– Есть книги и журналы, – напомнил он. – Извини за отсутствие телевизора и радио, но они дадут тебе слишком много информации о том, где мы находимся.

– В шкафу лежит головоломка «Сложи картинку», – фыркнула он. – Это «Мост вздохов в Венеции». Надо полагать, что она ничего не подскажет насчет нашего местопребывания, поэтому ее и оставили здесь.

Хок почувствовал, что губы его дернулись, но он сдержал улыбку.

– Мы не в Италии.

– Я так и подумала, – усмехнулась она.

– Я не хочу, чтобы, пока меня не будет, ты обращалась к Сэмми или разговаривала с его людьми. Убедить их, что тебя надо отпустить, ты не сможешь, потому что я заплатил им, чтобы они держали тебя здесь. Что бы ты им ни предложила, ситуации это не изменит.

– Я не собиралась предлагать им свое тело, если тебя это тревожит. – Анджела потуже затянула пояс махрового халата и с досадой посмотрела на него. – Почему ты не хочешь, чтобы я с ними разговаривала?

– Потому что Сэмми тебе не доверяет.

– Мне? – воскликнула Анджела. – Что я ему сделала? Или он решил то же, что и твой друг Константин?

– Константин мне не друг, – резко бросил Хок.

– Пусть так. – Она возмущенно повторила: – Скажи, что я такого сделала Сэмми?

Хок сделал еще глоток кофе и лишь потом ответил:

– Дело не в том, что ты сделала, а в том, кто ты такая. Большинство тех, кто прибегает к услугам Сэмми, не испытывают такого же уважения к закону и порядку, как ты. Им и в голову не придет сообщить властям о владениях Сэмми.

– А он, значит, думает, что я сообщу? – В голосе ее отчетливо прозвучало негодование. – За кого, интересно, он меня принимает?

– Он уверен, что ты это сделаешь.

Румянец, мгновенно вспыхнувший у нее на щеках, подтвердил его предположение. Хок решил, что пришла пора объяснить ей, как это влияет на ее положение.

– Я уже говорил тебе, что Сэмми не допустит твоего побега, потому что я плачу ему за то, чтобы этого не случилось. А вот чего я тебе не сказал, это что, если Сэмми решит, что ты собираешься его каким-то образом скомпрометировать перед властями, он не позволит тебе покинуть это место вместе со мной. И если он примет такое решение, его не переубедят никакие деньги.

– Что же он будет тогда со мной делать? Ждать, пока я умру здесь естественной смертью? – с вызовом спросила Анджела.

Она пытается применить нормальную логику к ненормальной ситуации, понял Хок. Он не мог позволить ей обманывать себя. Это было бы опасно для них обоих.

– Постарайся воспользоваться своим воображением, Анджела. – Он говорил ровным голосом, потому что эмоции только исказили бы смысл его слов.

Он привез ее к Сэмми, потому что не имел в тот момент другого варианта. Риск для нее был минимальным. Пока она делает то, что он ей велит, Сэмми даст уехать им обоим, не опасаясь, что Анджела выдаст его в первом же попавшемся на пути полицейском участке.

Если бы в своей вчерашней попытке освободиться она добралась до рощи, окружающей владение Сэмми, и увидела, что находится за нею, никакие убеждения ее бы не спасли. Даже ночью пейзаж долины Напы был слишком характерным, чтобы потом нельзя было найти это место. Бесконечные виноградники с их аккуратными рядами, позволяют сузить поиск до минимума. Анджела могла и не понять, где находится, но опытный сыщик сообразит это без особого труда. Хок знал, что ему надо было сказать ей все это еще прошлой ночью, но тогда он стремился успокоить ее, а не нагонять страх.

Теперь же ее руки тряслись так, что она вынуждена была поставить кружку на стол. Сделав несколько глубоких вдохов, Анджела сказала:

– Но ведь я не знаю, где мы находимся, – дрогнувшим голосом начала она. – Как же я смогу что-то кому-то рассказать?

– Это не остановит тебя. Ты будешь пытаться так сделать. Это знаю я. Знает и Сэмми. – Хок поставил на стол свою кружку и коснулся пальцами небритого подбородка. – Оставайся в коттедже, Ангел. Когда они зайдут проверять тебя, старайся не всматриваться в их лица, чтобы они не подумали, что ты хочешь запомнить для дальнейшего опознания. Не смотри им в глаза, если этого можно избежать, и не задавай никаких вопросов.

– И, наверное, ты хочешь, чтобы я не выглядывала в окно, – заметила она уже без прежнего вызова в голосе.

– Если бы я этого хотел, ты бы не сидела сейчас на подоконнике. Но, по правде говоря, я не знаю, как можно этого добиться, разве что запереть тебя в ванной. Мне бы не хотелось этого делать.

– Не думаю, что ты будешь испытывать угрызения совести, заперев меня на целый день в ванной.

– Не буду, – согласился Хок. – Я просто не вижу в этом необходимости. Отсюда ничего полезного для себя ты не увидишь. Подобный дом с газонами может быть где угодно. Сэмми не стремится привлекать чье-то внимание. Так что все, что ты можешь увидеть, это охранников, и то на расстоянии. Ну, и конечно, того, кто подойдет к двери. – Он помолчал и добавил: – Если тебе что-нибудь понадобится, скажи охраннику, когда он придет проверить твое присутствие.

– Я не хочу здесь оставаться.

Хок заставил себя проигнорировать мольбу в ее голосе.

– Я не могу взять тебя с собой. – Он не стал объяснять ей, что делать, если он не вернется, потому что уже обговорил это с Сэмми. Он знал, что Сэмми будет защищать Анджелу, пока это будет возможно. Однако, если полиция или Константин начнут давить всерьез, обстоятельства могут выйти из-под контроля самого Сэмми.

Полных гарантий безопасности не было. Впрочем, и другого выбора тоже. Единственный человек, которому он решался доверить Анджелу с ее проблемой, находился в Денвере, но посылать ее туда наугад, без договоренности, Хок не хотел, и потому приходилось идти на риск – вернуться в свою квартиру и забрать материалы, которые он спрятал в гостиной у миссис Эйвери. Только они могли защитить их с Анджелой.

Хок встал и отнес кружку на кухню, затем направился в спальню за вещами. Когда он вышел оттуда, кожаная кобура была надежно прикрыта курткой, в одной руке он держал их грязную одежду, в другой свою неразлучную спортивную сумку.

Подойдя к окну, он остановился и подождал, пока Анджела обратит на него внимание.

– Я передам это служащим, чтобы все было приведено в порядок, – сказал он, кивнув на охапку одежды. – Ты знаешь, где вещи, взятые у Сэмми. Пожалуйста, оденься, как только я уйду.

– Зачем? – без всякого выражения спросила она.

– Затем, что тебе придется открывать дверь охраннику, когда он придет с ежечасной проверкой, и, по-моему, ты будешь лучше себя чувствовать в нормальной одежде.

Хок не стал уточнять, что тогда и он будет чувствовать себя лучше. Меньше всего ему хотелось представлять себе картину, когда охранник постучит в дверь, а Анджела не ответит, так как будет в это время в душе.

Она подняла на него бездонные зеленые с золотистыми крапинками глаза.

– Еще одно – перед тем, как ты уйдешь, Хок.

– В чем дело?

– Ты убил сына Константина намеренно, или это вышло случайно?

– Я убил Нико, потому что он заслуживал смерти, – и, прежде, чем ее захлестнуло отвращение к нему, добавил: – Я сделал это спустя две минуты после того, как на моих глазах Нико наставил пистолет на моего напарника и разнес ему голову.

Анджела побледнела, услышав жесткие слова, но быстро взяла себя в руки и недоуменно нахмурилась.

– Напарника? О чем ты?

– Мы с Джеком были сотрудниками отдела по борьбе с наркотиками. Нам дали задание проникнуть в организацию Константина. Той ночью я спрятался на берегу, чтобы заснять все на пленку. Джек должен был позже встретиться со мной, забрать видеокассету и передать нашему боссу. Что-то пошло не так. Теперь он мертв, а я скрываюсь от преследования.

– Организация Константина, – нерешительно поинтересовалась Анджела, – занимается наркотиками?

– Да. Он не самый крупный поставщик на побережье, но, пожалуй, самый жестокий. Если хочешь, могу привести пример. Некоторое время назад он поймал одного из мелких продавцов, который хотел бросить этот грязный бизнес. – Хок глубоко вздохнул и, не пытаясь смягчить картину, закончил: – Константин изрезал и исколол мальчишку ножом, пока на нем не осталось живого, не кровоточащего места. После чего он распял его посреди общественного пляжа. Когда на следующее утро на него наткнулась молодая девушка, он был еще жив и умолял, чтобы кто-нибудь его прикончил. Он умер до приезда «скорой помощи».