – разозлилась я, впиваясь ей в плечи, – ты любишь его?

– Да при чем тут он?! – взорвалась Женька, безуспешно пытаясь вырваться из моей звериной хватки. Я с удовлетворением заметила, что глаза ее приобретают осмысленность и возвращаются в этот мир. И правда, тут интереснее, чем там, – я же говорю – не из-за него со мной ступор.

– Я поняла, ты просто ответь – любишь или нет? – я начала закипать. Упертостью сестра пошла в осла, наверное. Не хватает лишь длинных ушей и серой шерсти. Надо спросить у мамы, нет ли у нас в роду ослов.

– Не знаю, – смутилась девочка, пряча от меня глаза, – это все на втором плане. Мне плохо, Лоюшка. Я ног не чувствую.

– Это фигня, ты же все-таки стоишь, а это значит, что паралич откладывается по техническим обстоятельствам. – успокоила я сестру, в душе по-черному матеря злосчастного демона, вытащившего из ребят вагон и маленькую тележку сил, себя, так глупо попавшуюся на 'слабо', непонятно кого за то, что подсказывал мне нужные руны… Или ненужные? Только сейчас мне в голову пришло, что я пошла на поводу неизвестного автора, с воодушевлением кропавшего руны, доселе неизвестные мне. Вернее, вообще неизвестные, я так и не смогла опознать их. Значит, вызвать могла кого угодно, хоть четырех рыцарей Апокалипсиса. Ду-ра. Там недоучкам даже хиромантию практиковать не надо, приведет к мировой катастрофе. Ну вот что я буду делать, если у Женьки ум за разум заедет?

– У меня голова кружится, – пожаловалась сестра, пошатываясь. И я ей поверила, потому что она, наверное, боялась больше всех, просто не показывала страха. Нет, Вову ей по страху, конечно, не перещеголять, но все-таки, – темнеет в глазах.

– Пошли, не останавливайся, – потащила я девчонку, – сейчас придем домой, я тебя напою горячим молоком с травами, уложу спать… Тебе станет лучше.

После какао с травами ей действительно стала легче, она спокойно уснула, а я полистала книжку по демонологии, кое-что выписала и последовала ее примеру.

Я проснулась в половину шестого из-за кошмара, со вкусом истязавшего меня всю ночь. Демоны, черти, огонь, мясо, внутренности, сковородки всякие… Фу. Надо будет посерьезнее на ночь комнату проветривать, главное, комаров не напустить. Мясной пищи на ужин не есть, не курить…

В окно заглядывал ранний летний рассвет, через перекрестья рам где-то далеко слева виднелось пока еще нежаркое умытое солнышко, как-то по-дружески мне улыбавшееся. Ага, знаем-знаем, ровно в одиннадцать сорок оно будет прямо напротив моего окна и светить мне в лицо, проникая под ресницы. Никакие жалюзи не спасут, а шторы все никак не сошью – нигде не могу найти черной ткани нужной плотности. Это пока мы добрые, ага. Все люди спросонья злые как болотные кикиморы в нерест, а вот когда проспятся… А у долбанной планеты вечно извергающихся вулканов все наоборот. В одиннадцать сорок пять в комнате находиться уже невозможно, а к часу на втором этаже под сорок градусов жары. Я, правда, спускаюсь досыпать на первый этаж еще в полдень.

Но пока было довольно уютно, свежо и прохладно. Роса с травы испарялась, развеивался туман. Самое время делать утреннюю пробежку и умываться еще не успевшей испариться росой…

Короче, я решила завалиться спать дальше, но потом вспомнила, что надо как-то выруливать то, что вчера натворила. Кое-как нащупав телефон, я набрала номер, мельком прикинув – ложилась она сегодня спать, или опять полуночничает в Интернете на каком-нибудь сайте приколов или перечитывая башорг?