С любовью, Мириам, твоя нареченная невеста».

Когда она подписывала письмо, перо дрогнуло, и на странице появилась большая клякса. Догадается ли он, что она хочет предложить ему? Может ли он отказать ей? Риго не сомневался бы ни минуты. Стараясь отогнать вероломную мысль о Риго, она, посыпав письмо песком, свернула его, запечатав воском свечи.

— Моя судьба решена, — прошептала она, идя по темному коридору в поисках доверенного слуги Бенджамина.

Тяжелый стук молотка во входную дверь гулко раздавался в пустом зале, но с тех пор как молодой доктор, племянник хозяина, поселился здесь в прошлом году, на это обращали мало внимания. Первой к двери подошла Маргарет, служанка, убиравшая внизу после вечернего торжества.

Пока она отпирала засов, к ней на помощь уже спешил Бенджамин.

— Член муниципального совета Ле Браж уже неделю страдает кровавым поносом. Наверное, это его слуга. Я как будто ожидал этого, не ложился спать, — сказал он Маргарет с недовольной гримасой. Его догадку подтверждала ливрея посетителя.

— Передай своей госпоже, что я сейчас приду, — сказал он посыльному.

Риго зажег свечу и осмотрел небольшие затхлые комнаты. Кухней уже давно не пользовались, но под строгим глазом Руфи, слуги Торресов, содержали все в чистоте. Даже льняные простыни на кроватях были чистыми. Он открыл ставни и впустил в комнату холодный ночной воздух. В нем ощущался резкий привкус соли из порта, перебиваемый запахом рыбы и водорослей.

Риго принес с обой чистое одеяло из мягкой шерсти и накинул поверх незамысловатой крестьянской кровати. Он попытался представить аппетитное тело Патрис и ее черные волосы на золотистой ткани, но у него ничего не выходило. Вместо этого его взору представлялась высокая худая фигура с бронзовыми волосами и беззащитными серыми глазами. Риго выругался и налил себе вина из большого кувшина, который он выпросил у благодушной горничной. Почему-то он вспомнил, как его брат укладывал сумку с медицинскими инструментами, собираясь в город к кому-то из пациентов.

— Он — наша хорошая половина, а я — дурная, — пробормотал он, делая еще глоток. Сбросив башмаки, он распустил шнуровку и снял камзол привычным осторожным движением. Только в последние годы, когда Пескара начал продвигать его по службе, он мог позволить себе роскошь иметь личного слугу, но в суматохе войны так и не воспользовался этой привилегией. Даже Пескара часто раздевался сам, особенно когда они стояли лагерем.

Риго улегся поперек постели, подложив под голову несколько подушек и ломая себе голову, не находя ответа на вопрос: присоединиться ему к своему генералу в Италии или решиться на путешествие в Новый Свет.

Он надеялся, что Патрис сможет улизнуть от своего мужа, и здоровая любовная игра прочистит ему мозги, а заодно и прогонит мысли о невесте своего брата. Вскоре сон сморил его, а когда дыхание ночного бриза погасило свечу, комната погрузилась во мрак.

Мириам, подняв тяжелые бархатные занавески носилок, увидела внизу мерцающие огни порта; молчаливый город лежал перед ней. Дворец Торресов был всего в нескольких1 шагах. Она предупредила своих верных слуг, чтобы они шли как можно тише, дабы не разбудить никого в доме. Что, если Бенджамина нет здесь? Или, еще хуже, он презирает ее за такое бесстыдное предложение? Снова ее укоряла совесть. Хоть они с Бенджамином уже были помолвлены и подписали брачный договор, ее разум отказывался думать о причинах такого неосторожного поступка.

«Только бы он был здесь!» — в смятении думала она.

Ночной бриз мягко подхватил полы ее шелковой накидки с капюшоном. Никто не узнал бы ее, даже если бы и оказался неподалеку в узкой сырой аллее. «Все это не к добру», — шептал ей внутренний голос. Но она отогнала прочь мрачные мысли и подошла к двери, низкой, узкой и крепкой на вид. Щеколда сразу поддалась, и дверь с мягким скрипом отворилась. Мириам еще дома дала указание слугам, и они удалились тотчас, как она проскользнула в дом.

Наверняка он должен уже быть здесь, раз дверь всего лишь прикрыта.

— Здесь так ужасно темно, — прошептала она, обращаясь к Бенджамину.

Постепенно ее глаза привыкли к темноте. Дрожа, она закрыла дверь и сняла накидку. Лишь один слабый луч света тянулся из приоткрытого окна. Мириам слышала спокойное дыхание и различала в углу очертания его тела. Внезапно во рту у нее пересохло, и что-то сдавило грудь.

Несмотря на изрядное количество выпитого вина, Риго сразу же проснулся. Сев на постели, он замер от удивления, уловив аромат вошедшей женщины. Еще не слыша ее голоса и не разглядев как следует в зыбком лунном свете ее силуэт, он понял, что это не Патрис, а Мириам. Почему? Что за важные причины привели ее сюда? Он пытался сбросить хмель, туманивший мозг. Это может быть только сон! Но если ему снится, как Мириам снимает накидку, открывая его взору свое изящное гибкое тело, одетое в простое платье из тонкого воздушного шелка, то этот сон слишком смахивает да реальность. Нежный запах роз вновь коснулся его. Никогда еще он так безумно не хотел женщину. Прежде его всегда удовлетворяли здоровые привлекательные особы, но то, что происходило сейчас, было так непохоже на все остальное, так странно… и пугающе. Риго видел ее нерешительность, как в первый день знакомства. Сердце бешено колотилось.

— Иди ко мне, — прошептал он.

Мириам неуверенно шагнула вперед. Неужели Бенджамин так же боится, так же неуверен в себе, как и она?

Он нашел руками ее руки, зовуще раскрыв ладони. «Такие дивные руки».

— Мы должны поговорить, — выдохнула она.

Он обнял ее, поцелуем заставив замолчать. Его губы нежно ласкали ее, целуя глаза, брови, виски, щеки, словно пытаясь изучить и запомнить каждую черточку лица.

Мириам нерешительно приподняла руку и коснулась его щеки, чувствуя легкое покалывание. Все его тело содрогнулось от одного ее прикосновения, словно от приступа лихорадки. Риго старался не дышать.

Позволит ли она ему сделать это? Чувство вины охватило его с новой силой. Потом, не в силах больше сдеоживать свою страсть, он запустил пальцы в ее длинные волосы, прижав на мгновение к себе, и, приподняв, положил рядом с собой на ложе.

Мириам чувствовала, как его обнаженная грудь с упругими завитками волос коснулась ее чувствительной кожи выше линии воротника летнего одеяния. Боясь в первый раз раздеться в его присутствии, она выбрала платье, которое сидело на ней свободно, со шнуровкой впереди.

Его пальцы уже довольно проворно пытались распутать ее. Когда он нащупал твердый голый сосок и открыл его прохладе ночи, у нее перехватило дыхание. Скоро он обнажил и другой и принялся гладить, ласкать и мять их. Волны наслаждения охватывали Мириам. Едва сдерживая страсть, он все же был нежен и бережно-ласков с ней; его губы снова нашли ее губы, затем завершили линию к шее и еще ниже, потом губы дразняще потянулись к ее груди и сжали затвердевший сосок. Когда горячая влага его рта окутала ее грудь, она невольно вскрикнула и впилась ногтями в его сильные плечи.

Он продолжал наслаждаться сначала одной ее маленькой грудью, потом другой, тоже тянувшейся к нему. Понемногу ее руки начали двигаться смелее, пробегая вниз и вверх по его рукам. Кончики пальцев гладили его плечи, поднимаясь все выше. Наконец ее руки скользнули в его длинные волосы, а он обвил ногой ее бедра, прижимаясь к ней всем телом. Мириам чувствовала напряжение его плоти, сквозь тонкую ткань ее одежд настойчиво ищущей ее лона. Пальцы запутались в его волосах — жестких и прямых, а не чудно мягких и вьющихся, как у Бенджамина. Тут только она заметила, как они блестят в темноте, словно вороново крыло.

— Риго! — воскликнула она в тот самый миг, как он заставил ее замолчать неистовым, опаляющим поцелуем, словно желая, чтобы она больше не произнесла ни слова.

Когда он услышал свое имя, слетевшее с ее уст, в его голове зашумел водопад. Не в силах больше внимать голосу рассудка, он еще сильнее прильнул к ее рту, одурманенный одним только словом. Риго не мог остановиться, даже когда она на миг замерла под ним и попыталась высвободиться из его объятий. Он был так возбужден, что едва дышал, обвив руками хрупкое тело Мириам и изо всех сил прижимая ее к себе.