— Вероятно, сэр Пол действительно был убит, — спокойно подтвердил Дэлглиш.

Она в ужасе уставилась на него, потом бессильно опустилась на стул. Он видел, что она дрожит.

— Убит, — повторила она тихим голосом. — Никто ничего не говорил об убийстве. Я думала…

Кейт подошла к ней, коротко взглянула на Дэлглиша, потом положила руку на плечо мисс Мэтлок.

— Что вы думали, мисс Мэтлок? — спросил Дэлглиш.

Она подняла голову и прошептала так тихо, что Дэлглишу пришлось наклониться, чтобы услышать:

— Я думала, что он сделал это сам.

— У вас были основания так думать?

— Нет. Никаких оснований. Разумеется, нет. Откуда? Леди Бероун сказала… что-то насчет его бритвы. Но убийство!.. Я больше не хочу отвечать ни на какие вопросы, во всяком случае, не сегодня. Я плохо себя чувствую. Не желаю, чтобы меня загоняли в угол. Он мертв. Это само по себе ужасно. Но убийство! Я не могу поверить, что его убили. Я хочу остаться одна.

Глядя на нее сверху вниз, Дэлглиш подумал: шок натуральный, но отчасти она играет, и не слишком убедительно.

— Мы не имеем права загонять свидетеля в угол, мисс Мэтлок, — холодно произнес Дэлглиш, — и я не думаю, что вы сами верите, будто мы пытались это сделать. Вы нам очень помогли. Боюсь, нам придется встретиться снова и задать вам еще кое-какие вопросы, но сейчас это не обязательно. Не провожайте, мы выйдем сами.

Она встала, неуклюже, как старуха, и сказала:

— Никто сам не выходит из этого дома. Моя обязанность проводить каждого.

Из машины Дэлглиш позвонил в Ярд и сказал Массингему:

— Нам нужно повидаться с мистером Лампартом завтра как можно раньше. Хорошо было бы устроить это до встречи с премьер-министром в половине четвертого. Есть новости о Саре Бероун?

— Да, сэр. Она профессиональный фотограф, и, судя по всему, у нее сегодня весь день были съемки. Завтра во второй половине дня она опять снимает — писательницу, которая вечером уезжает в Штаты. Это весьма важно, поэтому она надеется, что съемку не придется отменять. Я сказал, что мы приедем в половине седьмого. Да, пресс-служба подгоняет. В шесть часов в выпуске новостей пройдет информация, и они хотят завтра утром первым делом провести пресс-конференцию.

— Это преждевременно. Что, черт возьми, они ожидают услышать от нас на такой ранней стадии? Джон, постарайся ее отложить.

Если он сможет доказать, что Бероуна убили, все расследование будет проходить на фоне лихорадочного интереса со стороны СМИ. Он знал, что это неизбежно, пусть даже ему это совсем не нравилось, но начинать уже сейчас не было никакого резона. Пока Кейт, ювелирно маневрируя, выводила «ровер» с тесной парковки и начинала медленно двигаться через площадь, он оглянулся на элегантный фасад дома, окна которого напоминали мертвые глазницы, и вдруг заметил, как на верхнем этаже в одном из них шевельнулась занавеска. Он не сомневался, что это леди Урсула наблюдает за их отъездом.

Только в двадцать минут седьмого Сара Бероун смогла дозвониться до Айвора Гаррода. Большую часть времени сразу после полудня она провела дома, но звонить из квартиры не решилась. Это было железное правило, им установленное и вытекавшее, как ей иногда казалось, из его одержимости конспирацией, — никогда ни о чем важном не говорить по личному телефону. Поэтому после ухода бабушки она бросилась менять мелочь и искать подходящий телефон-автомат. Но Айвора никогда не было на месте, а она не рискнула оставить сообщение на автоответчике — даже просто имя.

Единственным ее делом на этот день была съемка заезжей писательницы, остановившейся у друзей в Хартфордшире. Сара всегда работала с минимумом оборудования и поэтому ездила на поезде. От этой короткой фотосессии у нее в памяти мало что осталось. Она действовала как автомат, выбирая наилучший ракурс, замеряя экспозицию, наводя резкость. Кажется, все прошло довольно хорошо, дама осталась довольна, но даже в процессе работы Сара испытывала нетерпение, ей хотелось поскорее уйти, отыскать таксофон и еще раз попытаться связаться с Айвором.

Не успел поезд остановиться на станции Кингз-Кросс, как она спрыгнула на платформу и стала отчаянно озираться по сторонам в поисках стрелок, указывающих местонахождение телефонов-автоматов. Это оказались открытые кабинки-ракушки, расположенные по обеим сторонам зловонного прохода, ведущего от главного вестибюля вокзала. Все стены его были покрыты процарапанными номерами телефонов и граффити. Час «пик» набирал силу, и пришлось подождать несколько минут, пока освободится первый аппарат. Сара поспешно сорвала еще теплую от предыдущей руки трубку. И на этот раз ей повезло: он оказался в офисе и ответил сам. Она тихо всхлипнула от облегчения.

— Это Сара. Весь день пытаюсь до тебя дозвониться. Можешь говорить?

— Коротко. Ты где?

— На Кингз-Кросс. Ты слышал?

— Услышал только сейчас, в шестичасовых «Новостях». В вечерних газетах еще ничего нет.

— Айвор, мне нужно тебя видеть.

— Естественно, — мягко сказал он. — Есть проблемы, которые нам нужно обсудить, но не сегодня. Сегодня никак не могу. Полиция уже связывалась с тобой?

— Они пытались назначить встречу, но я сказала, что весь день занята и завтра освобожусь не раньше чем в половине седьмого.

— А это так и есть?

Да какая разница, подумала она и сказала:

— Днем у меня назначены две встречи.

— Едва ли этого достаточно, чтобы быть «занятой весь день». Никогда не лги полиции, если не уверена, что тебя не могут разоблачить. Им достаточно всего лишь свериться с твоим ежедневником.

— Но я не могла встретиться с ними, не поговорив с тобой. Есть кое-что, о чем они могут меня спросить. О Терезе Нолан, о Дайане. Айвор, нам необходимо увидеться.

— Увидимся. А о Терезе они спрашивать не будут. Твой отец покончил с собой, это его последняя и самая большая глупость. Вся его жизнь была сущим бедламом. Семья захочет деликатно спустить все на тормозах, а не полоскать прилюдно свое грязное белье. Кстати, а ты-то откуда узнала обо всем этом?

— От бабушки. Она позвонила, а потом, после того как ее навестила полиция, приехала на такси. Она мне мало что рассказала. Да я и не думаю, что ей известны все подробности. Но она не верит, что папа покончил с собой.

— Естественно. Предполагается, что Бероуны надевают мундиры и убивают сами. Впрочем, именно это он, судя по всему, и сделал — убил. Интересно, много ли сочувствия выказала Урсула Бероун в связи со смертью бродяги?

Какое-то слабое сомнение шевельнулось у нее в голове: разве в «Новостях» сказали, что второй жертвой был бродяга?

— Но дело не только в бабушке, — сказала она. — Полиция, коммандер Дэлглиш, кажется, тоже не думает, что папа наложил на себя руки.

Шум вокруг усилился. Узкий проход был забит людьми, которым требовалось срочно позвонить перед отъездом. Она чувствовала, как ее толкали со всех сторон. На фоне беспрерывного топота ног и сиплой, нечленораздельной «литании» вокзального диктора все громче становился людской гомон. Она склонила голову поближе к трубке и проговорила прямо в микрофон:

— Полиция не считает, что это самоубийство.

На другом конце провода наступило молчание. Учитывая царящий вокруг шум, Сара решилась повторить громче:

— Айвор, полиция не считает…

— Я тебя слышал, — перебил он. — Послушай, оставайся на месте. Я сейчас приеду. У нас будет всего полчаса, но ты права — нам надо поговорить. И не волнуйся, я буду рядом с тобой, когда они к тебе завтра приедут. Важно, чтобы ты встретилась с ними не один на один. И еще, Сара…

— Да, я слушаю.

— Весь вчерашний вечер мы провели вместе, начиная с шести часов, когда я приехал после работы. И всю ночь были вместе. Ужинали дома. Запомни хорошенько. Сосредоточься на этом прямо сейчас. И оставайся на месте. Я буду там минут через сорок.

Она положила трубку и несколько секунд простояла неподвижно, припав лбом к холодному металлу таксофона. Раздраженный женский голос вернул ее к действительности: