– Учитывая, как часто я оказываюсь с пистолетом в руке, – потрясла головой Анджела, – мне, наверное, пора завести свой собственный. Тогда не придется все время подбирать чужие.

– Вовсе необязательно, – Хок прислонилсяx спиной к стене и соскользнул по ней вниз, присоединяясь к Анджеле и Питеру. – Если мне удастся, то после этого дня первым пистолетом, который ты возьмешь в руки, будет водяной пугач наших детишек. – Он взял в руку ее ободранную ладошку и нежно поцеловал.

– Все-таки Фиона ошиблась, и я позвоню ей и скажу об этом, – с удовлетворением проговорила миссис Эйвери, ставя чайник на столик и разглядывая Анджелу. – Вы ни разу не направили пистолет на Хока. Ни разу. У нее явно что-то перепуталось в мозгу.

– Кто такая Фиона? – поинтересовался Питер.

– Лучше не спрашивайте, это длинная история, – покачал головой Хок, подмигивая миссис Эйвери. – Вы были великолепны.

Женщина с розовыми волосами покраснела и расправила складки на юбке.

– На самом деле это была идея Анджелы. Если бы она не предложила вскипятить чай, мне бы это и в голову не пришло.

– Что не пришло в голову? – с каждой минутой Питер недоумевал все больше.

– Она вылила на спину Марченда чайник кипятка, – объяснил Хок.

– Неужели? – Анджела заморгала, понимая, что недооценила миссис Эйвери.

– Я только беспокоилась, как бы не облить вышивку, – продолжала миссис Эйвери. – Она ведь была как раз сзади этого ужасного человека.

– Какая вышивка? – с безнадежностью в голосе спросил Питер.

– Та, которую Боб, простите, Хок вышил для меня. – Она нагнулась и любовно погладила вышитый чехол скамеечки для ног. – По-моему, Фиона не поверила мне, когда я рассказывала об этом.

– Кто такая… – начал было Питер, но тут же закрыл рот и беспомощно покачал головой.

Хок рывком поднялся на ноги и потянул за собой Анджелу.

– Питер, кажется, я вам какое-то время не понадоблюсь?

– Да, спасибо, думаю, я сам справлюсь со всем, – кивнул тот, тоже поднимаясь с пола. – Вот только видеопленка…

– Она под половицей около книжного шкафа, – показал Хок, затем повернулся к миссис Эйвери. – Я понимаю, что должен многое вам объяснить… Но если вы сочтете, что это может подождать…

– Забирайте свою леди и идите к себе домой, Хок, – отозвалась Сара, явно наслаждаясь поворотом событий. – После всей этой суматохи мистер Томпкинс наверняка умирает от желания узнать, что здесь происходит. Я сейчас достану херес, позову его и подробно расскажу обо всем. Может быть, мы даже позвоним Фионе.

Спустя несколько часов, а может дней… Анджела не была ни в чем уверена: ведь когда все, чего ты хочешь от жизни, сваливается к твоим ногам, трудно следить за временем… Хок перекатился так, что очутился наверху, а она оказалась зажатой между жестким матрасом и его не менее твердым телом.

– Ну, что? – спросила она, когда он продолжал молчать.

– Ну, то, что я сказал о детях… – нерешительно начал он. – Мы, вообще-то, не говорили о…

Анджела закрыла пальцем ему рот, чтобы он не продолжал.

– Мы об этом не говорили, – с улыбкой сказала она, – потому что говорить тут не о чем. Если бы ты не хотел детей, то не стал бы заниматься со мной любовью, не предохраняясь. Это же относится ко мне. Конец дискуссии.

Хок ухмыльнулся.

– Не знал, что ты заметила.

– Заметила. И дверь ванной я оставила распахнутой, прекрасно понимая, какие будут последствия. – Пальцами она разгладила морщинки у него на лбу. – Давай поговорим о другом. Как ты думаешь, тебе удастся вернуться на работу?

– Это не имеет значения. Если у тебя нет возражений, я, пожалуй, занялся бы частной практикой. Стал бы, например, конкурентом Блэкторну. С другой стороны, я всегда могу работать на тебя. Как ты считаешь, Ангел? Получится? Как думаешь, выйдет из меня организатор съездов и конференций?

Анджелу охватила легкая паника, когда она представила себе, что проводит каждую рабочую минуту каждого рабочего дня с человеком, все умение которого планировать что бы то ни было умещалось на булавочной головке. К счастью, возбуждение Хока и ее отклик поглотили обоих, заставив позабыть об этом разговоре.

Гораздо позже, когда они лежали, сплетя руки и ноги, и ее голова покоилась на его плече, Хок, перед тем, как погасить свет, собрался с духом и задал еще один последний вопрос:

– Ангел?

– Ну? – пробормотала она, не открывая ни глаз, ни рта.

– Этот отель на Санта-Лусии…

Анджела открыла один глаз и посмотрела на него.

– Что с отелем?

– Ну, раз номер уже оплачен и у тебя осталась еще целая неделя… – Он зевнул и закрыл глаза, избегая ее вопросительного взгляда.

– Ну и что? – Когда он снова зевнул, она кулачком стукнула его в грудь. – Ну же, Хок, говори. В чем дело?

Он, прищурившись, посмотрел на нее.

– Это может показаться несколько… неловким. Я знаю, что обычно жених заботится о том, где проводить медовый месяц… но я подумал, что если мы слетаем в Рино, то сможем пожениться сразу и номер на Санта-Лусии не пропадет зря.

– Дай-ка мне разобраться, Хок. – Анджела уперлась локтями ему в грудь и уставилась прямо в глаза. – Тебе нужен ответ по поводу медового месяца или поспешной женитьбы в Рино?

– И то, и другое, – взяв ее за подбородок, он нежно улыбнулся ей в лицо. – Я подумал, что, зная твою любовь к организации разных мероприятий, могу рассчитывать, что ты поможешь мне утрясти все трудности.

Долгую минуту она смотрела на него, затем улыбнулась так лучезарно, что золотые искорки в ее глазах засверкали.

– А ты учишься, Хок, – похвалила она.

– Учусь? Чему?

– Не полагаться полностью на удачу.

– Все верно, – произнес он, погружая пальцы в шелковистые волосы и притягивая ее к себе. – Я полностью полагаюсь на любовь.

Сидя в одиночестве на заднем крыльце своего дома в Северной Каролине, Фиона пила чай с травами, удовлетворенно наблюдая за молнией, прочертившей ночное небо. Внезапно тыльную сторону ее правой кисти закололо так, что она вынуждена была поставить чашку, чтобы не расплескать чай. Прежде чем она смогла чем-то успокоить боль, перед ее мысленным взором возникла яркая картина: ястреб, взмывавший выше и выше в небеса. Он расправил крылья, поймал ветер, и Фиона задохнулась от восторга, увидев под его крыльями ангела.

Затем видение этого союза мощи и света исчезло, забрав с собой боль из ее руки… и оставив тихое удовлетворение тем, что она увидела, пусть мельком, счастливое окончание пронесшейся бури.