Литмир - Электронная Библиотека

– Пошлите вперед гонцов предупредить мою госпожу, – с трудом выговорил он: язык почему-то отказывался повиноваться.

Гауэр помог хозяину сесть на коня, но удержаться в седле оказалось нелегко. Каждый толчок, казалось, вызывал к жизни новые муки, словно языки пламени жадно лизали плечо. Фолкон был слишком измучен, чтобы отдавать приказы. Все, о чем он просил Бога, чтобы дал достаточно силы самостоятельно войти в замок Галуэй: не хотелось пугать Джезмин – та обезумеет, если увидит, как его вносят в крепость ногами вперед.

В Оранморе Фолкон с трудом удержался от искушения скатиться на траву и отдохнуть – сильно тошнило и перед глазами все вертелось. Небо на горизонте слегка посветлело, когда всадники спешились во дворе замка Галуэй. Гауэр подхватил обмякшее тело господина. Фолкон почти терял сознание, но в этот момент почувствовал, как кто-то подставил плечо с другого боку, и, приоткрыв глаза, увидел Джезмин в ночном одеянии из красного бархата; прекрасные волосы рассыпались по плечам. Они почти втащили Фолкона в зал. Он нашел силы растянуть губы в улыбке.

– Красный – хороший цвет... кровь не видна...

И осел на пол, сползая вдоль каменной стены, но Жервез ринулся к нему, чтобы поднять и уложить в постель. Фолкон закрыл глаза. Он в безопасности. Любимая исцелит его рану.

Глава 38

В горле Джезмин стоял горький ком, не давая вздохнуть. Лежа на широкой постели, Фолкон выглядел таким юным и уязвимым! К этому времени она успела узнать о лечебных свойствах трав не меньше Эстеллы и настояла на том, что будет сама ухаживать за мужем. Джезмин дни и ночи проводила у постели раненого и спала, лишь стоя на коленях около мужа, когда ее усталая головка сама опускалась на подушку. Однако, как только опасность миновала и лихорадка улеглась, она больше не приходила, предоставив Уильяму, Жервезу и даже Мэрфи развлекать Фолкона во время выздоровления. Наконец Фолкон не выдержал и послал за ней Жервеза. Тот нашел Джезмин в детской, занятой игрой с близнецами.

– Миледи, Фолкон так несчастен... просит, чтобы вы пришли к нему.

Джезмин, прикусив губу, подняла юбки и последовала за верным оруженосцем.

– Ну, сэр, вижу, вы занимаетесь любимым делом.– Фолкон вопросительно поднял бровь.– Отдаете приказы, – сухо пояснила она.

Фолкон многозначительно показал глазами на дверь, и Жервез ретировался, оставив их наедине.

– Джезмин, почему ты избегаешь меня? Чем я тебя обидел?

– Слишком много дел. Я совсем детей забросила. У меня нет времени развлекать тебя, пусть уж другие этим займутся, – небрежно бросила Джезмин.

Выражение боли появилось на лице Фолкона.

– Подойди сюда, – тихо попросил он. Джезмин нерешительно приблизилась к постели.

Удивительно сильная рука потянула ее вниз, заставив сесть на край.

– Взгляни на меня, Джезмин.

Она медленно подняла на него глаза, но горло так сильно сдавило, что говорить она не могла.

– Слишком многое было между нами – любовь, ненависть, назови как хочешь это безумное буйное чувство, сжигающее меня с первой встречи, так что, пожалуйста, не проси, чтобы я поверил этому притворному безразличию.

И тут Джезмин не выдержала – все слезы и страхи вырвались наружу, словно прорвавшая плотину вода. Она намеренно старалась уйти в себя, держаться подальше от мужа – только так можно вынести боль разлуки, предчувствие беды, ужас смерти.

Фолкон прижал жену к туго перебинтованной груди, нежно гладил ее волосы, пока та не выплакалась. Поразительно мягким голосом, совсем не похожим на тот, каким он обычно отдавал приказы, де Берг сказал:

– Ты ведь позволила Фезеру летать в саду, несмотря на ворон и ястребов, которые могут в любую минуту его разорвать.– Он пальцем смахнул слезы с ее щек.– И, говорят, выпустила Шанну в лес.

Джезмин показалось, что он хочет сменить тему, но она все же начала оправдываться:

– Было бы жестоким держать их и дальше в клетках. Это дикие создания, и в неволе их жизнь стала бы невыносимой. Я и не собиралась их приручать. Пусть живут, как хотят, и если какой-то враг сократит это существование, значит, так суждено.

– Совершенно верно, – кивнул Фолкон. Джезмин подняла на него мокрые глаза.– Мы должны жить полной жизнью, дорогая. До последней минуты.

Джезмин против воли рассмеялась сквозь слезы.

– Хочешь сказать, ты слишком дик, чтобы стать ручным и сидеть в клетке, Фолкон де Берг?

– Именно, – подтвердил он, притягивая жену к себе, так что она почти легла на него.

– Видишь? Это одна из причин, почему я старалась держаться подальше. Твоя похоть поистине не знает границ. Смотри, рана может опять открыться.

– Сама знаешь, есть и другие способы, другие вещи, которые мы могли бы попробовать, – искушал Фолкон.

– А тебе прекрасно известно, что ты этим не удовольствуешься! – съязвила Джезмин и, вспыхнув, добавила:– Как, впрочем, и я...

Фолкон уже успел обнажить ее груди.

– Если я не сумею дать тебе наслаждение, значит, заслуживаю смерти, – прошептал он между поцелуями.– Ляг со мной. Как по-твоему, многие ли женщины могут похвастаться тем, что убили мужа любовью?

– Фолкон! – запротестовала она, уже готовая сдаться. Он откинул покрывало, чтобы показать, насколько готов к любовному поединку.

– Сядешь на меня верхом, – предложил он.

– Ты недостаточно окреп.

– Я сильнее тебя, – принял вызов Фолкон, и Джезмин ощутила, как слабеют колени.

– Но тебе будет больно, – лишь для порядка отбивалась она.

– Мне уже больно.– Ствол могучего отростка набух кровью и пульсировал.– Исцели меня, – прошептал Фолкон, и Джезмин потеряла голову.

Эстелла призналась Джезмин и Фолкону, что Уильям де Берг никогда не оправится. Иногда у него шла кровь ртом, и, что бы ни предпринималось для излечения, жить ему оставалось не больше года.

Этим летом в Галуэй постоянно прибывали люди Уильяма, уцелевшие во время резни. Как только ирландцы смирились с вторжением де Бергов, Фолкон предложил обучать их воинскому искусству и даже произнес речь перед обитателями замка и горожанами:

– Вы сражались с англичанами, бедностью и друг с другом, пока не обескровили себя окончательно, но все это в прошлом. Я намереваюсь сделать вас сильными и совершенно непобедимыми. В Англии города окружают стенами. Мы тоже построим стену вокруг Галуэя.

Послышались громкие приветственные возгласы. Фолкон поднял руку, призывая к молчанию.

– Потом я собираюсь построить много замков по всему Конноту, для защиты от врага, и буду бороться до последней капли крови за мир и безопасность на этих землях, но мы должны положить конец войнам.– Радостные крики вновь заглушили его слова.– Кроме того, я хочу, чтобы во всех домах был достаток. Мы разбогатеем на продаже овец, коров и лошадей.– И зная, какое огромное значение придают эти люди клановости, улыбаясь, добавил:– Мы, де Берги, происходим из рода завоевателей. Теперь вы тоже принадлежите к племени де Бергов.

Про себя де Берг удивлялся, что за такое короткое время сумел покорить их сердца, но в глубине души знал, что по большей части обязан этим Джезмин. Он усмехнулся про себя. Эти люди искренне считали его жену феей, принцессой из сказки. Ирландские дети видели ее верхом на «единороге», и по округе поползли слухи. Воробьи слетали с деревьев и садились на золотистую головку, горные львы выходили из леса и брали пищу из ее рук. Некоторые клялись, что она умеет летать и они видели это собственными глазами. Черт побери, Фолкон не мог понять, откуда они взяли все это, разве что заметили ее новое прозрачное одеяние с рукавами в форме крыльев бабочки! Джезмин и Эстелла никогда не отказывались лечить заболевших малышей, и скоро женщины начали приходить к ним за зельями и предсказаниями и все как одна были потрясены хрустальным шаром и магическими ритуалами. Ирландцы верили в русалок, дриад и банши[17] и поэтому открыли Джезмин души и сердца.

вернуться

17

Злой дух

92
{"b":"11854","o":1}