— Ничего страшного. Сотрясение мозга, в трех местах перелом руки, остальное простые синяки и ссадины, — проговорил он, словно бы для себя.

— Мне одеваться? — спросил Крим.

— Да… Впрочем, постой. Не пускать же тебя к милорду таким. — он сделал долгую паузу, словно подбирая нужное слово, но так и не закончил предложение. — Там, за дверью, — врач указал вглубь кабинета, — душ. Иди, вымойся, а я пока приготовлю повязку.

— Нельзя выпускать его из виду, док, — осмелился заметить тюремщик.

— Хочешь сопровождать его? Никуда он оттуда не денется, не бойся. Ну, что ты встал? — это уже относилось к Шторру.

Ласковые теплые струи словно перенеслись в этот жестокий мир из той, другой жизни. Закрыв глаза и подставив под них лицо, можно было представить, что нет никакой тюрьмы, нет никакой Кеш-Шлим, а есть база, есть теннисный корт, есть Петра, которая ждет его у лифта, есть оранжерея, способная укрыть их от чужих глаз своей густой зеленью. Но тупо ныла рука, саднило в клочья растерзанные запястья, и грозно звучал в ушах нетерпеливый голос конвоира:

— Ну, ты там! Хватит, размылся! А ну, вылазь!

Крим выключил воду и встал под струю горячего воздуха, чтобы высушиться. Несмотря на боль, он вновь чувствовал себя сильным. В конце концов, кешлян в кабинете всего двое.

Выйдя из душа, он принялся натягивать одежду.

— Погоди, — велел доктор. — Подойди сюда.

Шторр повиновался. Врач стоял возле небольшого аппарата с глубокой нишей в боку — Крим видел такие на базе, когда провожал Петру в госпиталь доктора Артура.

— Положи сюда руку, — распорядился врач. — Да не эту, сломанную!

Крим снова подчинился. Ниша тут же затянулась матовой пленкой, внутри аппарата что-то плотоядно заурчало, руку, по самое плечо, охватила приятная прохлада, и, когда через три минуты процедура была завершена, она оказалась одета в толстую сухую белую повязку, отдаленно напоминавшую привычный для землян гипс. Критически осмотрев результаты своей работы, доктор кивнул головой и перекинул Криму через шею широкую матерчатую перевязь.

— Вставь руку сюда, — сказал он. — Если теперь будешь держать ее в покое, недели через три срастется, — в кешлянской неделе было восемь двадцатидвухчасовых суток.

— Но док, как же ему теперь надеть наручники? — вмешался тюремщик. За время, пока Крим мылся, он подобрал их с пола и теперь растерянно вертел в руках.

— Никак. Они оставят его вовсе без рук, — врач как раз обвивал правое запястье Шторра щиплющей пластиковой лентой, тут же застывавшей кольцом. Левое было спрятано под «гипсом» и почему-то уже не болело.

— Док, вы все время забываете, какой это опасный тип, — настаивал охранник.

— Он сейчас не в том состоянии, чтобы быть опасным, — возразил врач. — Кроме как, разве что, для самого себя. Уж я-то знаю. Так что о наручниках и не заикайся.

— Спасибо, док, — пробормотал Крим, просовывая правую руку в рукав рубашки. Слева он просто накинул ее на плечо и застегивать не стал.

— Благодарите того молодца, что врезал вам по голове, — врач стал обрабатывать чем-то жгучим рану за его правым ухом — результат падения с лестницы на «Викинге». Крим и забыл о ней. — После такого сотрясения мозга наручники уже излишни.

— Все равно, спасибо, — сказал Шторр.

— Выпейте это, — доктор пропустил благодарность мимо ушей. Крим взял из его рук пластиковый стаканчик и залпом осушил его. — Вот теперь — все.

Врач отошел к закрытому со всех сторон приборами столу и — Крим не видел, но догадался по звуку — сняв трубку, связался с кем-то по телефону.

— Да… да… готов… слушаюсь. — послышался его приглушенный голос.

— Милорд ждет, — сообщил он тюремщику через полминуты.

Повинуясь вставленному в скрытое от посторонних глаз гнездо ключу, тюремный лифт устремился вниз, минуя ярус за ярусом, и не остановился, пока не проскочил последний из обозначенных на панели управления этажей. Прежде чем дать двери открыться, тюремщик извлек из кожаного кошеля на поясе черную тканевую повязку и протянул ее Криму.

— Надень на глаза.

Материя плотно прижалась к лицу, и мир для Крима погрузился во тьму: ткань не пропускала ни лучика света. Охранник тщательно проверил, достаточно ли добросовестно исполнено его приказание, и по слабому шороху Шторр понял, что дверь лифта отошла в сторону. Ствол бластера несильно ткнулся ему между лопаток.

— Иди.

Невольно выставив вперед правую руку, Крим сделал осторожный шаг, затем другой, третий. Пол под ногами был ровный и жесткий.

— Быстрее! — поторопил землянина конвоир. — Милорд ждет!

Милорд… Что же это за такой загадочный милорд, что обреченный на смерть варвар не должен знать дороги в его резиденцию? Несомненно, это человек весьма и весьма могущественный. Зачем ему понадобился Крим? Что за игру ведут с ним кешляне? Шторр терялся в догадках.

Несколько минут они шли прямо, затем повернули направо, через полминуты — налево и тотчас же снова направо. Крим пожалел, что не стал с самого начала считать шаги — разом можно было бы свести на нет все эти кешлянские хитрости… Еще один поворот. Пол вроде бы стал подниматься.

— Стой! — приказал конвоир. Крим замер.

Звякнула связка ключей, тихо щелкнул смазанный замок. Скрипнули дверные петли, и Шторр уловил слабое дуновение воздуха в лицо.

— Три шага вперед!

Дверь захлопнулась за его спиной.

— Лестница, — предупредил тюремщик.

Крим был почему-то уверен, что лестница, о которой говорит кешлянин, ведет вверх, поэтому, не нащупав ногой ступеньки, он смело опустил ее, как ему казалось, на пол, полагая, что надо сделать еще шаг-другой. Но пола там уже не оказалось. Не встретив опоры, нога провалилась в пустоту, и, даже не осознав толком, что произошло, Шторр полетел вниз.

Однако на этот раз ему повезло. Успев каким-то чудом среагировать, охранник выбросил вперед руку и схватил пленника за шиворот. Наверное, Крим увлек бы его за собой, но мощным рывком в сторону кешлянин повалил Шторра на верхнюю ступеньку. Затрещала материя.

— Куда тебя несет, болван? — зло проговорил конвоир. — Жить надоело? Я же сказал: лестница!

— Спасибо. — только и смог выговорить Крим.

Они спустились по ступенькам — с ужасом Крим представил, как летел бы по ним кубарем, не приди на помощь тюремщик, прошли каким-то узким коридором — а может быть, вовсе и не узким: после случая с лестницей Шторр уже не так доверял своему шестому чувству — и остановились в его конце. Прислушавшись, Крим решил, что конвоир вызывает лифт, и не ошибся. Через минуту они уже поднимались в его кабине.

Пол под ногами замер, дверь бесшумно открылась, и тюремщик вытолкнул Шторра наружу. Нос Крима уловил тонкий запах дорогого парфюма.

— Заключенный Шторр к милорду, — доложил кому-то охранник, как показалось Криму, не очень уверенно. Очевидно, ему не каждый день приходилось доставлять арестантов по столь необычному адресу.

— Вас ждут, — ответил ему приятный женский голос. Охранник слегка подтолкнул Крима, направляя к невидимой землянину двери.

— Постойте, кто из вас Шторр? — все тот же женский голос заставил их остановиться.

— Вот он, кто же еще? — еще больше растерялся охранник.

— В таком случае, вам придется подождать в приемной.

— Как это — в приемной?! — возмутился конвоир. — Это же опасный преступник! А если он там чего натворит?

— Одну минуту, я уточню. — щелкнула кнопка. Крим не слышал ни заданного вопроса, ни полученного ответа — лишь слабый шорох микрофона, тем не менее, каким-то образом необходимые инструкции были получены. — И все-таки, вам придется остаться здесь. Безопасность милорда будет обеспечена должным образом.

— Ну, знаете ли. — проворчал охранник, но спорить не посмел.

Тем временем рука Крима уже нащупала дверную ручку.

— Снимите повязку, Крим Шторр. Крим стянул с головы черную ткань.

На мгновение свет ослепил Крима, он зажмурился, но тут же снова открыл глаза и, слегка щурясь, огляделся. Он находился в огромном кабинете, куда большем, чем у майора Зиффа, и несравненно более роскошном. Казалось, он обставлялся с единственной целью: поразить воображение всякого, кто переступит через порог. Ковер на полу, ноги в котором просто утопали, тяжелые бархатные шторы на окнах, гобелены на стенах, поверх которых сверкало драгоценными каменьями старинное парадное оружие, картины величайших мастеров живописи, известных Шторру еще по интернатским учебникам, золото рамы огромного, в полстены, зеркала, хрусталь изящной люстры в форме древнего кешлянского светильника.