Хант снял факел со стены:

— Стой на страже, пока дверь не заперта. Не дай никому приблизиться.

Врент поднял руку в салюте:

— Будет сделано.

Хант пошел вперед с факелом, и Врент закрыл дверь за ними. Каст изучал темное помещение. Он выбрал эту камеру, потому что она была достаточно большой, чтобы вместить всю кладку из сотни яиц, и была вырезана из камня самого острова, сплошная скала. Факел Ханта отбрасывал тени на стены.

Яйца лежали повсюду плотными рядами, словно гнездилище какой-то мерзкой стаи птиц. Самая большая группа яиц, сложенная пирамидой, находилась в центре комнаты и достигала потолка. Поверхность черного камня поглощала свет факела, не отражая его. Даже слабое тепло комнаты, казалось, вытягивалось кладкой, оставляя воздух холодным. Дыхание выходило белыми облачками при каждом выдохе.

— И исчезнувших яиц нет нигде в комнате?

— Я пересчитывал дважды, — сказал Хант. — И при втором пересчитывании я нашел это.

Высокий Кровавый Всадник опустился на колено возле кучи яиц. Он опустил факел и осветил основание груды. Что-то лежало там.

— Я не хотел трогать это, пока ты сам не посмотришь.

Каст нагнулся. Это был клочок одежды. Он протянул руку и потрогал материал. Дыхание перехватило. Кожа акулы. Пальцы подняли материал, поднося его к факелу.

— Это принадлежит Сайвин.

— Ты уверен?

Каст смог только кивнуть.

Хант выпрямился, вставая.

— Прости, Каст. Я знаю, как это, должно быть, взволновало тебя. Я бы тоже был в ярости.

Каст отвернулся — чтобы скрыть не гнев, а радость. Его пальцы сомкнулись на кусочке акульей кожи. Она все еще здесь!

Хант говорил еще какие-то слова утешения, но Каст их не слышал. Он поднял кусочек кожаной одежды к носу и вдохнул слабый запах морской соли и едва уловимый — кожи Сайвин. «Моя любовь…»

— … все мираи на страже, — медленно проникали в его сознание слова Ханта. — Я соберу их снова.

Каст опустил обрывок одежды и кивнул. Хант направился назад к двери. Приблизившись, они услышали скрип двигающегося засова. Хант оглянулся на Каста, и в этот момент по ту сторону двери раздался звон стали. Послышались крики.

Оба мужчины рванулись вперед. Хант схватился за дверную ручку, но дверь была заперта.

— Врент!

Каст кинулся к маленькому забранному решеткой окну. В слабом свете факела он увидел, как были быстро убиты пятеро Кровавых Всадников, убиты своим собственными братьями. Кривые кинжалы перерезали глотки, кровь хлынула рекой. Тела были пронзены пиками и мечами. За какие-то мгновения пол был устелен мертвыми телами, внутренности виднелись сквозь глубокие раны, кровь собиралась в широкие темные озера на камнях.

Лицо Врента неожиданно появилось в окошке, загораживая обзор. Теперь воин злобно смотрел на них, на его губах выступила пена.

— Врент! Что ты делаешь? — Хант пытался дотянуться до него через прутья решетки, но он не мог даже просунуть кулак между ними.

Каст отодвинул его одной рукой, другой вытащив меч.

— Он заражен. Предатели не мираи, а наши собственные люди.

Врент продолжал зловеще смотреть.

— Тогда почему Врент предупредил меня о пропавших яйцах?

Каст посмотрел на обрывок акульей кожи.

— Чтобы ты нашел это и привел меня сюда. Это ловушка.

Словно в подтверждение сказанного, позади них прозвучал громкий треск, как если бы молот расколол камень. Оба мужчины обернулись к центральной груде яиц.

«…треск… треск… треск…»

— Они вылупляются, — сказал Каст.

Груда яиц перед ними зашевелилась. Верхнее яйцо скатилось на пол. Ударившись рядом с ними, оно разбилось и раскрылось, из него повалил зеленый пар, хорошо заметный в холодном воздухе. Шары студенистой слизи размером с кулак выкатились оттуда во всех направлениях, ударяясь о пол и стены мокрыми шлепками.

Один ударил Ханта по ноге, прилипнув к ней. Он скинул его концом факела и отпрыгнул:

— Милосердная Мать!

На полу шар слизи выпустил щупальца и начал прыгать, словно омерзительная жаба.

— Назад! — предупредил Каст.

Повсюду — на полу, на потолке, на стенах — другие комки слизи ползли при помощи извивающихся придатков и шевелящихся щупалец.

Хант поднял свой факел, готовый защищаться огнем. Но, вместо того чтобы отпугивать тварей, жар головни, казалось, привлекал их. Их влажные щупальца потянулись к теплу, и, извиваясь, они продвигались вперед, оставляя следы слизи.

— Нам нужно выбираться отсюда, — сказал Хант, когда новые яйца начали раскалываться по всей камере.

— Отсюда нет выхода, — спокойно сказал Каст, держа меч наготове.

Судя по голосу, Хант был близок к панике:

— Почему стражники просто не убили нас? Почему они заманили нас сюда?

Послышался новый голос, полный веселья:

— Потому что нам нужен дракон, брат Хант.

Каст резко развернулся. За решеткой окошка злобное лицо Врента исчезло, сменившись другим. Сердце Каста чуть не вырвалось из груди при виде этих синих, как море, глаз и бледного лица, обрамленного темно-зелеными волосами. Несмотря на опасность, Каст почувствовал волну облегчения:

— Сайвин…

Близился вечер, и принц Тайрус опустил свой бинокль и свесился с вороньего гнезда «Безнадежного Безрассудства». Ему пришлось ухватиться за край гнезда, чтобы не упасть на палубу.

— Сигнальные огни к северу! — крикнул он своему первому помощнику. — Разверни корабль к следующей бухте в скалах!

Он выпрямился, зная, что приказ будет исполнен. Потом он выпрыгнул из гнезда и легко прошел по качающемуся рею центральной мачты. Его лицо горело после дней, проведенных на просоленном ветру. Берег лежал в четверти лиги от них. Здесь, на дальнем севере, берег представлял собой монолитный обрыв, увенчанный исхлестанными штормами соснами. Деревья изгибались, как в агонии, под непрекращающимися ветрами, налетавшими с залива Тлек.

Когда паруса захлопали на ветру, и корабль приблизился к прибрежным скалам, Тайрус навел свой бинокль на костер на обрыве. Он искал тех, кто разжег сигнальный огонь, молясь о том, чтобы увидеть сидящих на корточках дварфов, но не было заметно никакого движения. За костром он заметил небольшое поселение. Деревушка лежала в руинах: дымовые трубы обрушены, крыши провалились, стены обуглены от давнего огня. Но, несмотря на то что селение выглядело брошенным, жаркий огонь дымил в темнеющие небеса. Это был явно сигнал для моряков, но кто подал его и почему? Тайрус искал ответ, глядя в бинокль, и не находил его.

Тайрус решил отправить береговой отряд в разведку. Последние четыре дня он и его экипаж прочесывали береговую линию, ища хоть какой-то след Веннара и его отряда дварфов. Каждое утро он посылал воронов, и каждый вечер они возвращались на корабль с теми же самыми посланиями, привязанными к их лапам — непрочитанными и нетронутыми.

— Мать Небесная, где же вы? — пробормотал он, глядя в бинокль.

Основной боевой флот был в двух днях пути от этих вод. Если понадобится, объединенный флот сможет напасть на остров и сам, но планировалось, что армия дварфов подойдет с севера через Каменный лес. Затем, когда флот нападет с юга, дварфы смогут пройти по дуге из вулканического камня, соединяющей северное побережье острова с материком. Теперь этот план находился под угрозой срыва.

С растущим разочарованием Тайрус сложил бинокль, распахнул люк в вороньем гнезде и спустился вниз по веревочной лестнице.

Его первый помощник, Блит, встретил его у подножия мачты. Бритоголовый пират был высоким и жилистым, не мужчина, а кнут, и язык его был столь же острым, как и меч. За его плечом виднелась абордажная сабля, а у бедра висел длинный кривой нож боло.

— Это армия дварфов?

— Не могу сказать… но нам придется проверить. Это первый признак жизни за много дней.

Блит кивнул:

— Однако нам придется присмотреть за своими задницами. Что-то мне здесь не нравится.

Тайрус доверял предчувствиям своего первого помощника: