3. Не будет никакой демократии в нашей стране, пока существуют эти так называемые «слуги» народа. Поэтому бороться с ними все равно надо.

И.А. ХОХЛОВ

(Окончание. Начало в №№27–29)

Ну, а за что любить «посевцам» Николая Островского? И его «к стенке», и по нему залпом помоев! А то, ишь, сколько улиц и «других объектов» названы его именем! Стереть! Выжечь! Вот негодяй, даже литература была для него оружием в борьбе с классовым врагом!

Более того, он, бессребреник, всей душой ненавидел захребетников и презирал перевертышей. Из книги «Как закалялась сталь»:

- Антон Петрович, какая власть в городе?

И Антон Петрович, подтягивая штаны, испуганно озирался:

- Не знаю, Афанас Кириллович. Ночью пришли какие-то. Посмотрим: ежели евреев грабить будут, то, значит, петлюровцы, а ежели «товарищи», то по разговору слыхать сразу. Вот я и высматриваю, чтобы знать, какой портретик повесить, чтобы не влипнуть в историю…

И не передать страдания «посевцев» оттого, что с площади «убрали» имя Владимира Маяковского, а со станции метро – нет. Он же, подлец, презирает ко всему прочему «нейтрального обывателя»! И впрямь, у него, у негодяя, в пьесе «Клоп» - богатейший розарий типажей хоть в «бюстгальтерах на меху», хоть в «шатрах собственных галифе»! Одна Розалия Павловна Ренессанс чего стоит! Как она, сердешная, перевозбудилась, обнаружив оскорбительную разницу между своей селедкой и лотошной! Точь-в-точь как вдова А. Солженицына, явившаяся к Путину, чтоб он немедленно всех школьников засадил штудировать «Архипелаг ГУАГ», чтоб, как она поэтически выразилась, «зажечь сердца». Предприимчивой вдовице, видимо, мнится, что ребятишки, начитавшись антисоветчины, одобренной ЦРУ, осознают сполна, в какое замечательное время им довелось нынче жить, и, смеясь, припрыгивая, будут встречать известие о том, что папки-мамкин завод встал намертво и жевать придется отбросы.

На хвост больше?! – оскорбленно возопила мадам Ренессанс. - За что боролись, а, гражданин Скрипкин? За что мы убили государя императора и прогнали господина Рябушинского, а? В могилу меня вкопает советская ваша власть! На хвост, на целый хвост больше!

А дальше-то в «Клопе» поэт живописует на первый взгляд немыслимое «красное трудовое бракосочетание» парикмахерской дочки Эльзевиры Давидовны Ренессанс и Ванятки Присыпкина, по-модному Скрипкина, бывшего пролетария, бывшего партийца. «Самородок из домовладельцев Баян» расписывает мамаше-парикмахерше манеру поведения, чтоб все сложилось в пользу ее семейства: «Пока у вас нет профсоюзного билета, не раздражайте его, Розалия Павловна. Он – победивший класс, и он сметает все на своем пути, как лава, и брюки у товарища Скрипкина должны быть полной чашей».

«Послереволюционный хищник-обыватель, вооруженный «актуальным», «амбициозным» словоблудием, исключительно опасен для общенародного дела!» - вот о чем «кричит» В. Маяковский. И дает еще один образчик «перестроечной» болтовни: «Я счастлив, я счастлив видеть изящное завершение, на данном отрезке времени, полного борьбы, пути товарища Скрипкина. Правда, он потерял на этом пути один частный партийный билет, но зато приобрел много билетов государственного займа. Нам удалось согласовать и увязать их классовые и прочие противоречия, в чем нельзя не видеть вооруженному марксистским взглядом, так сказать, как в капле воды, будущее счастье человечества, именуемое в простонародье социализмом».

И Ванятка Присыпкин-Скрипкин о своем, девичьем, незатейливо, однако, не без торжествующей уверенности, что только предательством, изворотливостью добудешь то, чего душа желает: «Товарищ Баян, я против этого мещанского быту – канареек и прочего… Я человек с крупными запросами… Я зеркальным шкафом интересуюсь…» «Мурло мещанина» и есть «мурло мещанина», что немецко-фашистского, что американско-сионистского, что нашего, «русопятого».

Образчик последнего – Павел Бородин. В его организме удивительным образом прижились Баян и Ванятка Присыпкин-Скрипкин. Оттого он, ни разу не споткнувшись языком, вздернул запойного «основоположника» бандитского капитализма в России на поднебесную, разлазоревую высоту, присвоив ему звание «Освободителя» и, хватай выше! – «Просветителя»! Так-таки без срыву, вылупив зенки, ввернул: «Борис Николаевич вернул нам веру, свободу и культуру».

И это на фоне непрекращающихся рыданий матерей, жен, детей по погибшим и погибающим… Когда хрестоматийный плач Ярославны меркнет перед невыносимой конкретикой причитаний матери Антона Марченко из Оренбурга. Одного из 74 «миротворцев», погибших, если оглянуться на бушующий в пламени Дом Советов, за это самое, Америкой вымечтанное, лганьем взлелеянное, окаянное «МЫ»…

Послушайте, люди добрые:

- Антоше 21 год должен был бы исполниться в сентябре. Единственный мой сынок. Красавец был, два метра ростом. Ушел в армию живым, а вернули мне гроб двухметровый. Привезли мне его через 11 дней в гробу, с которого черви падали. Понимаете? И я вот сидела ночь, а они падают. Понимаете? Я их давлю и думаю: «Господи! Я же сына своего давлю». А они ползают на полу. Нет. Вы можете себе это представить? Отправила живым, а получила вот так.

…В детстве был он у меня маленький, худенький, слабенький. Я дрожала над ним как осиновый лист. Потом вырос 2 метра ростом, 47-й размер ноги.

«Мама, я хочу в армию, мама. Неужели я, мужик, и в армии не побуду?»

Знаете, как будто его туда тянуло. Пошел он в армию, и сразу его направили в Дагестан. В Буйнакск. Письма мне писал. Писал о том, что потом пожалел: «Я зря пошел в армию, не послушав тебя».

Очень смешливый был, любил меня, жалел. Очень правильный был. Нельзя быть таким!

Лучше бы он был дезертиром, как другие. Остался бы в живых… - голос матери переходит в крик. - Не разорвало моего сыночку по кускам. Нет. Ему только голову снесло. Полголовы. Два дня его из БМП вытаскивали. Там дверь заварилась от взрыва. А он же у меня большой был. Большой. А теперь… Даже зубной щетки от моего сыночка не осталось…

Сыночек! Сыночка мой! Ой, если бы вы знали, какой мальчишка был. Если бы вы только знали. Не пил, не курил. Девчонки за ним толпой ходили. Гвозди прибивал, ничего мне не разрешал поднимать. Я, бывало, загрущу, встану у окна, а он рядом встанет и молчит. Или скажет: «Мама, не плачь, мамочка, мам…» У вас есть дети? Я вас прошу, рожайте, пожалуйста, только девочку… («МН»).

Казалось, уж что-что, но никогда не взбредет в голову этому архициничному «МЫ» присвоить библиотеке имя Ельцина. Ну там, вытрезвителю куда ни шло, как говорится в народе.

Но «МЫ», то есть спайка ренессансов-баянов-присыпкиных-скрипкиных ничуть не окоротилась и полезла напролом к своим утехам. Как всегда, красноречив был Патриарх, в миру Гундяев, с некоторых пор прихватизировавший понятие «духовность» и раздающий этот ярлык особо полюбившимся эпохам, престолам, властителям. Он, к примеру, славословит духовность царской России. При этом умненько умалчивает, что в той, «духовной» России было более 80 процентов неграмотных, что лаптями месили грязь миллионы, что, как и в «духовно процветающем» Сегодня, в Баден-Бадене и Монрепо имели возможность развлекаться отнюдь не рабочие и крестьяне, что вагоны с иконками, посланные нашим солдатам, не помогли одолеть самураев в русско-японскую.

Ничего спонтанного, все выверено и учтено «могучим ураганом», как говаривал Остап Бендер? Для о. Кирилла трупы и беды делятся на актуальные и не очень? Не потому ли он отправился на Соловки, прости меня, Господи, пинать испинутое? А не рванул в Хакасию, чтоб отслужить молебен на могилах работников Саяно-Шушенской ГЭС, погибших в аду очередных чубайсовско-бесовских реорганизаций.