— Что?

Блит указал на костер. Он исчез из виду, когда корабль вошел в хорошо защищенную от ветра бухту.

— Кто-то приложил столько сил, чтобы разжечь этот костерчик, так где же они?

Крик раздался с носа корабля:

— Пирс впереди!

Тайрус и Блит поспешили вперед и присоединились к моряку, наблюдавшему за появлением отмелей и рифов. Он указывал на основание отвесных стен бухты и на ряд причалов — или на то, что осталось от них. Сваи возвышались из воды, словно сломанные зубы. Обломки досок прибило к некоторым из них. Похоже, что это место обратилось в руины по меньшей мере зиму назад.

— Давненько тут никто не рыбачил, — пробормотал Блит.

— Брось якорь здесь, — велел Тайрус. — Мы пойдем на берег на одном из баркасов. Возьмем еще троих. Тогда дюжина останется присматривать за кораблем.

— Есть, — Блит повернулся, чтобы выполнить приказ, уже выкрикивая команды.

Тайрус смотрел на лежащую перед ним землю, пока корабль проходил через рифы и замедлял ход. В тени высоких стен бухты исчезал последний свет солнца. Вечер уже заявил права на маленький заливчик. Тайрус смотрел на каменные стены. Тяжелый туман собирался клочками, обещая мглистую и сырую ночь. Было бы лучше быстро управиться на берегу; он не хотел, чтобы «Безнадежное Безрассудство» было поймано в ловушку среди ледяных непроглядных туманов этих северных земель.

Тайрус натянул плащ на плечи: холод вытягивал тепло из тела. Было трудно поверить, что лишь несколько дней назад прошла середина лета. Здесь, на дальнем севере, зима никогда по-настоящему не уходила. Во время их плавания в заливе Тлек им даже довелось увидеть покачивающиеся на подводных течениях айсберги, плывущие к югу от Северных Пустошей, где в весеннюю оттепель раскалывались ледники.

Это делало путешествие летом в этих морях особенно опасным, и промозглый туман лишь увеличивал опасность.

Послышался скрип веревки на колесе по правому борту; на воду спустили баркас. Он коснулся волн с приглушенным всплеском. Через ограждение были переброшены веревочные лестницы.

Блит появился рядом:

— Все готово, капитан.

— Кто идет на берег с нами?

— Стикс, Хурл и Флетч.

Тайрус кивнул, глядя, как собираются эти трое, хлопая друг друга по плечу и проверяя оружие. Стикс был самым высоким из пиратов, с мощными ногами и руками могучими, словно у огра. Ему не слишком подходило такое элегантное оружие, как меч — он предпочитал пару окованных железом палиц. Утыканные шипами, они висели на его поясе.

Рядом с ним стоял Хурл, затачивая лезвия ручной секиры. Голубоглазый, с соломенными волосами, он родился в этих северных землях. На его глазах его семья была убита псами-солдатами из Гульготы, и он остался сиротой на холодных и опасных улицах Пенрина. В его сердце не было любви к обитателям Блэкхолла.

И, конечно, рядом с Хурлом стоял Флетч. Эти двое были неразлучны: один темный, другой светлый, связанные узами крепче, чем любые братские узы. Черноволосый житель степи стоял, опустившись на одно колено, натягиваю тетиву на своем луке. Он редко говорил, но не было лучшего лучника, чем этот темноглазый парень.

Блит сделал хороший выбор, собрав отряд из людей, чьи навыки прекрасно друг друга дополняют. Если возникнут проблемы, Тайрус не сомневался, что они с ними справятся.

Удовлетворенный, он подошел к береговой команде вместе с Блитом.

— Погружаемся!

Отряд спустился по веревочным лестницам на баркас. Хурл и Флетч сели на весла, в то время как Стикс, согнувшись, прошел на корму и взялся за руль. Сидя на носу, Тайрус и Блит вглядывались в волны впереди на случай мели или рифов.

Блит заговорил, когда они стали входить в бухту:

— Тебе не было нужды идти, капитан. Мы могли разведать эти земли и сами.

Тайрус не ответил. Его первый помощник был прав.

— И даже если бы это был долг капитана, — продолжил Блит уже тише, — клянусь сосками милосердной Матери, это не долг принца.

Тайрус поморщился. Блит был рядом с ним с того момента, как он впервые появился в Порт Роул, полный ярости, скорби и озлобленности. Палуба корабля корсаров лучше всего подходила ему: ему хотелось излить свой гнев в море. Но сейчас мир снова напомнил ему о его долге. Мантия правителя замка Мрил перешла к нему от отца. Но глубоко в душе он задавался вопросом, есть ли у него силы быть сыном короля, сыном своего отца.

— Ты не можешь вечно прятаться среди нас, пиратов, — пробормотал Блит вполголоса.

Тайрус вздохнул:

— Возможно.

Его первый помощник и друг пожал плечами:

— Только пока, капитан… только пока.

Когда они прошли между отмелями к остаткам причала, уже наступила ночь. Они привязали лодку к сваям и оказались у подножия разрушенной каменной лестницы. Крутые ступени были вырезаны прямо в камне обрыва и вели наверх к деревне.

Тайрус мрачно смотрел на подъем. Мгла становилась все непрогляднее, по мере того как вечерний туман наползал с моря, сгущаясь у берега. Вершину обрыва было уже не видно, но свет сигнального огня пробивался сквозь туман.

— Давайте покончим с этим делом как можно быстрее, — пробормотал Тайрус.

Никто не стал спорить.

Подъем оказался опаснее, чем ожидалось. Из-за сырости туманов водоросли и мох покрывали каждую ступеньку, делая ее скользкой, словно лед.

— Этими ступеньками сто лет не пользовались, — сказал Блит.

Тайрус согласился. Любые здравомыслящие жители деревни держали бы ступеньки чистыми при помощи соли и веществ, уничтожающих мох. Состояние ступенек не слишком вдохновляло.

— Кто же тогда развел костер? — спросил Хурл.

— Это то, что я намереваюсь выяснить, — ответил Тайрус. — Костер не мог развести себя сам.

Наконец они достигли вершины и увидели широкую мощеную дорогу, тянувшуюся к деревне, темную и тихую. Туман лежал на ней, словно плотное одеяло. Они вошли в маленькое поселение осторожно, держа оружие наготове. Ничто не двигалось, кроме мерцающего света пламени за деревней.

Подав друг другу несколько условных сигналов-жестов руками, они разделились. Тайрус, Блит и Стикс шли по одной стороне улицы. Хурл и Флетч пробирались по другой. Они двигались осторожно, держа оружие наготове и чутко вслушиваясь в малейшие звуки.

Каждое здание, мимо которого они проходили, несло на себе следы разрушения: разбитые окна, закопченные витрины магазинов, обрушившиеся верхние этажи. Селение было явно разрушено кем-то и приведено в запустение, но среди всего этого разрушения не хватало одной детали.

— Это теперь кладбище, — пробормотал Блит, — но где же мертвецы?

Нигде не было видно тел, ни одного, не было даже костей тех, кто умер здесь.

Тайрус нахмурился:

— Может быть, выжившие похоронили мертвых, прежде чем уйти.

Блит приподнял бровь, не веря:

— Я скорее поверю в пожирателей мертвечины. По меньшей мере одна зима прошла с тех пор, что бы ни случилось в этой деревне. Леса кругом полны голодных волков.

— Тогда бы ты увидел кучи обглоданных костей.

— Может быть, если обыскать здания, ты найдешь что-то такое, — пожал плечами Блит и сменил тему: — Прошлое в прошлом. Какая разница сейчас?

Тайрус, однако, не мог отмахнуться от этого. Что случилось здесь? Кто развел костер и зачем?

Они прошли по сельской площади, теперь лежащей в руинах. За ней был обрыв и костер, язычки пламени лизали туманную ночь, спустившуюся на разбитые крыши последних зданий. Было так тихо, что они слышали треск поленьев. Отряд собрался теснее, и они скользнули за край города.

Здесь, на краю обрыва, был разбит небольшой сквер, окруженный стеной из камня. Запущенные кусты роз и остролиста росли вдоль выложенных камнем дорожек. Здесь была даже крошечная деревянная беседка, не тронутая разрушением. У входа в сквер возвышалась статуя. Она стояла непотревоженная, если не считать пятен птичьего помета и мха, выросшего на камне.

Хурл остановился возле статуи, повернув голову в ее сторону. Он наклонился и осторожно убрал часть мха. Гранитная статуя пострадала от ветра и дождей, но мрачный сердитый взгляд по-прежнему был заметен. Фигура стояла, скрестив руки, — явно страж на своем посту.