— Видела много раз во сне. — Тони было наплевать, верит ли он ей или нет.

— Животный инстинкт, — согласно кивнул он. — Никогда не вредно доверять собственному нутру.

Его одобрение согрело ее, и она вдруг испытала облегчение, что не совершила убийство. Бернард Лэмб просто того не стоил!

Сэвидж пристально поглядел на нее своими бледно-голубыми глазами:

— Разве тебе не все равно, когда твои приятели чернят имя Антони Лэмба?

— Не очень, — пожала она плечами. — Я знаю правду, а это единственное, что имеет значение. Сэвидж остался доволен ответом парня. В тот самый момент, как они вошли в Эденвуд,

словно из воздуха материализовался Джон Булль.

— Подыщи для Тони белые панталоны, какие ты носишь. Мы отправляемся в Средиземное море. Свои сумки я уложу сам. Поторопись, пока не начался отлив.

— Почему вы всегда думаете только о своих делах, Превосходительство?

Тони, как и прежде, спрятала улыбку.

— Я еду выбрать товар для индийских владений. Что бы ты предложил, Джон Булль?

— О, молодой лорд, Превосходительство даст тебе совет. Он лучше знает, что вам нужно. — Он повел Тони в комнаты для прислуги и вручил ему груду белоснежной одежды. — Примерьте.

Тони зашла в небольшую увешанную зеркалами ванную для — прислуги. Джон Булль был невысокого роста, и его полотняные штаны были не слишком велики. Она их подгонит по фигуре. Взгляд остановился на экзотической косметике, очевидно, принадлежавшей Киринде. Тут были десятки баночек, флаконов и бутылочек, содержащие всякого рода соблазнительные кремы, масла и ароматные притирания. Ей не терпелось попробовать все это на своем лице. Приличным молодым английским леди не полагалось пользоваться косметикой, и она никогда не имела такой возможности, но в Лондоне было полно женщин, красивших лица, чтобы привлечь мужчин, и это определенно имело эффект.

Тони не смогла устоять перед соблазнами в виде сурьмы, пудр, губной помады и серебристой краски для век. Но только она решилась намазаться и быстро смыть, как услышала зычный голос Сэвиджа;

— Где, черт возьми, этот дьяволенок? Смахнув пригоршню баночек в полотняные штаны, она сунула сверток под мышку. Придется подождать, пока останется одна в каюте «Летучего дракона». Внезапно до нее дошло, какое удивительное приключение ей предстоит. Молодые леди ездили на.континент; молодые женщины — никогда. Роль мужчины давала явные преимущества.

Сэвидж нес небольшой сундучок, за ним шел Джон Булль с саквояжем. Тони сразу заподозрила неладное. Сэвидж что-то вывозил контрабандой. Ее снедало любопытство. Пока они гребли обратно к кораблю, она то и дело поглядывала на сундучок.

— От любопытства кошка сдохла, — пошутил Сэвидж, заметив взгляды Тони.

Она оторвала глаза от сундучка, удивляясь, как это ему удается без труда читать ее мысли. Сэвидж подгреб к «Летучему дракону» и поднялся, ухватившись рукой за борт.

— Передай сундучок, — приказал он. Тони нагнулась поднять, но это оказалось невозможным.

— И не поднимешь, потому что он наполнен заработанным моим потом золотом, чтобы, черт возьми, заплатить за твой товар.

Тони разинула рот, увидев, как он, легко взвалив сундучок на плечо, поднялся на борт и направился к штурвалу.

— Якорь встал, мистер Бейнс. Поднять грот! Его зычный голос, казалось, настигал ее, когда она пробиралась к себе в каюту с собственной контрабандой.

Собранная мистером Бэрке сумка уже стояла в каюте, так что Тони постаралась побыстрее спрятать косметику под вещи Антони. Она была чрезвычайно рада тому, что у нее отдельная каюта, понимая, что не смогла бы вынести омерзительную компанию грубой, неотесанной матросни.

Тони не очень-то хотелось идти с ними ужинать, но она понимала, что здесь прислуги нет. Говорил же ей Сэвидж, что на корабле ей придется работать. Она страшно боялась, что Сэвидж, будь он проклят, даст ей какую-нибудь унизительную работу.

Когда раздался стук в дверь, Тони подумала, что это Сэвидж, и очень удивилась, увидев Максуайна с подносом в руках.

— Капитан приказал. Сегодня вечером нигде не показывайтесь, сэр.

— Спасибо, Пэдди. Здорово пахнет.

Он и впрямь напоминал хорька, когда улыбался.

— Если бы я паршиво готовил, капитан сделал бы из меня отбивную и вышвырнул за борт. Я с ним уже плавал.

Сбросив парик и сапоги, Тони устроилась с подносом на подвесной койке. Тут была дюжина отменных крупных креветок и сваренная в мундире молодая картошка с лимонным соусом, нарезанные на скорую руку зеленый лук, водяной кресс-салат и листики шпината с растительным маслом и уксусом. Просто, но необынновенно вкусно. А ведь глядя на Максуайна, можно подумать, что он способен кормить лишь свиней.

Насладившись ужином, Тони задумалась, как она сможет пролежать целую ночь в подвесной койке. И, как нарочно, уснула. Нельзя сказать, что сон был спокойным. Ей снилось, что она мечется по кораблю, выполняя одну тяжелую работу за другой, а матросы смеются над ее «подштанниками» — длинными панталонами с кружевными оборками. Она то драит палубу щеточкой для ногтей, то выносит за всеми ночные горшки. Ругает индийского дикаря всеми грязными словами, которые приходят на ум.

Утром она едва сползла с койки, с ужасом думая о предстоящей работе. Зачесала назад темные волосы, завязав сзади шнурком. Натянула сапоги и вышла на палубу.

Тони с удивлением обнаружила, что они стоят в порту. Сэвидж как раз возвращался на корабль. Она еще больше удивилась, увидев, что он небрит на плечах грубая одежда.

— Не может быть, что мы во Франции.

— Конечно, во Франции. Это же клипер. А мы в Булони, — указал он головой в сторону города.

Тони напряглась в ожидании приказаний, но услышала не то, что ожидала:

— Ступай принарядись. До полудня мы прибудем в Гавр. Если ты все еще собираешься покупать предметы парижской моды, то склады Гавра ломятся от женских безделушек. Думаю, мне следует пойти с тобой помочь выбрать исподнее. Ты же не имеешь представления о том, что женщины предпочитают носить под юбками, как и о том, кого они предпочитают иметь под одеялом.

— Еще посмотрим, — сухо ответила Тони, злясь на его постельный опыт — Где вы были? — требовательно спросила она.

— Кому, черт возьми, какое дело? — окинув ее ледяным взглядом, ответил Сэвидж.

— Да я просто так, — смутилась Тони.

— Делал рекогносцировку. В наши дни Франция не такое уж безопасное место. На аристократию с ее расточительством и безнравственностью надвигается гроза. В Гавре пока, должно быть, спокойно, но вот в Париже знать уже начинает опасаться за свою жизнь.

— Неужели их излишества превосходят излишества лондонского света?

— Англичане — дилетанты; когда дело доходит до излишеств, они трусливы, скучны и прижимисты. Французы же ненасытны и развращены излишествами в еде, моде, сексе. У них столько причуд, что умелые пройдохи вроде меня могут на них неплохо заработать.

— А я?

Сэвидж покачал головой. Шрам у рта стал заметнее, придав лицу зловещее выражение, которого она так пугалась.

— Ты недостаточно испорчен, чтобы обмануть слабого и беззащитного, лорд Лэмб.

Тони не захотелось углубляться в этот неприятный разговор.

Она получила от хождения по складам огромное удовольствие. Если бы еще иметь возможность выбирать наряды для себя, то это был бы сущий рай. Она старалась, чтобы Сэвидж не заметил ее жадных взглядов когда она рассматривала и отбирала покупки. У нее разгорелись глаза при виде богатейшего выбора платьев и нижнего белья из самых изысканных материалов. Шелка, кисея, муслин, атлас, кружева, чесуча, тюль и тафта любого мыслимого оттенка и рисунка поразили ее воображение, и она заказала всего по штуке. Сэвидж сказал, чтобы она заказала всего по паре дюжин. Тони покачав головой, объяснила, что женщины, если это касается одежды, не любят быть похожими на других. Все сводится к спросу и предложению. Единственный в своем роде фасон будет стоить в десять раз дороже, чем тот же фасон, повторенный в разных размерах и цветах.