Своим ревом Рагнарк расчистил комнату, буквально сжигая заполнявшие ее полчища. Он прошел прямо по расколотой скорлупе яиц, чтобы вырвать зло с корнем и ревом полностью уничтожить его. Сайвин чувствовала его удовлетворение, когда он прошел оставшуюся часть помещения, втягивая носом воздух и ударяя лапами.

— С ними покончено? — спросила она, доверяя острому обонянию дракона.

Прежде чем он смог ответить, возле двери поднялась суматоха. Стражники ворвались в комнату, вооруженные копьями. Хранитель подземелья, Гост, был среди них. Должно быть, он позвал подмогу, когда услышал рев Рагнарка.

Сайвин подняла руку.

— Стойте, — предупредила она. — Входить сюда может быть все еще небезопасно.

Один из стражников вышел вперед. Она узнала Пайрана, внука мастера Эдилла и командира сил мираи, остававшихся здесь.

— Сайвин?

— Не бойся, — она отвечала подозрительности в его глазах. — Магия Рагнарка уничтожила демона, который завладел мной.

Взгляд Пайрана оставался настороженным. Никто не опустил копье.

Она понимала их опасения. Как можно было ей доверять?

Пайран заговорил:

— Мы столкнулись с отрядом Кровавых Всадников по пути сюда. Они атаковали нас, затем ушли через потайную дверь.

Дреренди выступил вперед, его голос дрожал от ужаса:

— Один из них был Врент, капитан нашей стражи. Другой был сам сын Верховного Килевого.

Сайвин застонала. Если Темный Лорд получил знания Ханта о силах Дреренди, опасность для флота, направляющегося к Блэкхоллу, увеличилась во много раз. Сбежавший отряд необходимо остановить, пока не стало слишком поздно.

— Я освободила магию дракона, — сказала Сайвин. — Если вы не верите моему слову, возможно, вы поверите слову Каста.

Сайвин соскользнула с шеи дракона на каменный пол. Она старалась касаться одной рукой дракона, пока не будет готова. Копья и мечи следовали за каждым ее движением.

Она не обратила на них внимания и повернулась к Рагнарку:

— Я должна отпустить тебя, мой гигант.

«Связанная… ты не должна уходить».

Она слышала глубокое горе в его голосе.

— Я должна. Должна доказать, что я свободна от щупалец.

«Но, связанная… ты не свободна».

Она нахмурилась и безмолвно послала ему мысли: «Я принадлежу сама себе».

«Нет, — мысли дракона были уверенными. — Я по-прежнему ощущаю щупальца в этой пещере».

— Где? — спросила она громко.

Рагнарк дотянулся носом и вдохнул запах ее волос:

«Здесь… внутри тебя. Оно по-прежнему живо. Прячется там, где я не могу достать его, затаилось и ждет».

Сайвин чувствовала, что дракон говорит правду. Она не была свободна. Хотя магия Рагнарка заставила сималтра выпустить ее из своей хватки, освободив временно из тюрьмы, она не смогла уничтожить чудовище. Оно по-прежнему было живо внутри ее черепа, ожидая, когда сможет захватить ее снова.

Ее пальцы сжали край чешуи. Она чувствовала, как ее ноги слабеют. Без дракона зло внутри нее вновь одержит верх. Ужас наполнял ее при мысли, что, освободив Каста, она потеряет себя.

— Сайвин? — позвал ее Пайран от двери, явно желая знать причину задержки.

Она повернулась к мираи.

— Я… я ошиблась, — прошептала она, ее грудь сжимало отчаяние. — Я не свободна.

Пайран нахмурился, услышав ее слова.

— Пусть четверо из твоих людей окружат меня, нацелив на меня копья. Я не должна сбежать.

— Я не понимаю.

Сайвин покачала головой:

— Когда я освобожу дракона и позову назад Каста, я вновь стану одержима.

Его лицо побледнело.

— Тогда не отпускай дракона.

Сайвин обвела свободной рукой камеру:

— И заключить нас троих здесь? Рагнарк слишком большой, чтобы пройти через эту дверь.

— Должен быть другой способ.

Сайвин прижалась лбом к дракону:

— Мы должны верить, что Каст найдет его.

«Останься со мной, — просил Рагнарк. — Я проложу путь наружу из этой пещеры. Мое сердце сильное, мои когти сильнее».

Сайвин улыбнулась сквозь слезы: «Никто не сомневается в твоем сердце, мой гигант, но это не способ обрести истинную свободу».

Рагнарк не отвечал долгое время, затем она почувствовала его понимание и его страх. Он был словно эхо ее собственного ужаса. Она боялась вновь попасть в ловушку, вновь остаться одной в темной тюрьме.

«Не одной, — прошептал Рагнарк в ее сердце. — Ты никогда не будешь одна».

Она опять почувствовала поток тепла, идущий из двух сердец. Она притянула эту любовь и это тепло ближе к себе, словно натягивая на себя одеяло. И не давая страху одержать над ней верх, она отступила назад, убрав руку с дракона.

Мир вокруг взорвался вихрем черных чешуи. Внутренние барьеры исчезли — и она как будто упала в колодец, и холодные щупальца протянулись, чтобы схватить ее.

Она изо всей силы потянула на себя сплетенное из любви одеяло, закрывая им свое сердце.

«Спаси меня…» — прошептала она в пустоту.

Вокруг Тайруса мир затвердел, словно сам воздух стал гуще, сначала обратившись в молассу, затем в цемент, затем в камень.

Он не чувствовал своего тела — оно обратилось в гранит. Он больше не мог двигаться. Он не мог моргать, но видел, как каменная статуя опускает его вниз, вонзая его ноги в мягкую почву, как человек может вбивать в землю колья забора.

Даже время, казалось, остановилось. Он видел, как его люди пытаются атаковать Каменного Волхва, которым это существо, несомненно, было. Их голоса звучали странно высоко; их усилия казались неистовыми, но какими-то размытыми. Время уносилось в будущее, оставляя Тайруса позади. Беспомощный, Тайрус наблюдал, как его люди, один за другим, подвергаются воздействию той же самой магии. Вокруг него появились новые статуи: вот Блит, застывший с поднятым мечом, вот Стикс, пригнувшись, поднял скрещенные палицы в попытке защититься; Флетч замер с луком и наполовину спущенной тетивой.

Остался только один. Размытое пятно, бывшее Хурлом, сражалось с демоном из страшных историй его детства. Каменный Волхв выдержал удары топора мужчины, никак не отреагировав, его лицо сохраняло прежнее суровое выражение.

Тайрус видел, как каменная рука двинулась со скоростью летящего времени и схватила Хурла за запястье. Последний из его людей будет поглощен чарами Волхва.

Он не хотел, чтобы это произошло; и боролся со свинцовым воздухом. Он чувствовал, что заклятие будет снято, если только он сможет пошевелить хотя бы пальцем. Он вложил всю свою волю и всю силу своего желания в одну руку.

«Двигайся, черт тебя побери… двигайся!»

На его глазах тело и одежда Хурла превратились в серый необработанный гранит.

Тайрус продолжал бороться. У него не было выбора.

Хурл застыл на земле — гранитная статуя ужаса и ярости. Каменный Волхв оглядел свою коллекцию статуй. Его губы задвигались, и он произнес слова, полные отвращения. Он, должно быть, говорил очень медленно, поскольку его слова были четкими и ясными.

— Пираты… грязная тина в море… вы охотитесь за падалью, что оставил позади себя Темный Лорд. Я проклинаю ваши черные сердца и оставляю вас здесь — наблюдать, как мир походит мимо.

Тайрус стал бороться отчаяннее.

«Мы не твои враги! — беззвучно обратился он к Волхву. — Мы сражаемся с тем же, с чем и ты!»

Он не был услышан. Каменная фигура отвернулась; медленно двигаясь, камень полз через окутанное туманом поле.

«Подожди!» — закричал Тайрус мысленно. Он старался заставить свое каменное тело двигаться. Рука, палец… что-нибудь. Он напряжения в глазах у него потемнело.

«Милосердная Мать, освободи меня!»

Смех ответил ему, очень слабый и очень далекий. Но это не был голос Небесной Матери. Это был низкий, рокочущий звук, он поднимался из каменистой земли под ним. Затем последовали слова, еще более слабые, чем смех:

«Вспомни о своих корнях, дурак».

Оскорбление, но в нем звучал оттенок покоя и дружбы.

«Кто?..»

Снова смех; на этот раз он прозвучал более угрюмо: