Мириам почувствовала касание его плоти, и ее тело послушно ответило на зов, когда она осторожно опустилась, принимая его в этой странной и новой для нее позе. Опьяняющее чувство обладания переполнило ее, и она впустила его в себя целиком, чувствуя спазм удовольствия, когда он осторожно приподнял бедра навстречу ей. Она приподнялась, затем снова медленно опустилась, ощутив новую волну тепла. Мириам двигалась медленно, почти ритмично, ее грудь при каждом движении касалась его тела.

Было невероятным наслаждением — сумасшедшим, диким — чувствовать глубоко внутри его горячую скользкую плоть. Она подняла бедра, почти выпустив его, и опустилась, еще раз ощутив глубину и мощь.

Риго поднял голову и притянул ее за плечи, достав губами грудь. Она сходила с ума от наслаждения и чувствовала головокружительную освобождающую легкость экстаза. Он изогнулся и напрягся под ней, выплескивая семя в ее тяжелое чрево. Мириам, содрогаясь, лежала на его груди, прижимаясь к его телу, такому нежному и властному.

Медленно, даже слишком осторожно, Риго-приподнял ее и уложил рядом с собой на широкую постель. Он прижался к ней нежными теплыми губами и пробормотал куда-то в шею:

— Ты в порядке… и, кажется, довольна, если я не ошибаюсь.

— Да, Риго, — просто ответила она, потом добавила: — Я не знала, что это можно делать так, когда женщина наверху…

Он осторожно погладил ее волосы.

— Есть еще великое множество способов дарить и получать удовольствие. Пока это безопасно для тебя и для ребенка, я покажу много интересного, Мириам. Она молчала в замешательстве. Сколько способов знает ОН?

— Наверняка такой мошенник, как ты, , испробовал их все.

— Несомненно, — в тон ей парировал Ряго. — Ты скажешь мне, когда тебе будет небезопасно заниматься любовью?

Мириам почувствовала участие в его голосе, что глубоко тронуло ее. «Почему он заботится обо мне, но хочет бросить здесь и отправится в Мексику?»

— Здоровая женщина вполне может себе это позволить до самого дня родов — если мужу не будет противно ее тело и он будет достаточно изобретательным в выборе приемлемой позы. — Произнеся последние слова, она тут же пожалела о сказанном. Что за непристойность! «Не имеет значения, только бы удержать его».

Риго усмехнулся и поцеловал ее в кончик носа.

— Я обладаю уникальной изобретательностью, жена. — «Жена». Это слово прозвучало так естественно. Как хочется, чтобы она всегда была рядом! Как и все мечты его детства, провидение отнимет ее у него. — Однако уже поздно, а вирайна ждет нас к ужину, — прервал Риго самого себя.

Пока они одевались, Риго вспомнил о нападении собаки, об Эльзоро и его подозрительном отзыве об отце. Он решил молчать, думая, что это только испугает Мириам. У него не было доказательств — только отточенный с годами инстинкт.

Риго, обернувшись к ней и увидев, как она надевает розовое парчовое платье, вдруг вспомнил об ожерелье. Оно будет мило смотреться на ее изящной шее, оттеняя шелковый блеск платья.

— Странно, что ты выбрала именно это платье — я купил тебе маленький подарок, который как раз подходит к нему. — Он извлек маленький сверток из-под груды одежд, сваленных на кресле.

Мириам смотрела, как он подходит к ней. Если бы она не знала так хорошо этого вояку, то могла бы поклясться, что он буквально сиял, говоря о подарке. Ее глаза блестели серебром в свете свечей, когда она с нежностью приняла сверток.

— Я люблю сюрпризы, Риго.

— Это просто безделушка. Я купил ее на рынке. Ее сделали индейцы. — Он положил сверток в ее протянутую руку и с интересом наблюдал, как она восхищенно развертывает его.

— Я никогда не видела ничего подобного. Что за чудесные цвета — смотри, как этот розовый блестит на солнце. И какая тонкая работа.

— Это всего лишь перламутр из раковин, найденных на берегу. В твоем приданом, подаренном Исааком, так много дорогих камней всех цветов, — сказал он резко, когда она надела ожерелье на шею и посмотрела в зеркало.

— Пожалуйста, застегни его. — Когда он выполнил ее просьбу, она спросила: — Тебя беспокоит, что семья твоего отца дала мне приданое, а моя собственная семья — нет?

— Я женился на тебе не из-за денег, Мириам. Материальные и политические соображения для избранных мира сего, но не для таких людей, как я; такие, как я, вообще редко женятся.

— Значит, ты женился только из чувства долга и привез меня в бросившую тебя семью только, чтобы избавиться от чувства вины? — Произнося это, она вдруг опомнилась: «Я не хочу знать, почему. Пожалуйста, Риго, пожалуйста!» Повернувшись, Мириам быстро пошла к двери.

Риго опустил руку на тяжелую щеколду, не давая ей открыть дверь.

— Я женился на тебе из чувства долга и привез сюда чтобы дать новый дом взамен того, что ты потеряла из-за меня. Не проси меня объяснить то, чего я не могу объяснить. Я не в своей тарелке с того самого дня, как встретил тебя. Я хочу тебя и хочу ребенка. Пока бьется мое сердце, я не позволю ему расти так, как я. — Слова прозвучали, и наступила тишина. Он чувствовал себя незащищенным и уязвимым, несчастным и безнадежно запутавшимся. — Извини, я не хотел обидеть тебя, Мириам.

«Но любишь ли ты меня, Риго?» Конечно, он не мог ответить яснее. Он желал ее и чувствовал ответственность за их ребенка. Может быть, со временем эти чувства перерастут во взаимную любовь?

— Спасибо за подарок, Риго. Оно очень милое. А теперь пойдем поприветствуем хозяйку. Мы не можем заставлять ее ждать.

Когда они спустились в приемную, из открытой двери доносились звонкие детские голоса. Мириам заглянула в маленькую уютную комнату, застеленную толстым шерстяным ковром. Несколько огромных сундуков стояли распахнутые настежь, игрушки в беспорядке валялись на полу и торчали из сундуков. В центре комнаты стояла Мария и улыбалась гостям.

— Смотрите, с чем скоро вам придется иметь дело. С каждым ребенком все труднее и труднее поддерживать порядок, — сказала она, смеясь. Две девчушки вырывали друг у друга деревянную куклу, пока старшая не победила в потасовке.

— Джуана, отдай куклу сестре. Изабель, иди с ней и посмотри, чтобы она опять не упала с кровати. — Она повернулась к няньке, которая присматривала за всей оравой, и быстро отдала еще несколько распоряжений, потом поцеловала всех детей перед сном.

Глядя, как материнская гордость буквально распирает вирайну, у Мириам защипало в глазах. Будет ли у нее когда-нибудь дом, полный детского смеха?

— Они чудесны, донна Мария.

— Да, с ними трудно. Но пока Диего нет, только они и поддерживают меня. Пойдемте, пора обедать. Я осмелилась пригласить еще кое-кого из старых друзей, Родриго, — сказала она, протягивая руки ему и Мириам.

Войдя в обеденный зал, перед длинным полированным столом они увидели Бартоломео де Лас Касаса.

— Я редко позволяю себе удовольствие побыть в такой блистательной компании, но если вирайна приказывает, бедному священнику следует подчиниться, — сказал он, посмеиваясь. Бартоломео держался здесь так же непринужденно, как и в строгой монашеской келье.

Теплый смех Марии снова зазвучал в зале, когда она рассаживала гостей за изящно убранным обеденным столом. Пока темнокожие рабы расставляли блюда, между Марией и Бартоломео завязался непринужденный разговор, указывавший на давнюю дружбу между семьей Колона и доминиканцем, бывшим до принятия пострига приором Санто-Доминго.

— Вы можете не выполнять распоряжения Диего, если это вам не выгодно, вы ведь теперь не подчиняетесь светской власти. Я знаю, что вы покорили Карлоса и даже Флеминга в суде, — сказала Мария, предлагая всем жареной свинины со сладким картофелем.

— Если я защищаю тайно и пытаюсь вернуть принадлежащие им земли, это не значит, что я не подчиняюсь власти вице-короля. Я всегда поддерживал дона Диего и его отца в борьбе против их врагов.

— Да, обычно мы действуем вместе, это правда; мы с мужем признательны вам за дружеские чувства к дому Колонов, — сказала Мария, успокоившись. — Я знаю, что ваши письма в его поддержку могут иметь вес в королёвском суде.