– Она в обмороке!

– Просто спит, Фолкон, – успокоила Эстелла.

– Откуда ты знаешь? – вскинулся он.

– Потому что она устала. Все силы, и ее и мои, ушли на то, чтобы привести в мир этих двоих.

Большая Мег держала на каждой руке по голенькому младенцу.

– Близнецы? – ошеломленно пробормотал Фолкон.– У меня два сына? Джезмин подарила мне сразу двоих сыновей? – У него закружилась голова от счастья.

– Не вздумай терять сознание, – смеясь, предупредила Эстелла, – на моем попечении и без того слишком много мужчин, носящих отныне имя де Берг!

– Боже, просто чудо, что я не убил ее! С ней вправду все в порядке?

– Иди, иди, хвастайся, и дай Джезмин поспать. Я так же потрясена, как и ты. Она великолепно прошла через все!

Никогда еще, за всю историю существования, стены Маунтин-Эш не были свидетелями такой радости и всеобщего счастья. К концу суток замок мог бы захватить даже самый ничтожный враг, потому что лишь один человек был по-прежнему трезв – это был Фолкон, растянувшийся на полу у постели, в ожидании пробуждения Джезмин. Когда она наконец на несколько минут открыла глаза, их руки и взгляды встретились и застыли. Никто из них не нуждался в словах, чтобы поведать друг другу о своих чувствах.

Только потом Джезмин прошептала:

– Майкл и Рикард де Берг...

Фолкон безуспешно пытался скрыть ухмылку.– Надеюсь, понимаешь, что их обязательно станут звать Миком и Риком?

Джезмин удовлетворенно улыбнулась и опустила веки.

Июнь в Маунтин-Эш ознаменовался появлением не только малышей, но и гонцов. Эстелла знала заранее об их приезде, как и о том, что один чужак изменит их жизнь, и, как ни странно, перемены эти будут связаны с Ирландией. Она сказала де Бергу о своих видениях и с облегчением отметила, что он на сей раз не вышел из себя и не высмеял ее. Эстелла даже рассказала обо всем Джезмин, но внучка была полностью поглощена своими детьми и поисками кормилицы – у нее не хватало молока на обоих маленьких обжор, а ночи она проводила с безумно влюбленным в нее мужем. Они старались использовать каждую свободную минуту, чтобы побыть наедине. Встречая жену в коридоре, Фолкон страстно сжимал ее в объятиях, впивался в губы поцелуем, и только случайно появившийся слуга мог их вспугнуть. Даже в присутствии других Фолкон не мог оторваться от Джезмин. Они постоянно прикасались друг к другу, обмениваясь нежными обещающими взглядами. Иногда Фолкону удавалось застать ее одну в кладовой, и он едва давал жене время запереть дверь прежде, чем сорвать с нее одежду и нетерпеливо овладеть желанным телом. Они всегда любили, словно в первый раз... и в последний. Смугое великолепие его тела так прекрасно контрастировало с ее бледно-шелковистой прелестью...

Первыми гостями Маунтин-Эш оказались Уильям и Матильда де Бреоз, бежавшие из Хэя, великолепного замка на границе с Уэльсом. Король Джон приказал наемникам арестовать их, и Бреозам едва удалось скрыться. Услыхав о ссоре де Берга с королем, они надеялись, что смогут найти убежище в стенах Маунтин-Эш.

Джезмин заставила Матильду немного отдохнуть, снабдила всеми необходимыми вещами, которые та вынуждена была бросить при бегстве. Женщины умоляли Эстеллу предсказать Матильде будущее, но госпожа Уинвуд почему-то предпочла напомнить, что де Берг запретил ей заниматься предсказаниями и колдовством, и она ни при каких обстоятельствах не посмеет пойти против желаний хозяина замка. Матильда вполне приняла ее доводы, но Джезмин подняла глаза к небу, удивляясь, что это нашло на бабку.

Фолкон ничего не скрывал от гостя. Он согласен приютить супругов, но теперь, когда установилась теплая погода, в любой день могут появиться люди Честера... или короля, что, собственно говоря, одно и то же. Кроме того, он вспомнил, что Эстелла упоминала об Ирландии. Дочь де Бреозов вышла замуж за Уолтера де Лейси, владельца богатого поместья в Ирландии, и Фолкон посоветовал де Бреозу отправиться туда.

Но следующий гонец привез послание от Уильяма де Берга все из той же Ирландии. Мэрфи выделялся в любой толпе. Он был лучшим капитаном Уильяма, и времена его молодости давно миновали, хотя вряд ли бы кто-то осмелился сказать ему это в лицо. Огромного роста, с огненно-рыжими волосами, прошитыми серебром, с грубым, изборожденным морщинами лицом, он говорил с таким странным акцентом, что Фолкон и Джезмин лишь с большим трудом понимали его, да и то когда внимательно прислушивались, что же касается валлийцев, те попросту оскорблялись каждый раз, когда Мэрфи открывал рот. Он приплыл из Уэксфорда на одном из многих принадлежавших де Бергу судов, которое пришвартовалось в бухте Суонси, приблизительно в двадцати милях отсюда.

Джезмин была совершенно очарована Мэрфи. Она никогда еще не встречала человека так точно подходившего под описание людоеда из детских сказок, однако он оказался до смешного мягким и добрым. Слезы подступали к глазам Джезмин, когда этот великан держал ее малышей на одной гигантской руке, качал, убаюкивал и даже напевал колыбельные песни.

Фолкон закрылся с Мэрфи, чтобы прочитать послание от дяди и поразмыслить, что делать. Он поставил перед гостем кувшин с крепчайшим валлийским самогоном, однако Мэрфи глотал его словно воду. Пока он расправлялся со спиртным, Фолкон сломал печать на пергаментном свитке и начал читать:

«Мой доверенный капитан Мэрфи передаст приветствия Фолкону де Бергу, сыну моего возлюбленного брата, да упокоит Господь его душу. Я решил просить твоей помощи, но сначала хочу объяснить, в чем дело. Как тебе известно, Генрих IIназначил меня сенешалем и в благодарность за верную службу даровал титул лорда Коннот. Следовательно, все земли к западу от реки Шеннон принадлежат де Бергам. Однако, возможно, тебе не известно, что мне так и не удалось покорить тамошних жителей и переселиться туда. Я всегда жил в Лимерике и, поскольку был самым знатным из всех лордов в округе, король Джон назначил меня губернатором. Два ирландских короля боролись друг с другом за обладание титулом владетеля Коннота, и должен откровенно признать, что много лет подряд переходил из одного лагеря в другой, чтобы самому сохранить этот титул. Глубоко сожалею, что в прошлом году, когда объединились силы из Дублина, Лей-нстера, Лимерика и Мюнстера, я дрался на стороне Катела Карраха против Катела Кровберга, пока последний не сбежал на север.Тогда Каррах пошел против меня, объявил себя единственным законным королем и отобрал Коннот. Кроме того, я потерял благосклонность короля Джона, ставшего на защиту Кровберга. Поэтому я перешел в лагерь Кровберга и вступил вместе с его войском в Коннот. Я убил Карраха, но сам получил ранение. Мои солдаты были расквартированы в трех округах Коннота – Слайго, Мейо и Роскоммон. По кланам, или племенам, как их называют в Ирландии, прошел слух, что я умер от раны, и ирландские дикари напали ночью на моих солдат и убили их во сне, всего девятьсот человек. Остатки армий, моей и Кровберга, засели в укрепленном монастыре Бойль. По королевскому указу де Берги владеют одной пятой Ирландии, но только с твоей помощью мои и твои сыновья смогут править этим обширным палатинатом.

Уильям де Берг, лорд Коннот «. Фолкон подлил Мэрфи самогона, поднял свой кубок.

– Расскажи об Уильяме. Что он за человек? Мэрфи поскреб в затылке.

– Что здесь скажешь? Храбрый воин, всю жизнь сражался. Все эти годы главным для него была верность английской короне. Пока у него не родились свои сыновья, наследником был ты, но через много лет после смерти первой жены он женился на Мойре, и она подарила ему двух мальчиков. Мойра еще совсем молода, почти девочка, а для Уильяма теперь важнее всего сохранить наследство для детей. Ричарду, старшему, едва исполнилось семь. Уильям знает – если что-то случится, малышам никогда не удержать того, что принадлежит им по праву.