Кое-как вызвала кого-то. А дальше пошли чудеса – стоило расплывчатой тени появиться из свечи, как меня стало ощутимо подтягивать к кругу. Переступать его, разумеется, нельзя, ровно как и нарушать, это, кажется, знают все. Я усердно сопротивлялась, мысленно кроя всю родню демоненка вплоть до восемнадцатого колена пятиюродного внучатого племянника его шестиюродного дедушки со стороны матери. Попался мне маленький энергетический вампирчик, который с энтузиазмом втягивал в себя энергию всех присутствующих в комнате, облизываясь на более крупную добычу – меня целиком. Я была от этого не в восторге и с воплем 'Инквизиции на тебя не хватает!' прервала вызов. А он взял, да и не прервался. Собравшись с духом, я заговорила с демоненком, не обращая внимания на повизгивающих от ужаса ребят:

– Почему ты остался?

Демон почесал что-то вроде головы, неразличимой из-за его абсолютной нематериальности и ответил:

– Ты не выполнила все условия.

– Ты должен ответить мне на три вопроса, – сообразила я, – это условие я не выполнила?

– Задавай, – неопределенно махнул рукой сгусток тумана, напрочь игнорируя мой вопрос об условиях.

– Стоит ли Бедуину ходить на подготовительные курсы в колледж? – внутренне содрогаясь от тупости вопроса, спросила я. Бедуин, то бишь Макс, считал, что это чрезвычайно важный вопрос, я так и не смогла повлиять на его решение спрашивать именно это.

– Я бы не ходил, – проворчал демон. Ну разумеется, я же говорила – чхать они на людей хотели, и на все их земные дрязги им тоже плевать с высокой колокольни, – продолжай.

– Вернется ли к Вове слух? – послушно задала я второй вопрос. Против него я ничего не имела, парень очень комплексовал из-за слухового аппарата на левом ухе. Сразу после рождения ему кололи антибиотики, на которые у него пошла аллергия, а через семь лет на левом ухе слышимость упала до десяти процентов.

– Если он попросит об этом у меня, – уклончиво ответил паршивец.

Я бы на Вовином месте даже не думала об этом – просто так никто ничего не делает, а душу отдавать за шестьдесят процентов слуха… Тем более что за последние три года тридцать процентов сами к нему вернулись.

– Последний вопрос.

– Хорошо, – я собралась с духом и резко выдохнула, – найду убийцу Кристиана?

– Он сам найдет тебя, – хихикнул туман, – я ответил на все твои вопросы?

– Нет, – фыркнула я, читавшая о вопросах, на которые лучше или вовсе не отвечать, или уж очень хитро. Вдруг мне придется еще вызывать его? Ему ведь наглости хватит вспомнить, что я его уже вызывала и сказать, что он ответил на все вопросы, – лишь на три.

– Быть может, ты хочешь задать еще несколько вопросов? – вкрадчиво спросил демон, придумывавший, очевидно, очередную гадость, – за отдельную плату.

– Нет, спасибо, – вежливо ответила я, – мне и этого достаточно. Ты не мог бы дематериализоваться и свалить из этого мира, а?

– Это вопрос? – удивился демон.

– Это предложение, – вздохнула я, чувствуя, как затылок начинает наливаться свинцом. Демон вампирил по-черному, вовсю оттягивая момент ухода, – ну вот что тебе здесь делать?

– Это – вопрос? – осклабился рогатый, похоже, вошедший во вкус. Зараза.

– Нет! – возопила я, лихорадочно подбирая подходящий экзорцизм. По спине прошел холодок – выходило, что ничего подходящего у меня в арсенале не находится.

– Тогда отпускай меня, – пожал плечами выходец, – мне здесь не нравится. Или ты хочешь скормить мне кого-нибудь из присутствующих? Тогда я начну?

– Нет, не начнешь, – холодно отказала я, стараясь не паниковать, – мне надо будет – сама съем неугодных, делиться ни с кем не намерена.

– А, да-да, – хмыкнул демон, – ну так? Отпускай? Или ты не знаешь, как это сделать? Я подскажу: просто сотри круг.

– Очень смешно, – фыркнула я, – совсем за дуру принимаешь? Думаешь, если вызвала тебя лапотным методом, то совсем ничего не знаю?

– Ну, дура – не дура, но отпустить-то ты меня не можешь, да? Может, кто-нибудь другой меня выпустит? Ты, например? – Демон перевел взгляд на Вову, глаза его загорелись…

В тумане словно появились два чернобыльских светляка, устремленные на сжавшегося парня. К своему ужасу я увидела, как Вова, явно против своей воли, встает и направляется к пентаграмме. Светка с Максом хватали его за руки, но он легко вырвался, перескочил через лежащий на полу матрас и резко провел ногой по полу, стирая круг, письмена и руны. По комнате пронесся сильный ветер, гася упавшую свечу, я дико взвизгнула 'Бежим!', схватила за куртку Вову и припустила к выходу, подгоняемая перепуганной молодежью. Вову с другой стороны подхватил Макс, парень вроде не сопротивлялся, но и ноги переставлял неохотно. Проходя мимо старой печи, я сгребла в ладонь пыль, когда-то бывшую глиной, кинула в светящуюся пентаграмму с криком 'Не сможешь выйти, пока все не соберешь, таково мое условие!' и с удвоенной силой потянула Вову к выходу. Кое-как мы вытащили его на улицу и понеслись по траве, не останавливаясь до самой дороги.

– Что это было? – выдохнул Макс, лихорадочно закуривая. Я оглядела ребят – все, выйдя на дорогу, моментально закурили. Я последовала их примеру.

– Это Вова попал под влияние рогатого, – пробормотала я, думая, что же произошло. Выходило, что ничего хорошего и у меня большие проблемы.

– Я не по своей воле, – заикаясь, пробормотал наш неудавшийся одержимый. Выглядел он жалко: бледное, даже белое лицо, трясущиеся руки и губы, горящие безумным блеском пустые глаза. И сигарета, которую он пытался прикурить с фильтра, – такое ощущение было, словно… Черт. Когда я увидел его, я так перестремался, у меня аж ноги затряслись, весь ходуном ходил. А потом, когда вы стали разговаривать… Его никто не слышит, тебя то к кругу тянет, то отталкивает от него, сама белая как полотно, волосы как змеи чуть не шевелятся, зрачок во весь глаз… А потом ты спросила, считает ли он тебя дурой, а я понял, что должен прервать это, иначе будет совсем уж плохо… Ну вот я и прервал все.

– Ясно, – я отняла сигарету у подростка, нормально прикурила и протянула ему, – а как ты видел его?

– Такая чернота, словно туман из свечи вышел… Такой густой, словно чад. А потом он стал свиваться, сгущаться, побелел, и в нем словно красные полосы такие были, контуры. Жуткое зрелище. А когда я пошел на него, то увидел его глаза… Он весь покраснел, туман словно наполнили изнутри розовым газом… И вообще чем дальше ты с ним разговаривала, тем больше он краснел. А я почти не чувствовал тело, пока не побежал к кругу. – Вова поежился, нервно затягиваясь. Я перевела взгляд на ребят – они были не лучше.

– У кого-нибудь есть, что добавить? – вздохнула я, – поделимся мнениями?

– У него рога были, – тихо добавила Аня, единственная, кто не схватился за сигареты, которые ей совал Макс, – вообще Вова все рассказал, но я еще видела рога, зубы… Он страшный был. Нам ведь ничего не будет из-за этого?

– Вот уж не знаю, – помрачнела я, отмечая про себя, что Аня заметила то, что кроме меня не заметил никто – зубы. Видимо, ее сознание оказалось слишком 'чистым' для привычного восприятия вещей, навязанного обычными людьми. Я, было, подумала, что подрастает еще одна ведьмочка, но потом одернула себя – еще бы, самая маленькая, воспринимает мир иначе. – Вова сделал то, чего делать нельзя было. Хорошо еще, что я запечатала комнату, словно чувствовала заранее. Боюсь, что если бы не это, мы бы сейчас та-а-ак бодро бежали. Он бы вырвался, и я ни на что бы не давала гарантий. Я теперь даже не знаю, что делать. Надо позвонить ребятам моим, попросить совета. Может, они приедут, помогут. Ликвидируют, что ли… Ох, ну какая же я идиотка… Нашла с кем вызывать потусторонщину.

– Блин, если у дома такой больной хозяин, то ничего удивительного в том, что в него боятся заходить, – бодро идя в сторону деревни заметил Макс, – лично я бы не хотел иметь такого родственника.

– При чем тут хозяин дома? – удивилась я, – я вызывала совершенно не его. Какое ему дело до твоего колледжа или Вовиного слуха? Тут кое-что покруче было. О демонах слышали?